— Тогда я рада за вас, но ту даму, которая желает выйти за вас замуж, это ужасно разозлит.
— В самом деле чертовски разозлит! — с удовлетворением произнес Уоррен.
Затем он решил увести разговор в сторону от Магнолии.
— Мы должны быть вполне уверены, что вы твердо выучили свою роль.
— Я так боюсь наделать ошибок… тогда вы разгневаетесь.
— Обещаю не кипятиться, — сказал он. — Но после того как вы блестяще сумели преподнести вашу фантастическую историю прошлой ночью, по моему глубокому убеждению, вы сумеете заработать Целое состояние, играя в театре на Друри Лейн, и это состояние вас уже ждет!
Она засмеялась, расценив такую возможность как нечто невероятное, скорее всего плод его воображения.
— Судя по количеству багажа, который теперь вам принадлежит, — заметил Уоррен, — полагаю, нет нужды спешить в английские магазины; этого вам, во всяком случае, хватит на несколько недель пребывания за городом.
— Боюсь, мадам Блан истратила огромное количество денег, — сокрушенно вздохнула Надя.
— Это несущественно, а кроме того, вы должны выглядеть соответственно своей роли.
— Так я и буду выглядеть, несомненно, — произнесла девушка тихим голосом. — Я никогда не видела таких чудесных платьев и даже не предполагала, что можно купить так много за столь короткое время.
Она слегка усмехнулась.
— Я в самом деле думаю, что мадам всю ночь провела на ногах, стучась в двери модисток.
Она говорила мне, будто швеи одной мастерской уже получили дополнительную плату за то, что приступили к работе в четыре часа утра, так как должны были закончить какое-то особенное свадебное платье.
Уоррен захохотал.
— Да уж, видимо, не очень-то они обрадовались при виде еще одной заказчицы!
— Если верить мадам Блан, они пришли в восторг, и та невеста, для которой они шили платье, получит с опозданием еще три заказанных ею платья.
Уоррен вновь не удержался от смеха.
— Вот в чем действительно французы по-настоящему преуспели, так это в умении обращать любую чрезвычайную ситуацию себе на пользу! Я убежден, что в процессе шитья стоимость этих платьев увеличилась вдвое, но сами платья оправдали эти расходы.
— Надеюсь, вы будете думать именно так, а не иначе, — сказала Надя. — И все-таки меня очень смущает, что вы столько истратили на меня.
— Я бы потратил в сто раз больше, лишь бы быть уверенным, что это произведет нужный мне эффект.
В его голосе опять прозвучала жесткая, горькая нота, и девушка посмотрела на него с опаской.
Она тотчас заговорила о других вещах, считая, что вспышки ярости портят его.
Стала задавать вопросы об истории поместья Баквуд, о членах семейства, с которыми ей предстоит познакомиться.
Поскольку она весьма быстро усваивала все, что касалось степеней родства и разнообразных титулов представителей его рода, Уоррен пришел к твердому убеждению: она не сейчас познакомилась с этой областью знаний, а весьма компетентна в ней по своей прошлой жизни.
Чем больше времени он проводил с Надей, чем внимательнее присматривался к ней, тем больше уверялся, что она аристократка до кончиков ногтей и что в ее жилах течет голубая кровь.
Она не хотела рассказывать никаких подробностей о себе, но он чувствовал — ее прошлое окутано какой-то тайной, необычной, интригующей, и он не обретет покоя, пока до конца не раскроет ее.
Однако он осознавал, что, чересчур интересуясь делами, которые его не касаются, может невзначай огорчить ее или вызвать гнев.
Все, что на данный момент имело значение, так это убедить всех: он намерен жениться на женщине, которую не только очень любит, но к тому же считает как нельзя более достойной стать маркизой Баквуд.
— Я подумывал, — произнес он вслух, — не сделать ли мне вас принцессой. Но все же счел это опасным, так как в Англии могут оказаться венгры, которые по крайней мере по именам знают тех, кто принадлежит к числу особ королевской крови в их стране.
— Это верно, — серьезно ответила Надя, — а учитывая, что каждый дворянин в Венгрии носит титул графа, так гораздо безопаснее.
Уоррен знал, если у того или иного венгерского графа целая дюжина детей, то каждый из них является графом или графиней — в отличие от Англии, где этот титул переходит только к старшему сыну.
Как бы желая сделать ему приятное, Надя сказала:
— Однако нет причин, почему бы моей матери не иметь небольшой примеси королевской крови, если вы хотите приукрасить нашу историю.
— Пожалуй, это хорошая идея.
— На границе с Россией, — с некоторой робостью произнесла Надя, — есть довольно много семейств, которые… считают себя принадлежащими… к королевскому роду, хотя они не принимают никакого участия… в управлении страной.
— Это мне известно, — улыбнулся Уоррен, — и я нахожу весьма удачным предложение, чтобы ваша матушка была особой королевской крови. Полагаю, вы можете назвать мне имя какого-нибудь многочисленного рода, к которому она вполне могла бы принадлежать.
— Конечно, — согласилась Надя. — Дворян по фамилии Ракоци так много, что я сомневаюсь, дабы кто-нибудь, не будучи венгром, сумел их всех сосчитать!
— Очень хорошо. Итак, ваша матушка была принцессой из этого рода, а теперь вам стоит назвать ее имя.
— Не назвать ли нам ее Ольгой?
— Отлично! — воскликнул Уоррен. — Принцесса Ольга! И как дочь крупного помещика, графа Виктора Ферраша, вы, конечно, никоим образом не испытываете особого благоговения перед маркизом Баквудом и ничуть не уступаете ему в знатности!
— Конечно, нет. — Веселые искорки заплясали в ее глазах. — По правде говоря, я опасаюсь, как бы моя семья не сочла его недостаточно именитым для меня!
Они дружно рассмеялись, и Уоррен подумал, что ему невероятно повезло в ту минуту, как он увидел стройную фигуру девушки, всматривающейся в воды Сены, и понял, что она намерена сделать.
Уже перевалило за полночь, когда они оказались в доме леди Вуд.
Надя чувствовала неимоверную усталость.
Согласно указаниям Уоррена, телеграммы были посланы его матери и секретарю дяди в лондонском доме Баквуда, прежде чем он сам лег спать предыдущей ночью.
Как он и предполагал, кареты встречали их на вокзале Виктория.
Они быстро ехали по Лондону в направлении ближайшей от Баквуда станции, где их ожидал поезд.
Новые кареты, еще больше слуг, и вот наконец они вошли в дом его матери.
Она поспешила навстречу, раскрыв объятия.
— Тебе следовало бы сейчас находиться в постели, мама! — сказал Уоррен, целуя ее. — Не нужно было ждать меня.
— Я бы все равно места себе не находила, пока ты не прибыл бы благополучно домой. Ах, мой дорогой мальчик, я так рада тебя видеть!
Она опять поцеловала его и с любопытством взглянула на Надю.
.. — Мама, разреши представить тебе графиню Надю Ферраш, — с чувством произнес Уоррен. — И я могу с гордостью тебе сообщить, что она согласилась стать моей женой!
Он понимал, мать будет шокирована этой новостью, однако она отнеслась к ней спокойно, промолвив в своей обычной, исполненной аристократического достоинства манере:
— Мой дорогой, надеюсь, ты будешь очень счастлив!
Затем обратилась к Наде, взяв ее руку в свои:
— Я очень рада слышать, что у меня появится невестка, которая станет заботиться о моем сыне и которую я, вне всякого сомнения, буду любить.
От ее ласкового, задушевного тона у Нади увлажнились глаза, и Уоррен догадался — она подумала о своей матери.
Торопливо, словно боясь, что Надя еще больше растрогается и заплачет» он принялся рассказывать матери историю их знакомства: якобы это произошло» когда он направлялся в Африку, и тогда они поняли, что созданы друг для друга.
Он поведал матери, что Надя ждала его возвращения в Марселе, а туда он прибыл вместе с Эдвардом.
— Конечно, с ней была ее пожилая родственница, — ввернул Уоррен, так как лишь сейчас это пришло ему в голову, — и я уговаривал ее ехать с нами в Англию, но эта дама, к сожалению, была вынуждена вернуться на родину, в Венгрию.
— Ваша фамилия говорит о том, что вы скорее всего венгерка, — сказала леди Вуд, — и, разумеется, как все женщины этой страны, вы очень красивы, моя дорогая!
— Благодарю вас, — промолвила Надя.
— Она очень устала, — вмешался Уоррен, — и я предлагаю, мама, чтобы она немедленно легла спать, а завтра у нас будет возможность рассказать тебе все.
— Да, конечно, дорогой мальчик.
Леди Вуд отвела Надю наверх, где вверила ее попечению старой служанки; она помогла девушке лечь в постель.
Только после того, как леди Вуд отправилась отдыхать, сын вошел в ее спальню и сел возле кровати.
— Я так рада, что ты успел на похороны, — сказала ему мать. — Твоя помолвка будет приятной новостью для всех членов нашего семейства, опечаленных прежде смертью Реймонда, а потом — и бедного Артура.
— С трудом поверил, когда прочитал твое письмо.
— Это в самом деле кажется невероятным.
Но, мой драгоценный, утром тебе предстоит в первую очередь заняться самыми неотложными делами; этого от тебя все ожидают.
— Конечно, мама!
Он поднялся и прибавил:
— Сейчас я лягу спать, очень устал. Похоже, я слишком долго путешествовал.
— Ты очень хорошо выглядишь, и мне даже нравится этот необычный оттенок твоей кожи.
— Загорел под палящим солнцем. За последние несколько месяцев я временами был не светлее араба!
— Я уверена, очаровательная молодая леди, с которой ты приехал, заметила, как ты красив.
— Она сильно болела, и она довольно робкая, мама.
— Девушка выглядит очень юной и очень милой!
В голосе матери слышалась искренность.
Немного помолчав, она продолжала:
— Ты, вероятно, удивишься, узнав, что Магнолия Кин гостит в Баквуде.
Уоррен был ошеломлен.
— Гостит в Баквуде? С какой стати?
— Она переехала туда вместе с пожилой родственницей, которую называет своей компаньонкой, когда с Реймондом произошел несчастный случай. Тогда она казалась убитой горем. Но секретарь твоего дяди, мистер Грейшотт, рассказывал мне, что она забрасывала его вопросами о тебе и недвусмысленно дала понять, что хочет связаться с тобой.
"Отомщенное сердце" отзывы
Отзывы читателей о книге "Отомщенное сердце". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Отомщенное сердце" друзьям в соцсетях.