Один носок Княжев нашел у двери и теперь пытался разглядеть второй. Пока безуспешно.

— Просто давно не разбирала свою жизнь, не раскладывала ее по полочкам. Всегда думала, что достаточно спрятать вещь, чтобы прошедшее событие забылось. А надо все выбрасывать, и сразу.

Егор нагнулся и выудил носок из-под кипы бумаг, а потом поднял какой-то документ и заинтересованно приподнял брови.

— Тогда, может, перед тем, как выбросишь вот это свидетельство о браке, расскажешь, как и когда это было? Это же твое?

Таня медленно взяла протянутую бумагу, разгладила рукой и откашлялась, как перед выступлением.

— Мое, но только оно о разводе. Извольте ознакомиться. Вышковец Татьяна Евгеньевна вышла замуж девять лет назад, получила фамилию Семенова — довольно благозвучно, не правда ли? — а спустя год вернула себе одинокое положение. Муж был, в сущности, обычным человеком, без особых претензий — иначе зачем ему было жениться на упомянутой особе? Но данный брак совместил в себе две беды русского края: дурака и дороги. Другими словами, муж был не прочь погулять, ну а дурой оказалась жена…

— Подожди, — Княжев присел рядом в одном носке и кивнул на лист в руках Тани. — Только одно: ты еще думаешь о нем?

Она сложила самолетик из свидетельства и запустила его по комнате. Тот неуклюже ткнулся носом в ближайший угол.

— Я ответила на твой вопрос?

Егор ласково притянул Таню к себе.

— Я хочу, чтобы ты знала, что можешь рассказать мне все. Что было давно и недавно. Я никогда тебя ни в чем не упрекну. Но… только, пожалуйста, не обманывай меня, никогда. И я буду честен с тобой. Обещаю.

Крепко сжав ее, Егор чмокнул макушку и поднялся.

— Кстати, если ты думаешь, что обещание поужинать со мной выполнено, то должен тебя разочаровать. — Он балансировал на одной ноге, а на другую натягивал носок. — Так что, если у тебя нет особых планов на вечер, в семь я буду у тебя. И не надейся за это время найти причину отказаться.

Когда, закутанная в покрывало, она вышла в коридор, Княжев уже оделся и просто стоял. Почему не ушел, ведь они успели попрощаться? Ждал ее? Обдумывал что-то невысказанное? Или надеялся на какие-то Танины слова? И кто первым щелкнет замком и разорвет очарование этого вечера, впустит в квартиру декабрьский холод?

Княжев молча прижал Таню к груди, и она уткнулась в жесткую ткань пальто. Он уходит. Несмотря ни на что, он все-таки уходит. То есть для него этот вечер ничего не значит?..

Дверь закрылась.

Под ноги Тане подкатился воздушный шарик.


Глава 14


Таня открыла глаза. Сквозь сон она почувствовала чье-то касание. Нет, померещилось. С чего бы ему возвращаться, если сам сказал про накопившиеся дела? Наверняка это солнечный зайчик, редкий зимний гость, пробрался в комнату сквозь незакрытые шторы и щекотал ее нос. Вон как шустро сейчас перепрыгнул на потолок и стал качаться на хрусталиках старомодной люстры.

Постель хранила запах кофе с легкой ноткой мяты. Его запах. И Таня глубже закуталась в покрывало: хотя бы так можно представить, что Егор не ушел.

В кухне все оставалось, как было брошено вечером. Масляные пирожные поплыли в коробке, и Таня без сожалений отправила их в мусорку. Света бы точно обозвала ее поступок варварством. А вот вино, выпитое лишь наполовину, можно поставить в холодильник, надо только пробку отыскать. Хотя, скорее всего, и его придется вылить или добавить в соус: все-таки гости приходят к ней не часто.

Выставляя бокалы в мойку, Таня задумчиво побарабанила пальцами по хрусталю. Тот отозвался тусклым звоном, и она повертела фужеры в руках в поисках возможной трещинки, а потом подавила желание прижаться губами к краю одного из стаканов.

Как же все могло так повернуться? Чем привлекла она внимание обаятельного и элегантного генерального директора «Центринвеста»? Да, она мечтала об изменениях в жизни, но отражение в зеркале напрочь отрицало ее способность нравиться. Ведь не зря же все робкие попытки отношений с мужчинами, до замужества и после, оборачивались жалкой пародией. Может, во всем виновато ее воспитание, чужая идея, что отношения могут быть серьезными или не быть вовсе? В Таню так настойчиво вколачивали эту мысль, что она затвердилась, как аксиома. А много ли сейчас мужчин готовы вот так, с первой встречи, к ответственности? Да и с чего она решила, что Княжев настроен серьезно? Вон и не остался он до утра. И что делать, если женщина в зеркале видит не цветущую красоту среднего возраста, а лишь намек на будущее старение? Да и проблема ее никуда не делась. И не денется никогда.

Таня озабоченно потерла лоб и покачала головой в такт мыслям. До вчерашнего вечера все казалось таким логичным, вот только Егор одним махом перечеркнул заботливо выстроенную линию защиты. И как вести себя с ним? Что вообще будет дальше?

Все, в душ. Может, там вернется покой и она хоть на время забудет о переживаниях. Под теплыми струями тело начало опять погружаться в дрему, и Таня решительно понизила температуру воды: расслабляться не стоило, за сегодняшний день нужно было покончить с делами.

В объятиях теплого маминого халата Таня вернулась в комнату и в завалах раскопала бумагу с мрачным названием «Завещание». Внизу листа был напечатан телефонный номер.

— Здравствуйте. Это нотариальная контора? Могу я поговорить с Зеньковым?

На другом конце провода что-то щелкнуло, видно, звонок переводили на другую линию, и почти сразу раздался приятный низковатый баритон:

— Нотариус Зеньков слушает.

— Петр Сергеевич, здравствуйте. Меня зовут Татьяна Вышковец. Около полутора лет назад вы оформляли бумаги по поручению моей матери, Вышковец Ольги Михайловны. — Таня забралась с ногами в кресло. — Могу я подъехать к вам в ближайшее время, чтобы вы закончили оставшиеся формальности и помогли мне вступить в наследственные права?

— Как я понимаю из вашей речи, Ольга Михайловна умерла… Давно?

— Почти полгода назад.

— И чего вы ждали? Почему не обратились к нам сразу после смерти? На вступление в наследство выделяется всего шесть месяцев…

Таня замялась, но, к счастью, Зеньков сам все понял.

— Обстоятельства не позволили?

— Да, не все благополучно было со здоровьем. Так что, я могу на вас рассчитывать? Было бы замечательно, если бы вы нашли время встретиться сегодня.

— Ну хорошо, — в трубке зашуршали бумагой. — Подъезжайте в контору часам к одиннадцати, выкрою для вас полчаса. Не забудьте все документы и паспорт.

Последние фразы разговора еще звучали в ушах Тани, когда она положила трубку и перевела взгляд на фотографию на полке мебельной горки. Мама была заснята у какой-то ограды: рука сжимает металлические прутья, голова повернута в профиль. Несмотря на прошедшие с того момента годы, ее одежда не смотрелась мешковатой или старомодной, может быть, из-за черно-белого изображения. Мама выглядела решительной и собранной, какой никогда не была в жизни, очень молодой, а главное, здоровой… Таня подошла ближе и со вздохом погладила фотографию.

Надо использовать оставшееся время с толком и наконец навести порядок в зале. А ведь все было почти готово вчера, до появления Егора…

Таня улыбнулась и заново принялась раскладывать документы в разные стопки. Оставить, обязательно оставить, выбросить, положить отдельно. Так, это куда? Стоп, только ничего не читать, не будоражить себя воспоминаниями. Просмотреть и отложить. Оставить, выбросить, выбросить, выбросить…

Минуты летели так стремительно, что она чуть не пропустила десять часов, намеченные отправной точкой для сборов. Черт, почему она заранее не нашла приличную одежду: все-таки какой-никакой официальный момент! Придется вытаскивать из шкафа первые попавшиеся джинсы и кофту. Путаясь в рукавах куртки, Таня застегнула ее уже на лестнице. Ой, она так и не успела подыскать другую шапку вместо той, маминой, со смешным помпоном. Наверное, правы те, кто покупает куртки с капюшоном. Ей же придется опять мерзнуть.

Слава богу, нотариальная контора была всего в паре кварталов от дома, и Таня влетела туда без двух минут одиннадцать. Нотариус Зеньков оказался излишне полным мужчиной с тщательно выбритым лицом и гладко обтянутым свитером животом. Вероятно, адвокаты лишь в кино похожи на дореволюционных профессоров с аккуратной бородкой и усами. Этот напоминал небольшой пузырь, весь прилизанный и какой-то скользкий.

После приветствия Зеньков крутанулся в кресле и вытащил из шкафа за спиной увесистую папку. Оттуда он выудил пару листов, положил их перед собой, а потом укоризненно покачал головой.

— Ну-с, Татьяна Евгеньевна, что ж вы так затянули с оформлением? Осталась всего пара-тройка недель до окончания шести месяцев, предоставленных государством на вступление в наследство. Потом бы пришлось обращаться в суд, доказывать свои права на… квартиру, я правильно понимаю? Долгая и неприятная, знаете ли, канитель.

Зеньков протянул вперед пухлую ручку с блестящим ногтем на большом пальце, смахивающем на недоваренную сардельку.

— Давайте-ка сначала проверим, все ли бумаги у вас в порядке, а потом вы напишете заявление о принятии наследства.

Последовала пауза, во время которой нотариус раскладывал протянутые документы в нужной ему последовательности, точно карты пасьянса.

— Вот образец, — сарделька пододвинула Тане один из листов. — Через шесть полных месяцев с момента смерти Вышковец О.М. (Он так и сказал: «О Эм») будет выдано свидетельство, подверждающее ваше право на квартиру, и вы сможете распоряжаться указанной собственностью по своему усмотрению.

Едва Таня поставила последнюю точку, Зеньков выхватил исписанный лист, пробежал глазами по строкам и откинулся на спинку стула. Его свитер натянулся еще больше.