— Да, понимаю, что у нас много работы. Вы правы, но я должна уладить некоторые свои срочные дела. Нет, отложить их нельзя, извините. — Взгляд выхватил сереющую в углу паутину, и Таня поерзала. — Я возьму пару дней за свой счет, а заявление напишу потом, «задним числом», если вы не против. Хорошо, если нужно, я выйду на работу в субботу.

Она вытащила ногу из-под одеяла и начала постукивать ею по полу, постепенно убыстряя ритм. В голосе Коростылевой проскальзывали нервные нотки. Понятно, что она не просто так сопротивляется незапланированным отгулам: в конце года каждый сотрудник на счету. Но вежливые укоры Павловны постепенно скатились в невнятные жалобы и высказывались, скорее, по привычке. Наконец Коростылева произнесла долгожданные слова согласия, и Таня поспешила попрощаться.

После разговора она смела паутину веником и принялась за рутинные утренние дела: умыться, одеться, перекусить.

А вот и то, над чем она думала всю ночь. Ящик в старомодной мебельной горке. Из-за скопившихся документов и бумаг он давно перекосился. Таня смогла вытащить его лишь до половины и бесцельно дергала несколько секунд, пока не заметила попавший в паз лист. Потянула — в руках оказалась лишь половина. Какой-то давний список, вероятно, покупок. Она запустила руки в ящик и горстями стала просто вычерпывать оттуда бумаги. На пол, все на пол. Теперь откроем еще и эту дверцу. Наверняка и за ней свалено немало ненужного и бесполезного. А на этой полке что?..

Без колебаний Таня выворачивала все на ковер, распахнула отделение с одеждой и легко опустошила и его. Шкаф ощерился деревянными стенками, а Таня удовлетворенно отступила назад: красота! — и тут же чуть не упала, зацепившись ногой за вешалку. Нет, еще слишком рано отдыхать, предстоит тщательно все рассортировать.

Уже вечерело, когда Таня рассеянно подняла голову из-за вибрации мобильного телефона. С прошлого вечера она все мелодии сменила на безликое жужжание. На треснувшем экране высветилось имя Светы Синицкой.

— Привет. Куда ты пропала? Звоню, звоню, — то ли звук был настроен плохо, то ли в самом деле подруга почти кричала, но Тане пришлось отвести телефон от уха, чтобы не оглохнуть. — Как дела, настроение?

— Привет. Тружусь, — лаконично ответила она и отложила очередную записку налево — к «выбросить».

— Тогда сделай паузу и открой дверь. Думаю, пирожные никому не мешали в работе.

Таня щелкнула замком и широко улыбнулась: казалось, в гости к ней пришли два огромных воздушных шара на ножках. Они неуклюже протопали за порог, и из-за них вынырнула Света.

— Удалось проскользнуть в подъезд с соседом. На, это все тебе, — Синицкая бесцеремонно всунула в руку Тане веревочки и большущий пакет, а сама стала раздеваться, по обыкновению не закрывая рот: — Предлагаю обратить внимание на шары. При хорошем настроении они замечательно оживят комнату, при плохом их чудесно можно лопнуть и этим сбросить напряжение.

— Пусть остаются, — милостиво пропыхтела Таня, пока тащила неподъемную сумку в кухню. — Что за пирожные ты выбрала? С кирпичами?

— Нет, с шоколадом. Но много. И разных. И вино. Тоже в широком ассортименте.

Света замешкалась в прихожей, и хозяйка квартиры высунула голову за угол и посоветовала:

— Проходи в кухню, там посвободнее.

От увиденного беспорядка в комнате улыбка Синицкой стала в лучших традициях Чеширского кота: широкой, многозначительной, разве что не такой зубастой.

— Вижу, ты взяла себе на заметку мой элегантный стиль поиска? Могу подбросить еще парочку креативных идей, как целенаправленно и планомерно устроить хаос в своем доме всего за пару минут. Даже организовать мастер-класс. Инструктор прилагается.

— Да нет, просто решила навести порядок и выбросить весь хлам. Как говорится, начинаю новую жизнь и избавляюсь от призраков прошлого.

Таня выгружала принесенное угощение и мысленно постанывала от предвкушения.

— Правильно, хотя я всегда думала, что женщина начинает новую жизнь с парикмахерской. — Света без спроса взяла чайник и подставила его под водопроводный кран.

— Вряд ли мои волосы переживут вмешательство в их независимое существование, поэтому трогать их не решусь. Светик, вообще-то я не пью, но сегодня… Эх, отложим чай на другой день, — Таня остановила подругу, когда та хотела зажечь конфорку, и кивнула на уставленный стол. — Полностью переходим на вино. Надеюсь, мы сможем его открыть. Садись, я безумно тебе рада.

Света выбрала стул у стены и несколько секунд наблюдала за неумелыми попытками Тани вкрутить штопор в бутылку. Потом взяла инициативу в свои руки, решительно вгрызлась острием в пробочное дерево, потянула наверх и удовлетворенно кивнула на раздавшийся хлопок.

— Надо же было тебя развеять, — продолжила она прерванный разговор. — Вчера я просто не знала, что сказать, как растормошить тебя. Сидишь белая вся, смотришь в одну точку. Как будто по голове ударили пыльным мешком и вышибли дух.

Света откинула крышку коробки с пирожными и не заметила или сделала вид, что не заметила, как Таня скривилась от ее слов.

— А сегодня, когда Павловна заявила, что ты взяла пару дней за свой счет, я вообще осела. Ну, думаю, все, крышка Таньке, жизнь ее окончательно прибила. Пойду помогу отмахаться от проблем. Так что случилось? — и Света одним махом откусила половину пирожного «картошка».

— Ну, моя вера в людей основательно поколебалась, — негромко выговорила Таня и на секунду прикрыла глаза, — в который раз. Но ты же видишь, все уже отлично.

Она преувеличенно весело пощелкала пальцами, делая трудный выбор среди множества пирожных, и вовремя вспомнила про бокалы для вина. Теперь можно спокойно отвернуться, чтобы собраться с духом.

— Нет, — Света зашуршала салфеткой, — не отлично. Конечно, можешь ответить, что это не мое дело, но я уверена, что сейчас тебе нужно поговорить. А вот и бесплатный психолог, та-дам! — Синицкая хлопнула невидимыми литаврами. — И перестань уже делать вид, что ищешь бокалы! Вон они, на нижней полке.

Таня наконец вытащила из шкафа пару запылившихся бокалов, протерла их полотенцем и налила красное вино. Протянутый фужер Света поставила нетронутым на стол и без намека на иронию спросила:

— Так что случилось? Тебя же Егор вызывал. Это ты с ним так крупно поцапалась?

— Мы не цапались, а довольно мило беседовали. — Таня отпила небольшой глоток. — Вот только беседа наша получилась какая-то глупая. — Она старательно начала счищать ногтем невидимое пятнышко с хрусталя. — Знаешь, Свет, в моей жизни постоянно все как-то не туда сворачивает. Вроде идешь, идешь, впереди развилка. Выбираешь дорожку красивую, проторенную, всеми хоженную, а выходит, что это совсем не то, что нужно. Другие идут и не морщатся, а я заплетаюсь за каждый корешок и камешек. Наверное, что-то со мной не так, какая-то я ущербная.

— Самоедка ты, а не ущербная! Что-то выдумываешь себе, усложняешь. Вот скажи прямо, из-за чего все эти копания в себе, пустые взгляды вчера и сиденье на полу? В нашем кабинете достаточно стульев. Могла бы на них поплакать, если так хотелось.

— Да я уже отревела в кабинете Егора. И достаточно эффектно, полагаю. Кто зашел бы — сам прослезился: боевая раскраска панды, сопли до пола… Как Княжева не отвратило?

— Да он же глаз с тебя не сводит. — Света внимательно изучала содержимое своего бокала и не торопилась переводить взгляд на вмиг онемевшую Таню. — Я давно заметила. Полагаю, и не я одна. Только все тактично молчат или же шепчутся очень тихо, чтобы не вылететь с работы. В «Центринвесте» сплетники не задерживаются, давно известно.

Таня подавила желание разом допить все вино из бокала, чтобы осадить поднимающееся волнение. Да что из бокала — из бутылки!

— С чего бы им шептаться?

Какой у нее странный сиплый голос…

— Так ведь после твоих эффектных танцев в пансионате на тебя посматривают многие. Смотрят многие, а удочку забрасывают единицы, вон Княжев, например. Ну, или Макс. И не надо удивляться так, — Света наконец оторвалась от вина. — Ни за что не поверю, что зонт тебе Головин презентовал за глубокий и всесторонний анализ «Элит-квартала». Я же с ним не один месяц работаю, даже не один год. Сколько было таких анализов сделано — не сосчитать. А больше «спасибо» от него никто и не слышал.

— Послушать тебя, так я роковая красотка, волшебным образом зачаровавшая всех мужчин танцами. Эй, глянь на меня! Где ты видишь женщину-вамп? Мне покрутиться, чтобы было лучше видно?

Только бы в голосе не была слышна горечь! Чтобы чем-то занять руки, Таня перевернула чайную ложечку, непонятно откуда взявшуюся на столе, круглой стороной вверх, а потом вернула ее в прежнее положение.

— Ну, не вамп, но вполне ничего. Есть в тебе что-то. Разобраться бы еще что, и я бы взяла пару уроков по этому самому непонятному. А то столько времени строю глазки Ромке, и все зря.

— А ты попробуй не глазки строить, а свой язык придержать.

— Ты на меня стрелки-то не переводи. Про тебя разговор. А Егор… Если бы хоть изредка мужчина на меня так смотрел…

— Как смотрел, как?! — Таня непроизвольно закрыла лицо руками и явственно услышала, как трещат все бастионы, возведенные за вчерашний вечер. — Он просто вежливый, интеллигентный человек. Да мы с ним знакомы кучу лет! Знаешь, я ведь учила его в школе…

— А-а, ну понятно, чего ты так тупишь. Ты же в нем до сих пор видишь ребенка, а не состоявшегося мужчину.

Света перегнулась через стол и беззастенчиво потянула Таню за руку.

— Подруга, глаза открой и перестань копаться в себе. Если он что-то нашел в тебе, не надо переубеждать ни его, ни себя, что ты плохая, какая-то недостойная. Посмотри, тебе нравится, как ты живешь?

Синицкая широким жестом обвела небольшую кухню. А Таня будто первый раз увидела потускневший кухонный гарнитур с кое-где вздувшимся покрытием, плиту, с которой она забывала вытирать постоянно выкипающий суп, выцветающие занавески, давно молящие о стирке, чахлые цветочки на подоконнике, разведенные еще мамой и теперь из последних сил цепляющиеся за жизнь.