— Дин, — я смотрю позади нее. — Это Лиз. Лиз познакомься с мальцом.

Она разворачивается, оставаясь на моих коленях.

— Эй!

— Привет, — его голос звучит так, будто он снова спрятался в панцирь.

Я делал так, когда рядом появлялся тот, кому я не доверял. Мой голос менялся. Тело напрягалось. Глаза начинали блестеть, и, если сейчас внимательно посмотреть на мальца, вы увидите, как сильно он сжал свой стакан и как немного приспустился на своем стуле.

— Никогда не видела тебя, — она снова прижимается ко мне, и до меня доносится фруктовый запах ее волос.

Я ненавижу его. Я, бл*дь, ненавижу тропические фрукты. С чего бы мне хотеть чувствовать у своего лица киви или банан, или какой там, бл*дь, запах исходит от ее волос? Она не пахнет ничем похожим на Макс. Бл*дь, почему я просто не могу ее отпустить? А, точно… потому что она единственная девочка, которую я когда-либо любил. Хороший ответ.

— Он новенький, — вздыхаю я, и она смотрит на меня через плечо.

— Так… — шепчет она, — ты занят сегодня?

— Ага.

Она смотрит вверх своими голубыми глазами, будто обдумывает что-то.

Сильно сомневаюсь в этом. Умные вещи, исходившие от нее, я могу перечислить на пальцах одной руки, и после этого у меня даже три пальца останутся свободными.

— А завтра вечером?

Правильный ответ должен был бы состоять в том, что теперь я всегда занят… но это бы не помогло выбросить Макс из головы, да? Лучший способ забыть о девушке — это заполучить другую сверху.

— Может быть. Я тебе напишу, — я снимаю ее тело со своих колен, и она вскакивает. Кто-то зовет ее в кафетерии.

— Обещай, — она медленно отходит назад, скользя руками в карманы своих джинсовых шорт.

— Неразрушимый не дает обещаний, малышка, — я подмигиваю ей, прежде чем она начинает хохотать и уходит, чтобы встретиться со своими друзьями.

— Ее IQ вообще больше моего возраста? — спрашивает Дин, доедая бургер.

Впервые за день я смеюсь самым искренним смехом, и он присоединяется ко мне.

Вы тоже можете присоединиться, все в порядке. Не уверен, сколько еще раз мне будет суждено посмеяться.

Глава 3

Макс

Я моргаю один раз. Два. Три. Четыре раза, в попытке заставить высокую синеглазую блондинку с фигурой Барби, стоящую передо мной, исчезнуть.

Да. Я знаю, что вас интересует то же самое, что и большинство. Как «это» может быть моей матерью? Ну, я не уверена, бл*дь, знаю ли я. Мне достался цвет ее волос и на этом все. Она не натуральная блондинка. Ну, это сейчас она такая. С рождения и на протяжении всей жизни, которую я ее знала, она была брюнеткой. Цвет моей кожи — это смесь цветов обоих родителей. От моего отца мне достались глаза, фигура с изгибами, которые преобладают в его роду, и даже узор родинок, как у него. Она… она пожертвовала своим цветом волос и десятью годами своей жизни. И все.

— Разве ты не собираешься что-нибудь сказать? — подталкивает она меня, опустив руки на бедра, которые прикрывает красная узкая юбка-карандаш.

Ну что, вы знаете? Дьявол, и правда, носит «Прада». Или, может быть, «Гуччи».

— Макс, — подталкивает тетя Кэролайн.

Я стреляю взглядом в тетю, а после снова в блондинку, которая называет себя моей матерью. Из меня вырывается краткий выдох, но ни единого слова.

Что, мать вашу, я должна сказать? Спасибо за то, что сбежала от меня, когда я была ребенком, и оставила меня с такими эмоциональными шрамами, что я не уверена, как вернуться к нормальной себе?

— Макс, почему бы тебе не пойти освежиться? — предлагает дядя Майк в надежде прервать битву взглядов.

— А потом присоединишься к нам за обеденным столом, — мягко добавляет тетя.

Коротко кивнув, я двигаюсь влево, прохожу гостиную и иду прямо к гостевой ванной. Оказавшись внутри, я запираю дверь и брызгаю водой на свое лицо, надеясь, что она сотрет большую часть кошмаров, в которые я проваливаюсь.

Сначала Логан, а теперь это? Все мои кошмары сбудутся в один день только, чтобы я проснулась в ходячем фильме ужасов. Что я сделала такого, чтобы разозлить Вселенную? Я съела последнюю коробку печенья «Чирио»? Или забыла записать «Сынов анархии»?

Высушив лицо и руки полотенцем, я покидаю ванную и перемещаюсь к столу в обеденной зоне, которая ответвляется от кухни. Планировка дома, в котором я росла вторую часть своей жизни, всегда создавала чувство пространства. То, как кабинет ответвляется от входа. То, как гостиная расположена прямо перед входной дверью. И потом то, как открыто соединены кухня и гостиная. И моя комната справа от гостиной через маленькую ванную, расположенную под лестницей — дом давал чувство пространства. А сегодня он чувствуется словно кукольный домик. Я на грани клаустрофобии.

Я сажусь за деревянный стол, за которым на разных концах сидят мои тетя с дядей, а ненатуральная женщина садится напротив меня. Поднимая вилку следом за дядей Майклом, я пялюсь на нее в надежде, что если я просто переживу этот обед, мне снова никогда больше не придется видеть эту женщину.

Что? Не может быть, чтобы вы думали, что я неправа в своем нежелании ее видеть. И если вы так думаете, то знаете, возможно, вам нужна минутка, чтобы вернуться и вспомнить, как она меня бросила. Давайте, я дам вам эту минутку. Вперед. Я подожду.

— Так, Макс, — ее голос заставляет меня закрыть глаза. Она поднимает вверх свой бокал с вином.

Она напоминает мне белобрысую Круэллу Де Виль. Это делает меня щенком?

— Как ты?

— Живая, — из-за моего комментария у дяди Майкл вырывается короткий смешок, а тетя Кэролайн смотрит сердито.

Судя по тому, как она реагирует, что-то подсказывает мне, что их мнения по поводу того, чтобы привести Люцифера в дом, разделились. Я не знаю, о чем здесь спорить. Это существо не должно быть здесь.

— Ну, это я вижу, — отвечает она с дерзостью в голосе. — Я имею в виду, как у тебя дела? Я не видела тебя… ну...

— Пятнадцать лет, — я заканчиваю предложение за нее, пока гоняю пасту по своей тарелке, так и не взяв ни кусочка в рот.

— Да… некоторое время.

— Это немного больше, чем некоторое время.

— Конечно. Можно было бы сказать, что прошло…

— Больше десятилетия.

— Ладно. Я не видела тебя больше десятилетия.

— И по чьей это вине?

— Макс! — шипит тетя Кэролайн.

Я прикусываю язык.

Вы тоже подумали об этом.

— Макс, — женщина-демон снова начинает после того, как делает глоток вина.

Вы ведь знаете, что я не являюсь большим любителем выпить, так ведь? Но все, что я сейчас хочу, — это шоты, выстроенные в ряд передо мной для того, чтобы я переворачивала их себе в горло, пока не вырублюсь. Вы со мной? Текила? Ром? Вод…

­— Ты не можешь на самом деле винить меня за то, что я тебя оставила, да?

Дядя продолжительно выдыхает, пока мое лицо морщится от ярости.

— Я не могу винить тебя за то, что ты меня оставила?

— Действительно не можешь. Ты не имеешь понятия, каким тяжелым был последний год с твоим отцом…

— Я понятия не имею?!

— Ты бы не поняла, что это такое — справляться с…

— А меня там не было?

Эта показательная шлюха продолжает, будто я ничего не говорила:

— И ты знаешь, после всего этого я заслужила другой шанс в жизни. Мне нужно было стать свободной. Нужно было начать сначала…

— Да ты, бл*дь, издеваешься надо мной.

— Следи за речью! — снова шипит тетя Кэролайн.

Со всем, что сейчас у меня в голове, ей повезло, что из меня вырвалось только это.

— Я знаю, что тебе тяжело понять, Макс, но я сделала то, что было лучшим для меня.

— Знаешь, что? — Я бросаю вилку, на которой была еда. — Вот, что я знаю. Если в один день Вселенная решит выместить на мне зло еще больше, чем она уже это сделала, и даст мне ребенка, чтобы заботиться о нем, я знаю, что то, чего хочу я, больше не будет меня заботить. На первое место станет то, что будет лучшим для ребенка. Потому что настоящие родители знают, что, когда в их жизни появляются дети, их личные потребности больше не стоят на первом месте. Вот, какими они должны быть.

— Аминь, — бурчит дядя Майкл с набитым чесночным хлебом ртом.

Приятно видеть, что на его аппетит не повлияло богохульство, сидящее за столом. И опять же… разве я не такая же?

Она убирает свои белокурые волосы с лица.

— Я пыталась быть частью твоей жизни, Макс.

Я поджимаю губы.

Я, на самом деле, больше не хочу выводить тетю из себя, но чего она ожидала? Что я раскрою объятия незнакомке и поприветствую ее как ни в чем не бывало? Что я осыплю ее похвалой и поцелуями, как в какой-то тематической послеобеденной ТВ-передаче конца 90-х? Я знаю, что тетя Кэролайн милая и прощающая, как маленький ребенок, но ей стоило знать, что это не закончится хорошо.

— Я просила твою тетю послать мне фото с твоего университетского вечера и выпускного.

— И одно, и второе было эмоциональным разочарованием. Как и ты.

— Макс! — кричит тетя Кэролайн.

­Черт возьми. Вам бы стоило мне напомнить.

Она продолжает говорить, словно не услышала ничего, сказанного мною.

— Я пыталась связаться с тобой в «Фейсбуке», «Твиттере» и «Инстаграме».

— Ну, прости, что не захотела общаться с тобой в Интернете, — после моей насмешки я наконец-то кладу в рот немного пасты, которая не совсем остыла.