Кристи Маккелен - Отпуск с незнакомцем

Джози положила руку ей на плечо. Сердце сжималось от боли за подругу.

– Потом подвернулась возможность помочь нашим родителям, – продолжала Абигейл, немного успокоившись. – Они нуждались в огромных денежных вливаниях, чтобы сохранить бизнес, и я внезапно стала их интересовать. Я чувствовала себя желанной, необходимой. Впервые в жизни. Я по-прежнему была зла на Коннора и пыталась шантажом заставить его отдать и свою долю. Он отказался, и я помогла родителям выкинуть его из семьи. – Ее глаза наполнились слезами. – Я не горжусь тем, что сделала. И если бы могла вернуть прошлое, никогда бы на такое не пошла. Тогда я еще могла помириться с братом. Но теперь он больше не желает со мной говорить. Я столько раз пыталась связаться с ним, что потеряла счет. Но трудно осуждать его за то, что он больше не желает иметь со мной ничего общего. – Она сердито смахнула слезу со щеки. – Коннор всегда умел решать проблемы. В отличие от меня. Я никогда не умела и не умею.

Он и вправду рожден, чтобы решать проблемы, и делал это всю жизнь. И мысль о том, чтобы кто-то диктовал ему, как поступить, как отреагировать или по какому поводу страдать, была для такого человека невыносимой. Куда безопаснее и легче быть одному и отвечать только перед собой. Это можно понять. Но боль потери от этого не уменьшилась, хотя теперь Джози лучше понимала, почему не может его получить. Это не ее вина. Это неспособность ему довериться.

По крайней мере, так она считала.

Бедная Аби знала, каково это: быть объектом пренебрежения Коннора. Это совсем не весело.

– Прости, – пробормотала она.

– За что?

– За то, что заговорила об этом…

Аби тяжело вздохнула.

– Ничего. Мне приходится с этим жить.

Аби тряхнула головой и попыталась прийти в себя. Тяжело вздохнула и разгладила юбку, чтобы немного успокоиться.

Уровень нервозности Джози зашкаливал. Сердце разрывается видеть, как оба разлучены из-за того, что случилось много лет назад!

– Итак, Джози, что ты собираешься делать, чтобы привлечь служащих на свою сторону? – спросила Аби, врываясь в ее мысли.

– Начну пресмыкаться, – ответила Джози, встав и набрав в грудь воздуха, полная решимости что-то сделать как следует. Единственное, что от нее зависит.

Она направилась на другой конец комнаты, где оставила сумку и коробку от кондитера. Выдвинула стул и встала на него, повернувшись лицом к комнате, полной народа.

Громко откашлялась и подождала, пока все обернутся к ней. Вспотевшие руки дрожали.

– Я только хотела, чтобы вы знали, как мне жаль, что я была такой стервой.

По комнате пронесся шепот, но она предпочла его проигнорировать, прежде чем окончательно струсит.

– Я собираюсь сделать все, чтобы впредь быть более терпеливой и дружелюбной. Если я не сдержу слова, вы имеете право пнуть меня в зад. Сильно.

Последовали смешки, и она поняла, что на нее не сердятся.

– Я знаю, это не слишком много, но принесла торт в знак благодарности за ваш тяжкий труд.

Она нагнулась и подняла торт, купленный сегодня утром. На шоколадной поверхности огромными буквами было глазурью выведено слово «ПРОСТИТЕ».

– Теперь я упорхну и оставлю вам торт, но завтра мы увидимся, – пообещала она, спрыгнув со стула и улыбаясь Аби.

Подруга улыбнулась в ответ и молча тряхнула сцепленными руками, оценивающе кивая.

Джози вовсе не думала, что ее сразу же простят, но это было стартом.

Остаток дня она чувствовала себя окончательно вымотанной. Бесцельно шаталась по Лондону, едва замечая окружающую обстановку.

Саут-Банк бурлил жизнью, но она уныло брела мимо баров, наполненных людьми, наслаждавшимися выпивкой в солнечный день. Их болтовня и смех звенели над водой, смешиваясь с гипнотическим шумом прибоя, лизавшего берег. Джози представлялось, что она плывет над всеми в каком-то состоянии отрешенности. Отдаленности от всего.

Солнце било в лицо, проникая сквозь одежду. Согревая Джози. Витамин D повышает уровень счастья. Так говорил Коннор.

Сердце Джози снова упало, когда слова Коннора прозвучали в мозгу.

Как это возможно: с такой силой тосковать по кому-то?

Эти дни заставили ее думать о том, чего она хочет от жизни. Он снял с нее вуаль одиночества, показав ей, как много хорошего она пропускает. Теперь Джози грустила о потерянных возможностях, потерянных друзьях. Она была горда тем, что сумела построить бизнес, но позволила этой одержимости возрасти до того уровня, когда это становилось нездоровым.

Коннор…

Она преодолела комплекс трудоголика, теперь нужно преодолеть свое увлечение Коннором.

Безнадежность ситуации терзала с такой силой, что ей приходилось нырять в магазины или галереи, чтобы отвлечься. Горло постоянно стискивало тоской, в желудке жгло, так что ей даже не приходило в голову что-то съесть.

Она знала, что нужно делать. Найти психотерапевта, который поможет ей побороть вспыльчивость, перестать жить в тени Мадди и быть самой собой.

Брать на себя ответственность за свои действия. Постараться восстановить отношения с друзьями, сократить количество работы и вернуть назад свою чертову жизнь. И может, встретить нового мужчину?

При этой мысли тоска едва ее не раздавила. Ей никогда не будет нужен кто-то другой. Коннор так подходил ей. Во всем.

Но он не хотел ее. Во всяком случае, не для нормальных отношений. И очень ясно дал это понять.

Коннор был уверен, что изгонит из головы все мысли о Джози и покинет Францию с чистой совестью.

Но так и не смог.

Он думал, что будет рад снова пуститься в путь.

Но радости не было.

За последние недели не было дня, когда бы он не думал о ней, и это становилось проблемой. Он почти не спал, что было совершенно необычной вещью для него, а когда засыпал, видел ее во сне, когда же просыпался и понимал, что не обнимает ее, чувствовал себя так, словно кто-то всадил кулак в солнечное сплетение.

Каждый вечер он уезжал из дому и сидел в баре с кружкой пива. И думал, думал, думал…

Иногда храбрые и довольно привлекательные женщины подходили к нему, пока он угрюмо смотрел в кружку. Он не прогонял их. Разговаривал, принуждая себя дать им возможность произвести на него впечатление. Но находил их в сравнении с вселяющим радость обществом Джози скучными и незрелыми. Пустыми.

Она была не такая, как все, особенная, и он позволил ей проскользнуть сквозь пальцы.

После разрыва с семьей он так долго был один, что забыл, каково это – заботиться о ком-то еще. Джози напомнила ему о том, как это может быть хорошо. Проблема в том, что она также заставила его понять, насколько это ужасающе – снова вверить кому-то свою любовь.

Он требовал от своих партнеров безусловной любви, чего ему так недоставало со смерти бабушки. Но он не имел права ожидать этого. Любовь требовалось заслужить. Ему вдруг пришло в голову, что он использовал историю с семьей как подходящий предлог, когда хотел разорвать отношения, потому что страсть Джози к карьере, решимость и целеустремленность – качества, которые он больше всего в ней ценил.

Он проводил ночи без сна и делал ошибку за ошибкой в проекте, чего позволить себе не мог.

Он тосковал по ней. По ее улыбке. По пылкости и энергии. Тосковал по привычке барабанить пальцами по бедру, словно играя на невидимом пианино, и по взгляду ее прекрасных умных глаз.

Он велел себе забыть ее, когда она уехала, твердил, что нет смысла продолжать отношения. Он мог привести миллион доводов. Она слишком занята карьерой. Он хотел ее. Но не желал ничего серьезного. Это несправедливо к ним обоим. Она целиком сосредоточена на работе. Он бродяга по натуре. Ничего у них не выйдет. Он был идиотом, когда затевал все это. Но ни один аргумент не срабатывал. Он по-прежнему мог думать только о ней.

Потребуется гораздо больше, чем он сначала думал, чтобы выбросить Джози Марчпейн из головы.

Она каким-то образом пробралась ему в душу и, как бы он ни старался, уходить не хотела.

Возможно, он наконец нашел причину прекратить бродячую жизнь? Неужели именно Джози – та, кто помогла ему найти покой, которого он так долго жаждал? Может он позволить себе поверить, что у них есть будущее? Что, если именно ей суждено удержать его на одном месте? Если повезет, у него есть хороший шанс ответить «да» на все вопросы.

Пора прекратить бежать. Обернуться, честно встретиться лицом к лицу со своими страхами и надеяться, что они не собьют его с ног.

Войдя в шикарный вестибюль отеля, где проходила церемония награждения, Джози собралась с духом перед встречей с родными.

Едва замечая окружающую роскошь и лица знаменитостей, она протолкалась сквозь толпу к бальному залу, где уже была готова сцена для церемонии.

Она ухитрилась уклониться от последних семейных сборищ, но теперь сознавала, что пора преодолеть свои комплексы. Она такая же часть семьи, как Мадди, и отныне отказывалась считать себя вечной неудачницей. Пора вести свою жизнь, двигаться вперед. Она может встретиться с родными лицом к лицу и сражаться на другой стороне.

Мать стояла в дверях зала и, увидев Джози, двинулась вперед, неотразимая в платье эпохи восьмидесятых с подложенными плечами и туфлях на шестидюймовых каблуках с усыпанными стразами бантами.

Сама Джози, если судить по выражению материнского лица, выглядела чересчур скромно в простом платье с тонкими бретельками и балетках.

– Значит, ты решила прийти?

Снисходительный тон заставил сердце Джози забиться сильнее.

«Сохраняй хладнокровие и игнорируй! Игнорируй!»

Слова вертелись у нее в голове. Возможно, следует превратить их в мантру и повторять непрерывно, если она собирается пережить ночь с матерью на этой церемонии и уйти с высоко поднятой головой. Но она сделает это. Будет спокойной и безмятежной.

– Иди за мной. Все вот-вот начнется. Нельзя же опозориться, опоздав, когда все уже сидят за столами! – поманила ее мать. – Подозреваю, что мы здесь для того, чтобы Мадди могла спокойно выйти на сцену.