– Лорик, родные про вас знают? Мне как себя вести? – спросила быстро и тихо, жутко стесняясь.

– Они знают. Мы рассказали сразу. Эля никогда не скрывала своей ориентации. Так что не парься, будь естественной.

Легко сказать, «естественной»… Огромный респектабельный дом, с отличным дизайном, смущал масштабами, изысканностью и дорогой мебелью. Когда Наташа похвалила обстановку в гостиной, Виктория Владимировна, мама Эли, с гордостью похвасталась, весь проект – от фундамента до маленькой вилочки на кухне – спланировали сами. Оказывается, они владельцы успешного бизнеса: строительство и отделка загородных домов, в семейном подряде Эля числилась дизайнером интерьеров. Стало неловко от недавних подозрений в меркантильности Эли, а ведь может содержать не только Ларису, но и Наташу, если вдруг решит переквалифицироваться в содержанки. Виктория Владимировна невзначай, изящно управляя беседой, вытянула из Наташи про преподавательскую деятельность. Она вполне сносно говорила по-английски, постоянно бывала в Европе по работе и просто так, поэтому насела плотно, заставив тренировать глагольные времена. Стало проще: Наташа избавилась от лишних вопросов о своей персоне, а занялась привычным делом: репетиторством.

Нажарив шашлыков во дворе коттеджа, погрузились в две машины и поехали на берег Токколовского озера на небольшой пикник. Неподалеку расположилась шумная и большая компания соседей по поселку. В их арсенале для отдыха активно использовались переносная печь-барбекю, форель, много вина и полковник в отставке лет пятидесяти, с ярко-белым чубом в черных как уголь волосах, грудь колесом. Он немедленно организовал слияние и выбрал Наташу мишенью для ухаживаний: «Не вздумай, девонька моя, звать меня Эдуардом Васильевичем! Только Эдик!». Провести день под девизом «мужчин много не бывает» не хотелось. Показалось лишним, желание флиртовать отсутствовало, настолько «мальчики» Саша и Боря сделали жизнь богатой на события и эмоции. Наташа вяло отшучивалась, стараясь держаться поближе к Ларисе.

– Наташенька, я еще хотела у тебя спросить кое-что. – Милейшая Виктория Владимировна взяла под руку и, под предлогом обсудить произношение слов с окончанием «able», повела вдоль берега озера.

– Давай прогуляемся, чтобы не утомлять всех нашей учебой.

Беседовать об английском на отдыхе –меньшее из зол, но все же работа. Вспомнился бородатый анекдот: «…приезжаете в Сочи на пляж, отдыхать, а кругом станки, станки…». Вздохнув, начала объяснять, уговаривая себя потерпеть: день когда-нибудь должен закончиться…

Неожиданно Виктория Владимировна, не дав Наташе закончить предложение, почти шепотом спросила:

– Наташ, скажи, Эдуард сильно напрягает? Догадываюсь, насколько тяжело принимать ухаживания мужчины, когда ты – лесбиянка. Он же не знает всех подробностей. Давай переключу внимание на себя? Или еще что-нибудь придумаю.

Наташа даже споткнулась от неожиданности:

– Да вы что?! Я не из таких! Эдуард меня не раздражает, я – нормальная, не лесбиянка.

– Нормальная? – голос Виктории Владимировны будто в секунду покрылся ледяной коркой, шаги замедлились. Резко отстранилась от Наташи и сложила руки на груди.

– Ты – нормальная?

– Ну да, – растерянно сказала Наташа. – Что такого?

– А моя дочь и твоя подруга – ненормальные, получается? А какие, по-твоему?

– Ну, они тоже нормальные. – Наташа поняла, что влипла «по самое не балуйся», и надо спасаться от падения в конфликт с крутого обрыва. Вид у Виктории Владимировны слишком воинственный: обидели ее дитя, а так как оно, к тому же, еще и не совсем обычное, готова биться до конца, пока противник не упадет замертво. – Только поймите правильно, я не так хотела сказать…

– Ты сказала то, что хотела сказать. – Ледяным тоном Наташу разрезало пополам.

– Виктория Владимировна, Не ждите извинений. О том, что Лариса встречается с Элей, я узнала две недели назад. У меня еще нет понимания, да и привычки считать, что ничего особенного не происходит. Их любовь – полная неожиданность. Кстати, вы знаете, зачем они меня с собой взяли? – Наташа старалась быть честной и вежливой, но, кажется, плохо получалось.

– Думала, что вы подруги. Теперь – не знаю.

– Мы подруги с Ларисой. Лучшие, уже много лет. Нас никто не мог поссорить. Эле почти удалось. И я здесь для того, чтобы лучше понять вашу дочь и научиться принимать их новую семью. Поэтому, пока еще тренируюсь смотреть на их отношения как на «норму». Извините, если я Вас обидела…

Наташа не замолчала. Просто кончились слова. Что-либо объяснять – кончились силы. Теперь пусть терзает, рвет клювом молодое тело, расшибает виноватую голову с высоты птичьего полет о камни, орлица, блин, на защите гнезда!

«Орлица» как-то вдруг обмякла и тихо всхлипнула, по щеке поползла слеза.

–Очень тяжело видеть их отношения. Не рассказывай им, не выдавай меня. Думаешь, я мечтала, чтобы моя дочь любила женщин? Первый роман в шестнадцать лет мы с отцом восприняли как дурь юности. Даже слышать не хотели, что «серьезно». А потом уже отступать некуда: Элька просто ушла из дому, бросила школу, жила неизвестно где. Очень страшно: разыскивать единственного ребенка по большому городу, и найти в притоне. В одной комнате колются наркоманки, а в другой – спит дочь, голая в объятьях какой-то девчонки. – Виктория Владимировна обхватила себя за плечи. – Мы готовы сделать для нее все. Сначала смирились, потом привыкли. Ездили в Германию на семинар для родителей детей с нетрадиционной ориентацией. Эля вернулась, когда поняла, что мы будем защищать и любить такой, какая есть. А ты как думаешь, Лариса и правда ее любит?

Наташа смогла не отвести взгляд. Получилось легко, потому что ответ на вопрос положительный.

– Любит, уверяю Вас. И готова на все, чтобы сохранить отношения.

Виктория Владимировна порывисто обняла Наташу: – Помогай им, ты хорошая и справедливая.

Отстранившись, решительно вытерла слезы:

– Ну, что будешь делать с Эдуардом? Он, кстати, холостой!

Назад к компании вернулись опять под руку, Эдуард с нетерпением подскочил к Наташе и обнял за талию, жарко зашептав на ухо:

– В следующий раз требую прогулки со мной по берегу озера.

«Были бы усы – защекотал», представила Наташа и расхохоталась:

– Только в другую сторону, где я еще не знакома с пейзажем.

* * *

Домой в Петербург возвращались затемно. Лариса высадила Элю с сумками, затащили кучу заготовок и овощей в квартиру, оставила на хозяйстве и повезла Наташу домой.

– Натали, ты правда вчера хотела что-то важное по телефону сказать?

– Очень важное, звонила ругаться. Тебе повезло, что про меня забыла.

– А на какую тему?

– Ларис, вы почему с Сашей придумываете всякую фигню, а меня в известность не ставите? – Наташа старалась говорить спокойно, но голос все равно задрожал.

– А что мы такого придумали? Не понимаю.

– Он буквально ворвался ко мне домой и начал утверждать, что теперь я обязана с ним дружить. Типа присоветовала ты. С какого перепуга я обязана это делать?

– Ах вот ты о чем? – Лариса улыбнулась. – Во-первых, я ему ничего не советовала, сам решил. Саша предупрежден, что с тобой будет сложно вот так начать дружить, но ему нельзя говорить, что у него что-то может не получиться. Он всегда получает желаемое. Так что крепись, подруга, тебя будут добиваться.

Наташа ошеломленно пыталась осмыслить услышанное: – Что значит добиваться? Способ самоутверждения?

– Нет-нет, у Сашки и в мыслях нет ничего подобного, тем более за чужой счет. – Лариса решительно помотала головой. – С самооценкой все в порядке. Я ляпнула, что ты – крепкий орешек, с трудом открываешься для новых контактов. А Саня решил поспорить.

– Напоминает фильм «Девчата». Ты, случайно, не на шапку спорила? – Как говорится, с такими друзьями и враги не нужны.

– Наташ, не ехидничай, вообще не участвую в споре. Сам придумал, теперь пусть сам и отбивается. Зачем тогда все рассказала?

– Чтобы выиграть! – Буркнула, – Шапку.

* * *

Подъехали к Наташиному дому.

– Наташ, он сейчас очень одинок. Друзья не подходят для душевных излияний, не того поля ягоды. Мама в больницу загремела. Ты – для него новый человек, с которым можно говорить обо всем, потому что не знала его раньше. И, по-моему, ты ему нравишься, не отталкивай. Кстати, смотри, соблазнять может начать, с этим проблем никогда не было.

– Соблазнять? Нравлюсь?? Лора! Он говорит все время какие-то гадости! И провоцирует на спор. – Наташа пыталась хоть как-то заставить себя не верить тому, что слышала. Не нужно лишних надежд. Неправда, что Саша вдруг проникся симпатией, дело всего лишь в сложных жизненных обстоятельствах, а Наташа – просто чужой человек со свободными ушами и чистой жилеткой. Как там Игнатьевна пророчила: «поматросит и бросит»?

– Нет, Наташ, Саша – всего лишь настоящий мужик, понимаешь? Так воспитан: не приспосабливаться, а прогибать под себя окружающий мир.

– Знаешь что! Идите вы, знаете, куда… меня не надо переделывать, соблазнять, очаровывать. Какая есть, другой не буду!

– Ему передать?

– Лара! – Наташа чуть не перешла на повышение децибелов, но споткнулась на широкую улыбку подруги. – Вы – два идиота, и шутки у вас идиотские.

– Ладно, поехала домой, – Лариса хлопнула по рулю. – До встречи. – Обняла Наташу и крепко поцеловала в щеку. – Спасибо тебе!

– Это еще за что?

– За все! За то, что ты у меня, чудище такое, есть. – Улыбнулась Лариса. – Давай, выгружайся, пора.

– Саше ни слова, поняла? Сами разберемся! – Показала от подъезда Ларисе кулак.

* * *

Уже засыпая, Наташа вспомнила, как Эля с отцом, обнявшись, сидели на берегу озера. Светило неяркое осеннее солнце, по воде бежала тихая рябь, закручиваясь в невидимых водоворотах, плыли желтые листья. Эля детским трогательным движением положила отцу голову на плечо. Он слегка касался подбородком ее волос и что-то тихо рассказывал.волосы и что-то очень тихо говорил. Отец, не пытающийся перекроить, перевоспитать, переучить.