Но вторая бессонная ночь убедила Андрея, что сестра была права — няня должна находиться здесь круглосуточно. Несколько раз Андрей вскакивал и мчался к ребенку, и только один раз был не ложным — Петька поел, с закрытыми глазами, шельмец, вылакал молочную смесь и продолжил спать. А в полшестого утра снова потребовал еды и уже ни в какую не хотел засыпать. Гукал, мукал, ползал в кроватке, бился головой о прутья и вопил. Пришлось отнести его в манеж. Тактической ошибкой было высыпать перед Петькой все игрушки — он быстро потерял к ним интерес, рвался на волю, хныкал и блажил. Андрей выгреб все обратно и оставил лишь «развивающий» барабан. Петька узнал любимую забаву и колотил минут десять, пока Андрей дремал в кресле рядом под тренькающего чижика-пыжика. Последующие выданные по одной игрушки — фиолетовый резиновый заяц, гроздь непонятных пластмассовых фигур на кольце, тряпочные как бы жираф и вроде крокодил — занимали Петьку не более чем по минуте каждая.

— Чего ты хочешь? — с трудом разлепляя глаза, спросил Андрей. — На ручки? Ну, иди на ручки. Замолк? И дальше? Давай гулять, что ли. Куда ты тянешься? Это нельзя! Нельзя тащить в рот пульт от телевизора. Он невкусный и с микробами. Будет швах, или по-твоему бо-бо. Черт, я уже заговорил как придурочный. Не вертись! Крутится и крутится, будто… живой. Петька, нам еще два часа продержаться, а потом няня приедет.

«А вдруг не приедет?» — похолодел Андрей. Передумала, обстоятельства изменились, про оплату я с ней забыл поговорить, условия не понравились, конкурирующий младенец объявился…

Он посадил Петьку в манеж, дал телевизионный пульт, мысленно послав к черту микробов, и бросился звонить Ольге.

— Ты точно знаешь, что Мариванна приедет? Она поклялась?

Ответом было протяжное зевание сестры, сквозь которое можно было услышать положительное — угу!

— Продиктуй мне телефон Мариванны.

— Андрей, такая рань! Взбрело тебе…

— Это у тебя рань, а у меня беспросветный мрак!

Петя умудрился надавить на нужную кнопку, и экран телевизора ожил, громко бухнула музыка.

— Что за звуки? — спросила Ольга.

— Не обращай внимания, Петька телевизор включил.

— Сам?

— Оля! Телефон!

— Сейчас найду. — И опять сладко зевнула.

Мария Ивановна ответила быстро, сказала, что уже собирается, как и договаривались, в восемь будет у него, у Андрея.

— Мы с вами не обговорили зарплату.

— Это не к спеху, Андрей.

— Видите ли, я бы хотел вас попросить с ночевкой. В смысле — ночевать рядом с Петькой, потому что… (Еще одна такая ночка — и я его придушу.) — Потому что мне на работу и вообще.

Мария Ивановна молчала, Андрей напрягся и предложил:

— За ночную смену двойной тариф.

— Дело не в деньгах, мне бы не хотелось вас стеснять.

— Более, чем стеснил меня этот… (ревун, оглоед, монстр, зараза) — этот мальчик, стеснить невозможно.

— Хорошо, если вы просите…

— Убедительно прошу! Не забудьте взять личные вещи. До встречи! Ждем вас! Вы на метро поедете? Лучше на такси, я оплачу.

— Извините, Андрей, но я не умею пользоваться такси.

А чего тут уметь? Ладно, на метро, только не задерживайтесь. Я без вас… в смысле — Петя без вас скучает.

Мария Ивановна приехала раньше оговоренных восьми часов. Андрей вручил ей ребенка и рванул в ванную принимать душ и бриться. Скорее из дома — вон.

На работе он выпил пять чашек кофе, но все равно зевал каждые пять минут. После сытного обеда, который им в офис привозили из ресторана, в сон потянуло совершенно безудержно. Заявился в кабинет Гены Панина, друга и начальника, попросился вздремнуть часок на диване.

— Перебрал вчера? — понятливо ухмыльнулся Гена.

«Если бы!» — хотел ответить Андрей. Но посвящать друзей в свои идиотские проблемы, способные обернуться многолетними подтруниваниями, было бы неразумно.

— Вроде того, — кивнул Андрей. — Дай поспать!

— Я тоже отрываюсь, когда жена уедет.

— Нет у меня жены! — излишне резко воспротивился Андрей.

— Пусть девушка, я Марину имел в виду.

Андрей ослабил узел галстука, снял пиджак, завалился на диван и пробормотал что-то вроде: жены, девушки, мамы, няни — пусть провалятся, отдыхают, то есть отдыхать буду я, заслужил.

***

Ощущение негаданной благодати, почти счастья, не покидало Марию Ивановну. Хотя примешивалось и чувство неловкости — чужая трагедия обернулось для нее удачей. А трагедия, судя по всему, случилась нешуточная. Как могла мать бросить своего ребенка? Да еще такого необыкновенного, умного, веселого, энергичного? Развод плохо повлиял на Андрея, отрицательное отношение к жене он, похоже, переносит и на сына. Никак не демонстрирует свою любовь к Петеньке, а подчас смотрит на него с нескрываемым раздражением. Но, не исключено, все мужчины так ведут себя по отношению к детям? И выражение досады на лице — норма? Мария Ивановна никогда не наблюдала представителей сильного пола в быту, не знала их повадок. Мужчины для нее — совершенно загадочные и непредсказуемые существа, способные на самые удивительные реакции и поступки. Например, тяжелая стальная дверь со множеством замков — не свидетельствует ли она о подозрительности Андрея и паническом страхе быть ограбленным? И юмор у Петенькиного папы настолько своеобразный, что находится за гранью ее понимания. Разве остроумно назвать малыша желудочно-кишечным деспотом?

Ухаживать за маленьким физически легко и эмоционально приятно. Точно идти по солнечной дороге вверх — к находкам, свершениям и открытиям. А забота о тяжело больных старушках была путем вниз — во мрак, в пустоту, в небытие, в могилу.

Весть о том, что Мария Ивановна нашла работу няни, взбудоражила ее подруг. Они активно перезванивались, строили планы консультативной и материальной помощи. Брошенный матерью ребенок представлялся им голым нищим дистрофиком. Звонили Маше с вопросами: что привезти? Ее отказы во внимание не принимались. Что Маша понимает в детях, которые растут стремительно, размер одежки меняется каждый месяц! Единственное, о чем попросила Маша, — достать ей литературу по воспитанию детей до года. Не покупать специально книги, но вдруг у кого есть уже отработанные.

И одежда для малыша, и книги нашлись у одной из подруг, бабушки годовалого внука. Она была делегирована общественностью к Маше, по дороге купила фрукты.

Андрей, возвращавшийся с работы, столкнулся с незнакомой женщиной у собственного порога. Груженная авоськами, из которых торчали бананы, тетка собиралась звонить в его дверь.

— Вы к кому? — спросил Андрей, вставляя ключ в замок.

— К Маше, к Марии Ивановне. А вы Петечкин папа?

Андрей пробурчал нечто неразборчивое.

— Я только на секунду. Передать Марии Ивановне методическую литературу., мальчику — одежду и игрушки. Можно хоть одним глазком на него взглянуть?

— Можно его упаковать, перевязать и забрать с собой!

— Что?

— Проходите, — Андрей открыл дверь.

Сюда повадятся любопытствующие доброхоты? Сейчас усядутся няня с подружкой на кухне, станут лясы точить и чаи гонять. Его дом превратился в проходной двор!

Но Мария Ивановна недолго пошепталась с визитершей в коридоре, и та ушла.

— Андрей, извините за это вторжение! — вошла на кухню Мария Ивановна.

— Да ладно, чего уж там.

— Вам на ужин я приготовила рыбу и картофельное пюре. Но не знаю, любите ли вы их.

— Мы не договаривались, что вы будете готовить.

— Простите, больше не повторится.

— Вы не поняли. Спасибо за ужин, я очень люблю рыбу и картошку! Просто неудобно вас обременять лишней работой.

— Петенька днем три раза спит, за это время я успею и квартиру убрать, и постирать, и еду приготовить. Но, если можно, говорите мне меню заранее.

«Просто ангел! — внутренне хмыкнул Андрей. — Сейчас продемонстрирует мне свои крылышки как знак божественной доброты. Не верю в ангелов. А те, кто ими прикидывается, на самом деле оказываются прохиндеями. Точно украдет что-нибудь из квартиры. Сколько у меня наличности? Немало. Надо завтра деньги отнести на работу и положить в сейф».

— Мария Ивановна, давайте обговорим вашу зарплату. Сестра мне называла таксу — сто рублей в час. За ночную смену я обещал двойную плату. Получается: двенадцать часов по сто рублей, двенадцать по двести, итого — три тысячи шестьсот.

Не криво! Больше ста долларов в день заколачивать! Выгодна нынче профессия няни. Я бы и сам не отказался от таких заработков. Одно утешение — долго это не продлится. Долго мне не потянуть.

— Три шестьсот в месяц? — уточнила Мария Ивановна.

Дура, глухая или прикидывается? Если прикидывается, то с какой целью? Чтобы тут задержаться, а потом обчистить меня. Кроме денег надо отнести в сейф документы на квартиру, машину, диплом и прочее. У него уже тырили паспорт, и сейчас расхлебывает последствия. Что еще ценного? Серебряный портсигар, золотые запонки, паркеровская ручка …

— Мария Ивановна, я выразился совершенно определенно, и вы меня прекрасно расслышали. Эта сумма — за сутки работы.

— Андрей, — Мария Ивановна удивленно задрала брови, — вы в состоянии платить такие деньги? Вот видите, — она правильно истолковала его гримасу. — Кроме того, моя квалификация как няни пока оставляет желать лучшего.

«Начала демонстрировать крылышки», — мысленно отметил Андрей.

— Вам придется тратиться на мое питание и средства гигиены — мыло и шампунь. Поэтому будет справедливым, если названная сумма станет месячной зарплатой.

«Крылышки во всей красе».

— Вас, Андрей, что-то смущает?

— Естественно. Человек не отказывается от большой зарплаты, не уменьшает ее добровольно в тридцать раз. Если только… — Андрей запнулся.

— Если только?

— Им не движет иная корысть.

— Вы правы, корысть у меня имеется. О, Петенька заплакал. Извините, мне нужно подготовить ванну к его купанию.

Мария Ивановна вышла, Андрей принялся ужинать. Рыба и пюре вполне сносные, более того — вкусные. Няня прямо заявила о своих неденежных интересах. Что бы это значило? Ведь вор, собираясь обчистить квартиру, не предупреждает о своих намерениях хозяина.