Они смеялись. Они счастливы. Наверное, это настоящая любовь…

Наташа провалилась в крепкий сон. Сидела на таком же берегу озера с мужчиной. Никак не могла разглядеть лицо, называла Борей, но когда целовал в макушку, почему-то пахло Сашиным одеколоном.

– 7 –

Наташа, прикрыв глаза, полулежала в широком ротанговом шезлонге на веранде огромного колониального дома. Неохватные каштаны густой листвой полностью скрывали от солнца в тени, погружая все вокруг в томную негу жаркого полудня. Ласковый ветерок нежно холодил кожу, но совершенно не хотелось закутываться в огромное бежевое льняное покрывало, небрежно спадающее с колен на дощатый пол. Она уже почти начала засыпать. Прохладный стакан с недопитым мохито чуть не выпал из рук, Наташа аккуратно поставила на пол и устроилась поуютнее. Откуда-то издали сквозь дремоту, начала пробиваться ритмичная мелодия. Не обращать внимания не получалось, музыка приближалась по нарастающей. Наташа приподнялась на локте и рассерженным взглядом начала искать источник звука. Песня Депешей «Enjoy the silence» становилась все громче. Вдруг, из двери дома, ведущей, кажется, из кухни на веранду неожиданно выпрыгнул сам Дейв в неизменной черной жилетке, с микрофоном на стойке, и, виляя в лихом танце бедрами, пошел к Наташе. «All I ever wanted, All I ever needed, Is here in my arms. Words are very unnecessary. They can only do harm» – словапулямивылеталиизподвижногортаинеслисьпрямовуши. Но вместо того, чтобы обрадоваться неожиданной встрече с кумиром детства, Наташа почувствовала, как внутри начинает закипать невероятного размера раздражение. Ага, конечно, наслаждаться тишиной при таком уровне звука! Он что, псих?!

«Чего приперся!?» – Наташа попыталась перекричать Дейва, но он никак не отреагировал и продолжал приближаться все ближе и ближе. Татуировки блестели от пота, из зачесанных назад черных волос выбилась тонкая прядь и прилипла к непонятно как уродившемуся в Англии армянскому носу. Наклонившись, неожиданно на чисто русском языке, хрипло спросил: «Может возьмешь мобилу? Я уже заманался петь».

Она вздрогнула и проснулась. На прикроватной тумбочке надрывался телефон. Забыла, что сменила мелодию на входящие звонки, и теперь в реальность упрямо звала песня юности «Enjoy the silence».

– Привет, спишь?

Наташа нашарила под кроватью будильник «Слава», бессменно объявлявший подъем на протяжении тридцати лет: для восьми часов утра Саша слишком бодр и деловит.

– Сплю. Вернее уже нет, благодаря Дейву и тебе. – Наташа опустила ноги с кровати: в вертикальном положении мозг не растекается по подушке и думать как-то легче становится. Телефон предательски выскользнул из руки и с шумом развалился по паркету: что-то ускакало под кровать. Босой ногой нашарила батарейку, вытащила на свет божий, но собирать мобильник не стала: Саша явно звонил с какой-то целью, если судить по времени. Утром не звонят мило поболтать о пустячках. С облегчением вздохнула, начинать день с чужих проблем совершенно не хотелось. Можно спокойно сходить в туалет, а потом просто снова свернуться клубочком среди множества уютных подушечек, где ждут сны, не менее захватывающие, чем последний. Припомнив разговор с Ларисой о Саше, Наташа со злостью завернулась в одеяло с головой. Не получит победу. И шапку тоже. И субботу не удастся испортить. Репетиторство отменилось, неделя выдалась сложной, самое время отоспаться и отдохнуть. Студенты забирали все силы – не могли войти в колею учебы, старательно мешало теплое и ясное бабье лето с сухими, необычными для Петербурга ночами. Засидевшись в Интернете допоздна, Наташа выходила с сигаретой на балкон и с тоской смотрела на прохожих, которым совершенно не хотелось сидеть дома. Тянуло к ним, туда, в таинственное и романтичное мерцание уличных фонарей, в шуршание листьев, еще не пойманных дворниками. Тоже брести бесцельно, вдыхая ночь и бессонницу полной грудью…

Вздрогнула от неожиданности. Только закрыла глаза, с умиротворением погружаясь в поток несвязных сонных мыслей, как зазвонил домашний телефон.

– Наташ, что у тебя с сотовым? Я не могу дозвониться.

– Да разрядился за ночь, – соврала Наташа. А что? Нужно всегда говорить правду?

– Дело есть. Срочное. Помощь нужна.

Наташа вздохнула, когда вторгается в жизнь Саша, все встает с ног на голову. Вот и сейчас действие начинало закручиваться в стиле двух веселых бурундуков, но в одном лице – Наташином:

– Да, Саш, я готова, Чип и Дейл спешат на помощь.

Оказалось, в понедельник выписывают Сашину маму, вернее просто отправляют домой в весьма нестабильном состоянии. Решил нанять сиделку, но совершенно не уверен, что справится и сделает правильный выбор. Наташа нужна как человек, как сторонний эксперт, как друг, как… Короче, нужна и все тут.

– Я – доверчивый, и женщины всегда этим пользуются. – Усмехнулась. Слишком кокетливо прозвучало.

– Ты побудь со мной на этом, так сказать, кастинге. Сиделки – страшные женщины, им помимо доверия еще и мои деньги нужны будут. Понимаешь?

Наташа согласилась приехать к трем часам. Саша хотел, чтобы она появилась уже в прямо сейчас, хоть кандидатки и должны начать приходить после четырех. Пришлось мягко, но настойчиво объяснить, что есть личные дела, которые надо все-таки сделать именно сегодня. Если честно, Наташе просто не хотелось бежать сломя голову только потому, что он так сказал. Выбор сиделки для лежачей больной – серьезное дело, но за несколько часов быть на месте и чего-то ждать – смысла нет, тем более, что внятного объяснения «зачем» Саша так и не дал.

Все прояснилось, когда открыл дверь: взъерошенный и вспотевший с тряпкой в руках, майке-алкоголичке и шортах Саша «генералил» в квартире. Наташа, чтобы не натоптать, сняла новые замшевые туфли. Глянула мельком в зеркало напротив входной двери. Такая досада: целый час собиралась, мучилась что надеть, а кавалер мокрый от трудового пота и почти что в неглиже. Даже плащ не помог снять, руки видите ли, заняты. Ничего, кроме как резиновых сланцев теплых и мокрых после его ног, предложить не смог, сам же остался босиком. Романтическое настроение тоненьким дымком ускользнуло в замочную скважину, обратно, домой.

– Ну, наконец-то, пришла, бросила меня одного в таком бардаке. Я убираться не умею. Давай, пройди по квартире, посмотри, что еще надо сделать, а то придут всякие приличные тетки и откажутся работать, потому что насвинячено.

Наташа только пожала плечами в ответ на обвинение в невнимательности к его персоне. Просит помощи, а говорит так, будто должна сейчас бегать с тряпкой и убирать за великовозрастным младенцем, который в миру называется холостяк. Осторожно, чтобы не поскользнуться, пошла в обход по квартире. Саша, конечно, слукавил, уборка состоялась.

В комнатах чистота и свежесть, пыль вытерта, вещи убраны, нигде ничего лишнего не валяется. В спальне почти не пахло лекарствами, в открытое окно врывались шум детских голосов во дворе и аромат жареных блинов от соседей. Наташа прислонилась к косяку. Подумалось, может и к лучшему, что ее мама ушла так быстро, без мучений. Утром, собираясь на работу, Наташа услышала, что она зовет из кухни, где готовила завтрак. «Сейчас приду», – крикнула, а объявившись через минут пять, с ужасом увидела, что мама сидит на полу в нелепой позе, крепко зажмурив глаза и согнув в сжатом кулаке ложку, которой мешала овсянку. До сих пор Наташа не избавилась от чувства вины, что не подошла сразу, когда мама звала. Ведь что-то могло пойти по-другому, хотя врачи и сказали, что все было бы напрасно. Какой-то сосудик лопнул в голове, жизнь закончилась в один день и безболезненно.

Саша встал рядом, вытирая мокрые руки об шорты.

– Скажи, ничем не воняет? Я половину пузыря «Доместоса» извел на квартиру.

– Вот «Доместосом» как раз и воняет.

– Блин, что делать-то? – Встревожился не на шутку.

– Да не переживай, выветрится быстро, останется только запах свежести.

– Да? Ты уверена? Может освежителем побрызгать? – Саша не очень уверенно чувствовал себя в роли домохозяйки.

– Саша, это уже лишнее. Угомони внезапно проснувшееся стремление к перфекционизму и говори, чем еще помочь.

– Давай, помоги постель застелить.

Саша открыл небольшой лаковый шифоньер напротив двери в комнату, заложил руки за голову, нахмурил брови и застыл в нерешительности. Наташа встала рядом, разглядывая аккуратные стопки белья и одежды, между которыми разложены упаковочки туалетного мыла, недоумевая, что случилось.

– Мамой пахнет. – Сказал почти одними губами.

Наташа аккуратно стала доставать постельное белье. Как будто из детства: чистенький беленький ситец с нежными небольшими розовыми цветочками и зелеными листочками.

– Это же мамино любимое. Как ты догадалась? – Саша начал бережно заправлять толстое одеяло из верблюжьей шерсти в пододеяльник.

– Просто понравилось. – Наташа смутилась от пристального взгляда, и, опустив глаза, стала надевать наволочку на подушку.

Пока сиделки не начали приходить, Саша предложил выпить по чашечке кофе, достал из кухонного шкафа френч-пресс, практически такой же, как у Наташи дома, только новый. Еще в упаковке.

– Давай, готовь кофе. Заодно научишь, как этой штукой пользоваться.

Наташа улыбнулась. Вспомнила, как тогда, во время внезапного налета на ее квартиру, Саша несколько раз, как бы, между прочим, несколько раз повертел френч-пресс в руках. Виду тогда, стервец, и не подал, что заинтересовался. Кофе той же марки, «Paulig», что пили у Наташи, новая не распечатанная упаковка. Прежде чем пригласить сегодня, явно тщательно подготовился.

Поменялись ролями. Теперь Наташа сидела в уголке на диванчике с кофе и наблюдала как Саша мыл посуду. В качестве завершающего штриха уборки решил самостоятельно уничтожить последствия разудалого холостого быта на кухне. Стараясь особо не привлекать внимания, исподтишка разглядывала с головы до ног, смущаясь ничуть не меньше, чем тогда, под его пристальным взором. Как в школе, оборачиваешься на мальчика, сидящего на задней парте, и обмираешь со страха, если случайно перехватывает взгляд. Разглядела все, что просто неприлично знать порядочной интеллигентной женщине о мало знакомом мужчине. Наташа начала сгребать пальцем крошки на столе, складывая в кучку на салфетку, чтобы занять глаза делом, а не Сашей. Заметил. Протер стол.