Omega13 - Отрицая очевидное

      - Кто погиб? Отвечайте!

      Закрыв глаза, он провел свободной ладонью по лицу и зачитал официальным тоном из своего блокнота:

      - Погибли: водитель транспортного средства Маргарет Форсайт и пассажиры Шон Макдональд и Кристофер и Райан Кэмероны.

      Его голос казался искаженным, чересчур громким. Как будто кто-то подключил его к динамикам от стереосистемы под потолком. Открыв рот, прикрывая уши руками - как будто это помогло бы ей не слышать этот гремящий, всепроникающий голос, Эми смотрела, как он движется, словно в замедленной перемотке. Как его губы произносят имена, ничего не значащие для него. Еще несколько имен из бесконечного списка уже зачитанных им.

      Но для нее эти имена были всем. Ее смыслом находиться в этом мире. Кровью, бежавшей по венам, поддерживавшей в ней жизнь.

      Она закрыла рот, медленно поднимаясь. Все звуки, все запахи, окружавшие ее раньше, исчезли - словно кто-то щелкнул выключателем. Все вдруг стало кристально чистым и ясным. Очертания предметов резали глаза своей четкостью.

      Зажмурившись, она затрясла головой, пытаясь прогнать это ощущение, и неожиданно сложилась почти вдвое, задохнувшись в агонии, когда невидимый кулак с размаха врезался в солнечное сплетение, пробивая грудную клетку, сминая сердце.

      Она начала заваливаться вперед - и, вскочив с места, Селеста бросилась к ней, падая на колени и успевая поймать ее, удерживая руками за плечи.

      Удивленная прикосновением, Эми открыла глаза и посмотрела на свою грудь, спрашивая себя, где зияющая дыра, сквозь которую было вырвано сердце - и на долю секунды отсутствие оной успокоило ее.

      - Как это случилось? - услышала она чей-то чужой, безжизненный голос, только по взгляду Селесты поняв, что сама задала этот вопрос.

      - Водитель грузовика превысил скорость и, проехав на запрещающий знак, на перекрестке врезался в правый бок джипа, - офицер откашлялся. - Предположительно, он разговаривал по мобильному телефону и не увидел знака "стоп".

      Он дотянулся рукой до плеча Эми, сочувственно сжав его:

      - Миссис Кэмерон, мои соболезнования...

      Внезапная паника охватила Эми. Она закрыла рот руками, почувствовав, что ее сейчас стошнит.

      Смутно осознав, что Селеста держит ее за плечи, Эми вяло отодвинула ее руки и вновь посмотрела на офицера, чувствуя, что ей нужна абсолютная ясность.

      - Вы точно уверены, что... погибли все?

      Она с силой оттолкнула продолжавшую удерживать ее Селесту, делая несколько неверных шагов вперед, в то время как ее тело снова начало трясти.

      - Вы уверены, что они были внутри? Может быть, джип угнали, - она с мольбой уставилась в глаза мужчине, - Его ведь могли угнать, - голос надорвался, - Их даже могло не быть внутри. Откуда вы знаете, что они там были?

      Женщина-офицер поднялась с места и, пытаясь сдержать слезы, подошла к Эми:

      - Миссис Кэмерон, пожалуйста, присядьте.

      Эми схватила ее за руку и начала трясти:

      - Откуда вы знаете? Как вы можете знать наверняка?

      Мужчина вопросительно взглянул на Селесту - и та подошла к Эми и, отцепив ее от полицейской, усадила на диван, садясь рядом, крепко прижимая к себе. Офицеры вернулись на свои места.

      Эми снова подняла глаза на мужчину:

      - Как вы можете быть уверены?

      Он вздохнул, и вновь усталость вперемешку с сочувствием заполнила его глаза - словно он знал, что своими словами разобьет ее мир вдребезги, но ничего не мог с этим поделать.

      - У мисс Форсайт были при себе удостоверения личности с фото. На нее и на обоих... - он запнулся, откашливаясь, - на обоих мальчиков. У мистера Макдональда также были при себе документы. - Он снова замолчал, посмотрев на Селесту, и продолжил как можно мягче, - Но, безусловно, нам потребуется провести формальное опознание тел.

      Эми смотрела на незнакомцев в своем доме. Ей хотелось кричать во весь голос, но из горла выходил лишь хрип:

      - Нет. Нет. Нет!

      А потом вдруг какой-то животный крик разнесся по комнате, крик отчаяния и боли. И вновь ей потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять, что именно она издала этот звук.

      Селеста еще сильнее прижала ее к себе.

      - Эми, - в ее голосе сквозило отчаяние, - Эми...

      "Это все просто сон, какой-то кошмарный сон", - в ужасе думала Эми.

      - Нет! - закричала она, заходясь в агонии. Она хотела еще крикнуть, что они просто не могут быть мертвы, что все это - какая-то ужасная ошибка. Она хотела спросить Селесту, как такое возможно. Но все слова застряли в горле, и Селеста вдруг на огромной скорости начала отдаляться от нее. Эми пыталась дотянуться до нее, но внезапно поняла, что кругом осталась лишь темнота.

      Глухой отзвук комьев земли, падавших на деревянные крышки, заставил Эми вздрогнуть. Да, в этих гробах закапывали всю ее жизнь... Она отстранено понимала, что крепкие объятия мужа словно пытались защитить. А ей хотелось рассмеяться, хотелось оттолкнуть и сказать, что это вовсе не ей нужна защита. Неужели он не понимал этого? Неужели он так и не догадался, что она предала его? Предала всех, кто для нее что-то значил? Всех, кого любила!

      Эми перевела взгляд от открытой могилы на лица рыдающих вокруг людей и с полным безразличием слушала, как священник заканчивает поминальную молитву. А после натянуто улыбалась всем соболезнующим, принимая сочувственные рукопожатия. И ни разу улыбка не коснулась ее глаз.

      Среди подходивших не было только Селесты. После аварии Эми всеми силами избегала ее - опасаясь, что общение с брюнеткой сломает ее самообладание, - хотя неизгладимая вина и не позволила бы ей обращаться к Селесте иначе как с холодной вежливостью. Но даже сейчас, стоя на этом кладбище, Эми чувствовала ее присутствие. Даже не глядя, прекрасно знала, где находится брюнетка - и это делало ситуацию просто невыносимой.

      Эми улыбнулась священнику, когда он крепко сжал ее руку, произнося какие-то слова утешения. Она принадлежала пресвитерианской церкви - хотя скорее по рождению, чем по вере - но Джош был католиком. Муж не соблюдал церковных обрядов, но сейчас настоял на панихиде. И отказать ему хотя бы в такой малости она не могла, отчаянно желая, чтобы все это закончилось. Он хотел очнуться от этого кошмара, а она хотела умереть. Он хотел быть рядом с ней, чтобы поддержать - а она хотела, чтобы все оставили ее в покое.

      Эми знала, что снаружи кажется чересчур спокойной и отстраненной - но внутри нее кипела ярость. Ярость, не имевшая ничего общего с той, что она чувствовала на похоронах отца. Непостижимая и неизбывная ярость, словно адский огонь, пожирающий изнутри. Очередной соболезнующий сжал ее руку - и Эми невпопад подумала, почему никто не видит эту ярость? Почему это желание покромсать свою жизнь на куски, разорвать ее, сжечь дотла и станцевать на углях - не заметно окружающим? Она улыбнулась последнему подошедшему выразить соболезнования, даже не поняв, кто это был.

      Джош снова крепко прижал ее к себе, и, подчиняясь заботливому порыву мужа, Эми положила голову ему на плечо. Он прижался щекой к макушке, поглаживая ее по спине. После аварии в ней едва ли можно было различить хоть какие-то признаки горя.

      И Эми знала, что не только ее холодность пугает Джоша. Но и та дистанция, которую она установила между ними. В отличие от мужа, она практически не плакала. Не оттого, что не хотела. А оттого, что не могла. Пока не могла. Пока все это не кончится - убеждала она саму себя.

      В то время как Джош обнимал ее, Эми поняла, что даже в самой тяжелой для себя ситуации он пытается быть сильным для нее. Он сам находился в аду. Его мир разлетелся на куски точно так же, как и ее. Но в его руках Эми не ощущала ничего, кроме жгущего чувства вины и предательства.

      - Ты так правильно про них все сказала... - прошептал он ей на ухо.

      В отчаянной попытке заставить ее как-то выплеснуть свои чувства, Джош попросил Эми произнести прощальную речь. Поначалу она удивилась, хотя и не показала этого - просто потому, что вообще перестала проявлять эмоции. Идея встать перед всеми этими людьми и воздать последние почести погибшим показалась странной, и она сама никогда бы не подумала об этом. Но после слов Джоша ее мозг зацепился за эту мысль. Всегда любившая драмы Мэгги наверняка пришла бы в восторг и по достоинству оценила ее проникновенную речь. Но настоящей причиной, по которой Эми согласилась на это, была потребность выразить свою любовь. Ведь она смогла говорить о своей семье, словно они еще были здесь.

      В это хмурое утро Эми, стоя напротив скорбного моря знакомых лиц, открыла замусоленный томик стихов, которые еще будучи девчонкой любила Мэгги, и продекламировала четверостишие, которое ее рыжая смутьянка-сестра часто использовала на людях, а потом начала говорить речь, которую не записывала и не репетировала раньше.

      Эми говорила не для Джоша. Она и не могла говорить для него - время, проведенное с Селестой, лишило ее этого права. Она могла говорить только о том, что принадлежало исключительно ей, без компромиссов. О своей любви к Мэгги и детям, о кратком знакомстве с Шоном.

      Недрогнувшим голосом Эми рассказывала об их жизнях - и, к ее удивлению, на глаза присутствующих навернулись слезы, и многие из них в бессильном рыдании опустились на колени. Закончив, Эми на секунду закрыла глаза. Странное чувство наполнило ее. Чувство гордости. Она воздала должное Мэгги и мальчикам. Закрыв книгу, Эми еще несколько мгновений поглаживала ладонью потрепанную обложку, - понимая, что вместе с ней сейчас закрыла и книгу собственной жизни.