— Не без этого, — тихо хмыкнула, вытирая лицо. Выбросив в узкую урну ставшие ненужными бумажки, я привычно подцепила лямки рюкзака и, развернувшись, прислонилась пятой точкой к подставке, — Я же говорю: ты вовремя.

— Опять запишешь меня в извращенцы? — с легкой насмешкой поинтересовался Богдан, пристраиваясь рядом, копируя мою же позу. Я уже заметила, что когда становлюсь невыносимой язвой, парень наоборот, очень уж немногословен и непробиваемо невозмутим. По-моему, он единственный, кого мой нескончаемый запас язвительных замечаний вообще никак не трогал.

— То есть ты подглядываешь не только за больными, но и за девушками, попавшими в беду? Фиговый из тебя рыцарь на белом коне.

— Запру, — с абсолютной серьезностью пообещал блондин, но улыбка и прыгающие в ясных голубых глазах чертики выдали его сразу же.

— Только не в туалете! — поспешила я откреститься от сомнительной участи. Машинально глядев черный кафель на стенах и кремовый на полу и потолке, протянула, — Я люблю необычные дизайнерские решения, но любоваться ими часами как-то не готова.

— Могу предоставить широкий выбор помещений, от классики до модерна, — щедро предложил Богдан, уже откровенно улыбаясь.

— Вы опасный человек, мсье Полонский, — с восхищением протянула я и цокнула языком, — Даже не знаю, радоваться мне или бояться.

— По крайней мере, краснеть как пятиклассница на первом свидании ты перестала, — заметил блондин.

— Спасибо, — тихо вздохнув, я склонила голову на бок, пристроив ее на предплечье парня, и заметила, — Смотри, спасать меня скоро войдет в привычку.

— После того, что было между нами у тебя дома, я вообще по всем канонам должен давно на тебе жениться, — подколол меня приятель. Именно приятель — после его стараний выхаживать мою болезненную тушку, называть Полонского просто знакомым у меня язык не поворачивался.

— Ты все никак пижаму мою забыть не можешь? — тихо прыснула, вспоминая многозначительный взгляд блондина, проснувшегося поутру и обнаружившего за своей спиной сладко посапывающую меня. Ночью мне стало жарко и плед ушел на пол. Весьма предсказуемо замерзнув в скором времени в очень коротких шортах и тонкой маечке, я машинально подкатилась под бок задремавшего под утра Богдана. Никто из нас тогда ничего не заметил, а вот когда проснулись…

С тех пор парень спал исключительно на диване в зале, а моя недоверчивость к нему пропала совсем. За полторы недели непрекращающейся заботы, ухода и реального беспокойства о моем самочувствии — какие к лесным ежикам сомнения? И пущай мотивы данной личности мне до сих пор не совсем ясны, доверие к нему возникло как-то само собой.

— А, так это была пижама? — якобы удивленно протянул блондин с таким выражением лица, что я не выдержала и рассмеялась.

— Так, не позорь мою девичью честь, она мне еще пригодиться! — но тут же оборвав смех, невольно поморщилась, — Мне на ближайшее время итак позора хватит.

— Отвезти тебя домой? — тут же предложил Полонский. Тактичный он, зараза.

— Не, — отказалась я, расплываясь в многозначительной, коварной улыбке, — Есть предложения получше!

Кажется, одна из моих одногруппниц предпочитала на обед исключительно сливочный крем-суп с морепродуктами…

— Ань, когда ты так улыбаешься, мне становится страшно, — с усмешкой заметил Богдан.

— Бойся меня, — согласно кивнула, подходя к двери, — Ибо я сама себя боюсь!

Даже не доходя до кафетерия, я услышала доносившийся оттуда радостный гогот и бурное обсуждение произошедшего, включая красочные описания выражения лица меня любимой. Хмыкнув, я осторожно выглянула из-за распахнутых дверей и, убедившись, что Отольская сидела на прежнем месте, аккурат возле памятного столика, резко выдохнула. Встала на цыпочки, встряхнула кистями руку, мотнула головой… и вошла уже абсолютно не скрываясь.

По мере моего приближения, студенты замолкали один за одним, но комментировать мое внезапное появление не стали, то ли от удивления, то ли от восхищения моей наглостью. Как бы то ни было, свой план я успела провернуть до того, как кто-нибудь из золотой молодежи решил съязвить, а гоп-компания за «моим» столиком узрела меня во всей красе.

Мимоходом подцепив со стола одногруппников традиционную тарелку для горячих блюд, плоскую по краям, глубокую в центре, я сделала последние три шага. Сидевшая на прежнем месте Аленка, как и стоящий за ее спиной Эльфенок мое приближение видели, но говорить ничего не стали, наоборот, от их взглядов уверенности в своем решении только прибавилось!

И я, в полнейшей тишине, под десятки взглядов ошарашенных сокурсников… медленно и с наслаждением вылила на голову радостного Исаева целую тарелку супа.

Хохот оборвался тут же! Стало тихо-тихо, прям как в могиле. С оглушительно громким звоном на пол упала чья-то вилка, а я, положив ладони на относительно чистые участки плеч шатена, наклонилась и громко шепнула ему на ухо:

— А я ведь предупреждала, нехристь. Не тебе одному меня манерам учить!

И сочувственно хлопнув по чистому предплечью, невозмутимо улыбаясь, гордо прошествовала на выход, пока достопочтимая публика не соизволила очнуться от состояния искреннего охренения. Толком смыться, правда, не успела — я только за дверь нос сунула, как Хотарский резко сорвался со своего места. Но, увы, парень сразу же споткнулся о вытянутую ногу Липницкого. Весь вид последнего просто- таки кричал о полнейшей случайности произошедшего. Следующим рванул за мной Зараев, но и тот добежать успел только до порога, где на полном ходу столкнулся с Полонским, а точнее его выставленным локтем, угодившим в грудь. Совершенно случайно! Богдан просто сумку на плече поправлял. Кн+иг+ол+юб.+нет+

От нервного хрюканья чуть не сбилась дыхание. Пришлось заставить себя заткнуться и уже куда интенсивнее драпать вниз по лестнице, на ходу доставая из кармана ключи от машины.

Я мстя, летящая на крыльях ночи… Бугагагагашеньки!

— Солнцева! — резкий окрик, настигший меня в холле, был подобен грому, раздавшемуся над моей буйной головушкой. И услышав оный, я резко застопорилась, едва не вписавшись в дверной косяк. Остановилась, зажмурила глаза, задержала дыхание и медленно, очень медленно повернулась, тихо лепеча.

— Привет, Лена, — заикание удалось сдержать с трудом, глядя на приближающуюся с неумолимой решительностью и всей мощью ледокола «Арктика» старосту всея универа.

В ответ меня припечатали. Непечатно!

Сверху раздалось гроханье тяжелых ботинок, и в холл с лестницы спрыгнул Влад Киреев с громким криком:

— Стой!

— Свалил отсюда! — не оборачиваясь, рыкнула Краснова, вставая напротив меня и складывая наманикюренные ручки под пышным бюстом, обтянутым короткой голубой водолазкой.

Владика обратно как-то сразу снесло… Звуковой волной, что ли?

— Эм… — промычала, вцепившись в спасительные лямки рюкзака, машинально втягивая голову в плечи, пытаясь припомнить, а где я, собственно, нагрешить-то успела? А главное когда.

— Очухалась? — окинув меня взглядом с ног до головы, неожиданно мирно поинтересовалась Краснова и, дождавшись моего испуганно кивка, неожиданно рявкнула так, что я присела. — В деканат, живо!!

Меня сдуло. Быстро так. Качественно. Четверокурсников в лице Максимки Катца и Олега Гараева, пытающих выглянуть из-за угла — тоже.

Остановилась я только возле корпуса администрации, куда, собственно, меня отправили. Оглядела трехэтажную махину во всем своем великолепии серых колонн и флагом Российской Федерации, почесала в затылке… плюнула и свернула в курилку.

Одуревший от забега и выброса адреналина организм срочно требовал ударную дозу никотинчика. Сопротивляться я не стала, покорно плюхнувшись на лавочку в еловых зарослях. И уже там, раскурив полюбившуюся за время болезни сигарету с ментолом, решила задуматься о всех грехах своих насущных. А конкретнее о том, как теперь моя невыносимая дерзость будет улепетывать от нехристи и его звездану… звездной, конечно же, компании.

— Сидишь, да? — раздалось грозное над ухом. Клянусь, я никогда не знала, что в сидячем положении можно подпрыгнуть! — Да не рефлексуй, я уже в порядке.

— Лен, смена твоих настроений меня пугает, — невольно покосилась я на невозмутимую брюнетку, изображающую подкравшегося незаметно маленького беленького пушистого зверька. И речь идет отнюдь не о котятах!

— Бывает, — пожала та точеными плечиками, усаживаясь на край лавочки и раскуривая тоненькую, но дико вонючую сигарету. Я внезапно заностальгировала по родимому насморку.

— Так это, — неуверенно помялась, глядя на умиротворенную старосту. — На кой мне в деканат-то?

— Возьмешь приказ и разрешение ректора, бланк-заявку, получишь деньги в бухгалтерии и поедешь в клуб, — огорошили меня ответом.

— Гулянка за счет заведения? — мои брови уверенно пошуршали вверх по лбу. — За что ж такая благодать?

— Посвящение в студенты, бестолочь, — Лена возвела глаза к безоблачному небу, — Мы уже все запланировали и распределили. С тебя арендовать клуб.

— А сама чего? — осторожно поинтересовалась, вполне обоснованно нарываясь схлопотать в лоб за излишнее любопытство.

— «Максимус», — как-то зло усмехнулась Краснова, выпуская струйку дыма.

— А-а-а, — многозначительно протянула, сообразив, откуда ветер дует и почему сию почетную обязанность свалили именно на меня. Обычно я старалась обходить бочком подобные сборища, но староста старост всегда втягивала меня в столь сомнительные авантюры. Правда, мы соблюдали честный бартер: всякую ересь по подготовке они берут на себя, а на мои плечи ложиться такая серьезная ответственность, как договор аренды с директором одного конкретного клуба. Ну вот не ладили они с Ленкой почему-то!

А я, как говорится, чё? А я ничё! Другие вон чё! А мне любимому соседушке позвонить не сложно.