– Сопливая хрень, я лучше отыщу банку пива и сяду у телевизора, буду смотреть футбол и ждать, когда парни вернутся домой из клуба.

– Расслабиться у экрана с пивком? Мне нравится.

Проводив Джареда и плюхнувшись на диван с пивом, я листаю каналы, но ничего интересного не нахожу. Выключив телевизор, откидываю пульт и врубаю стерео. В гостиной сразу же включается цветомузыка, стоящая в углу, а из колонок льется плавная OZZIE «IDNY». Я прикрываю глаза и кладу голову на спинку дивана.

Спустя недолгое время, я ощущаю руки на своих плечах, которые не спеша их массируют. Из моей груди вырывается тихий стон, который заглушает музыка. Открыв глаза, я замечаю над собой лицо Хейли. Ее светлые глаза блестят из-за разноцветного освещения. Музыка словно гипнотизирует меня, и вот я уже стою перед девушкой.

Она смотрит на меня, ждет, что я сделаю дальше. Руки работают сами по себе, мозг отключен. Я кладу ладони на ее бедра и начинаю их поглаживать. Она в коротких шортах, поэтому я прекрасно чувствую тепло ее кожи.

– Блейн… – тихо произносит она мне на ухо, подавшись вперед.

Сжав ее бедра, я подхватываю девушку и сажаю на спинку дивана. Она без слов раздвигает свои потрясные ноги, позволяя мне подойди ближе, разместившись между ними. Музыка околдовывает меня. Не соображая, я впервые прикасаюсь губами к ее шее. Невесомо провожу ими от уха и до изгиба плеча.

Мои руки пробираются под края ее шорт и сжимают кожу так сильно, что Хейли шипит и прикусывает мою мочку. Наверное, у нее останутся синяки.

– Хейли, – словно зачарованный произношу я.

– Бери то, что хочешь, Блейн, – говорит она.

Мои глаза широко распахиваются, и я понимаю, что уснул. Я должен был понять это сразу, потому что Хейли не носит короткие шорты. Тряхнув головой, я тру лицо ладонями и смотрю на время. Я проспал полчаса.

Спустя несколько секунд до меня доходит, что меня разбудила вибрация телефона в кармане. Мама. Надо сказать ей, что она чертовски вовремя. Я по-прежнему очень хочу услышать ее голос.

Наш диалог начинается очень банально. Мама рассказывает о том, как провела время, пока меня не было, затем разговор заходит о соседях, а после всего этого мне наконец-то выпадает шанс спросить, почему она звонит так поздно. Я знаю, если мама начинает тараторить, как только ты взял трубку, это значит, что вас обоих ждет не самый приятный разговор.

– Я волнуюсь из-за твоего брата, – на выдохе произносит она. – Не могу думать о чем-то другом, с каждым днем Джез все ближе к нам, Блейн. Я совершенно не знаю, что буду делать, что скажу ему, когда мы встретимся.

– Он не навредит тебе, мам. Я не позволю. – Я успокаиваю ее, но понимаю, что не совсем честен. У меня плохо получается все контролировать, но очень надеюсь, что мне удастся держать брата подальше от матери.

Она некоторое время молчит, слышится лишь ее мягкое дыхание. Я знаю, что мне не стоит нарушать тишину. Мама ненадолго ушла в себя, такое частенько случается. Она может говорить, а потом резко замолчать и погрузиться в глубокие, словно океан, раздумья.

– Я не беспокоюсь из-за того, что он меня обидит. Я знаю своего сына слишком хорошо. Он может тронуть кого угодно, но уж точно не свою мать.

Какая же ты наивная, мам. Твой сын – хитрый кусок дерьма. Он не заслуживает твоего доверия.

Но этого я ей не говорю.

– И все же будь осторожна. Меня бесит, что я не смогу быть постоянно рядом с тобой, когда он выйдет, – говорю я правду.

– Перестань так беспокоиться. Это твой последний год учебы, Блейн, сконцентрируйся на занятиях. Я хочу, чтобы ты окончил университет на отлично, и я знаю, что у тебя получится. Скажи, ты ведь не собираешься продолжать учиться, идти, так сказать, на повышение?

– Нет, я хочу закончить университет, снять квартиру и работать – и найти девушку. Нет, правильнее сказать, перебороть себя, забыть, что случилось несколько лет назад, и постараться найти себе девушку. Вот.

– Ты мог бы жить со мной, – предлагает она.

– Нет, мама, я уже слишком взрослый.

– В последнее время ты слишком быстро растешь.

– Тебе кажется, – уверяю ее я.

Каждый раз, когда я приезжаю к матери, у меня возникает ощущение, что она постарела. Больше всего на свете я боюсь, что один из моих приездов окажется последним. Если бы моя семья не ограничивалась тремя людьми, учитывая, что один из них чертов псих, мне было бы спокойнее. Я бы знал, что не останусь рано или поздно один. Но сейчас я понимаю, что никто не поддержит меня в трудный час, если мать покинет этот мир.

Я трясу головой, пытаясь отогнать ужасные мысли. Не стоит думать о плохом раньше времени.

– Мне пора спать, – говорит она, и я слышу, как мама зевает.

– Запри все двери и окна. И заведи, в конце концов, сторожевого пса. Мне не нравится, что ты совсем одна.

– Ты думаешь, что собака способна спасти меня в случае чего?

– По крайней мере, ее лай оповестит тебя об опасности, и ты успеешь вооружиться сковородкой. Вдруг кто-то захочет украсть твои картины и пролезет в дом ночью, пока ты будешь мило похрапывать в пахнущей лимоном постели?

– У тебя слишком бурная фантазия, дорогой. В случае чего я всегда смогу себя защитить, ведь мне есть ради кого жить, а это, знаешь ли, неплохо мотивирует во время драки.

– Спокойной ночи, мам. Береги себя! – с любовью говорю я.

Мне становится теплее после разговора с ней. Как всегда.

– И ты себя, милый.

Откинув мобильник, я запускаю руку в волосы и слегка подергиваю их. Глаза слипаются от усталости. Сегодня выдался насыщенный день.

Поднявшись, я все вырубаю и выкидываю недопитую банку с пивом. Оказавшись в своей комнате, я пытаюсь найти место для сна, потому что Хейли раскинула руки и ноги по всей кровати. Мне придется спать на пледе, найденном в шкафу. Я могу занять любую комнату, но мне все равно не удастся уснуть. У меня получается спокойно спать у себя.

Включив один из ночников, которые я потушил перед уходом, я смотрю на лицо Хейли, которая хмурится от света и поворачивает голову в другую сторону. Мне хочется сесть на край кровати и просто любоваться ею. Она единственная девушка, которая побывала в моей постели. Причем два раза. Хейли как будто иноземная диковинка, свалившаяся на мою кровать с луны. Так непривычно видеть хрупкое тело под знакомым одеялом.

Раздается два коротких стука в дверь, а через секунду в нее просовывается знакомая шевелюра Деза.

– Привет, – тихо произносит он.

Я еще раз смотрю на Хейли, а потом подхожу к нему.

– Что ты здесь делаешь? Почему ты не с парнями в клубе?

– Что Хейли делает в твоей постели? – резко спрашивает он.

Кажется, Дез вообще не слышит мои вопросы.

Взяв его за локоть, я вывожу из комнаты, аккуратно прикрыв за нами дверь.

– У нее сегодня был трудный вечер, – объясняю я, пока мы спускаемся на кухню. С приходом Деза сон как рукой сняло. – Где остальные? – спрашиваю я, не заметив никого внизу.

– Еще в клубе, мне надоело там торчать. Джаред у себя? Он врезал телке и сразу же смылся.

– И из дома он тоже сбежал.

– Понятно.

Дез не в настроении. Я знаю его очень хорошо и сразу понимаю, как он себя ведет, когда ему хочется поорать. Он становится резок и неуравновешен, и сейчас друг держится из последних сил, чтобы не начать бить все вокруг и меня в том числе.

Спросить у него сразу, что произошло, я не могу. К злому Дезу нужно подходить осторожно, чтобы не лишить последних остатков самообладания. Я опираюсь поясницей на столешницу и слежу за тем, как он подходит к холодильнику, достает две бутылки пива и кидает одну мне.

Он выходит на веранду, безмолвно прося следовать за ним. И я иду. Мне хочется узнать, что стряслось. Несмотря на то что мы подрались, когда я причинил боль Хейли, Дез по-прежнему мне дорог, и, наверное, эта прекрасная ночь создана для того, чтобы я извинился за синяк на его скуле. Я не привык признавать свою вину.

Мы сидим на деревянной пыльной ступеньке, не заботясь о том, что испачкаем задницы, попиваем пиво и курим. Клубы дыма врезаются нам в лица из-за свежего ветра. Он остужает мою кожу, уносит тяжелые мысли из моей головы. Я прикрываю глаза в полном блаженстве, отдавая себя прекрасным ощущениям. Так хорошо, прохладно и спокойно.

Но все это заканчивается, а ветер становится горячим и сухим, когда Дез начинает говорить:

– А ведь тебе было плевать на нее, пока я не сказал, что она меня заинтересовала. Ты приходил в ее комнату в общежитии и не замечал Хейли. Тебе было все равно на ее существование. Так что же изменилось, Блейн?

Его вопрос выкачивает из моих легких весь воздух, и я не могу вздохнуть полной грудью. Все слишком сложно, у меня нет ответа. Мне кажется, что ничего не изменилось, что Хейли по-прежнему меня не интересует. Но правда ли это? После того как я увидел ее в слезах, она действительно мне безразлична? Да, черт возьми, и другого варианта быть не может!

– Я поднял на нее руку, назвал Хейли и ее друзей отбросами, сказал, что она лишняя в этом доме. Ты думаешь, будто что-то изменилось? Нет, Дез, мне по-прежнему все равно на ее существование.

– Тогда почему она в твоей постели? – задает он вопрос, который снова выбивает из меня кислород.

Мы смотрим друг на друга. Мой рот открывается, а затем закрывается. Я в полной растерянности.

– Я же сказал, что ее довели дружки. Она пришла ко мне, поплакала и, когда я спустился за кофе, вырубилась на моей кровати. Я, конечно, засранец, но будить ее после того, что случилось, не стал.

– Тебе ничего не стоило перенести ее в комнату Ника, – махнув на меня рукой с зажатой сигаретой, говорит Дез.