— Совершенно верно. Я хочу вновь увидеть вас здесь, в моем офисе, в пятницу. Вас обоих, если удастся вытащить Яна.

Это «если» заставило Джессику вздрогнуть.

— Нет, лучше в понедельник. Если все получится, вам необходим будет отдых. А уж затем мы засучим рукава. У нас не так много времени.

— Сколько? — спросила Джессика голосом безнадежного больного.

— Подумаем об этом после предъявления обвинения. Суд, по всей видимости, состоится примерно через два месяца.

— Перед Рождеством?

Своим вопросом Джессика вновь напомнила ему большого ребенка.

— Перед Рождеством. Если мы не получим отсрочку. Но ваш муж утром выразил пожелание, чтобы все прошло как можно быстрее, чтобы вы могли поскорее забыть о случившемся.

«Забыть? — подумала она. — Разве можно забыть это?»

Он встал и протянул руку, на минуту сняв очки.

— Джессика, попытайтесь расслабиться, а проблемы оставьте мне. Сделаю все, что в моих силах.

Она тоже встала, пожав ему руку. Он опять был удивлен ее ростом.

— Спасибо за все, Мартин. Яну передать что-нибудь? — Она остановилась в дверях.

— Передайте, что я назвал его счастливчиком. — Глаза Шварца потеплели. Джессика улыбнулась комплименту и выскользнула за дверь.

Мартин Шварц повернулся в кресле к окну и, задумчиво покрутив в руках очки, покачал головой. Чертовски сложное предстоит дело. Он был уверен в невиновности Яна, но молодые, счастливые, красивые и богатые супруги будут раздражать суд присяжных. Джессика вызовет к себе неприязнь женщин-заседателей, мужчины же почувствуют антипатию к Яну потому, что усомнятся в его способности зарабатывать себе на жизнь писательским трудом. Они оба производили впечатление состоятельных людей, насколько бы правдиво ни звучало объяснение Джесси по поводу наследства. Не нравилось ему это дело. А жертва, судя по всему, была женщиной со странностями, может быть, с расстроенной психикой.

Мартин надеялся лишь на то, что им удастся раздобыть достаточно компрометирующего материала, чтобы уничтожить ее. Это была нечестная игра, но единственный шанс для Яна.

Глава 6

Джессика остановилась в вестибюле банка, чтобы позвонить в бутик. Голос ответившей Зины выражал беспокойство.

— Джесси, как ты? — Девушки все-таки позвонили ей домой в половине одиннадцатого утра, но к тому времени она уже ушла.

— Я в полном порядке. А как у вас? Зине не понравился ее голос.

— Все хорошо, не беспокойся. Ты придешь?

— После ленча. До встречи. — Она повесила трубку до того, как Зина успела спросить что-то еще, и направилась за «морганом» в гараж. Джессика собиралась встретиться с Яном.

Она стала на две тысячи долларов беднее, но чувствовала себя лучше. Чек в голубом конверте был оставлен на столике у секретаря. Первая половина гонорара Мартина Шварца. Джессика сдержала слово. Теперь их совместный счет составлял сто восемьдесят один доллар, но у Яна появился защитник. Какой дорогой ценой им приходилось вытаскивать его из тюрьмы!

Джессика пыталась прогнать грустные мысли, пока ехала через город. Она была не столько разгневана, сколько неприятно поражена. Что случилось? Кто эта женщина? Почему она так с ним поступила? Что у нее было против него? После разговора с Мартином Джесси несколько успокоилась. Ян не сделал ничего плохого — не считая того, что подцепил не ту женщину, чтобы поразвлечься. О Господи, если бы он не совершил подобной ошибки!

Она нашла место для парковки на Брайант-стрит по другую сторону от сияющих неоновых вывесок контор залогодержателей. Джессике стало любопытно, с кем из них ей придется торговаться завтра днем. Они все выглядели так неряшливо, что она ни за что бы не зашла ни в одну из них, если бы ей пришлось спасаться от холода, не говоря уже о том, чтобы обратиться туда по делу. Она быстро прошла в Зал правосудия, где, пока охранник рылся в сумочке, ее проверили металлоискателем. Джессике пришлось задержаться, чтобы, предъявив водительские права, удостоверить свою личность и получить пропуск для свидания с Яном. Собралось много людей, стоявших теперь в очереди, которая, однако, быстро продвигалась.

Это была потрепанная, взъерошенная масса людей, с которыми она не шла ни в какое сравнение. Рост выделял ее среди всех остальных женщин и большинства мужчин, а темно-синий деловой костюм был не к месту. Разношерстная публика была одета во что попало. Для кино такая толпа представляла собой интересное зрелище. Для кино, но не для жизни. Джесси невольно подумала: как выглядела та женщина? Неужели так же, как этот сброд? Ее колени предательски дрожали, она не представляла, что скажет мужу. А что она могла сказать?

Джессика с трудом нажала кнопку седьмого этажа. Пока она размышляла, как выглядит тюрьма изнутри, чувство падения внутри ее сменялось ощущением взлета. Однажды она уже побывала здесь, когда забирала Яна под залог, но подобных визитов ей раньше не приходилась совершать. Она всего-навсего приехала и забрала его. На этот раз все обстояло по-другому.

Лифт равнодушно выпустил ее на седьмом. Она знала одно — что хочет видеть Яна. Неожиданно Джесси поняла, что сможет справиться с любыми страхами и гневом, пройти через тысячную толпу сутенеров в коричневых атласных костюмах, чтобы только добраться до Яна.

Посетители ожидали в отдельной комнате перед железной дверью, а охранник запускал их внутрь группками по пять-шесть человек. Выходили они через другую дверь на противоположном конце комнаты. Но Джессике казалось, будто их проглатывает кто-то огромный и они никогда больше не возвращаются назад.

Мгновение спустя она сама оказалась внутри. В освещенной лампами дневного света комнате без окон было жарко и душно. Посередине находился длинный стеклянный барьер с маленькими отделениями для телефонов на каждой стороне.

Джессика поняла, что увидит его через стекло. Об этом она не подумала. Что можно было сказать по телефону?

Лицо Яна появилось в дальнем окне в то время, когда она размышляла, к какому из них подойти. Он стоял там, глядя на нее, а она — здесь, по другую сторону от него, слезы подступали к ее глазам. Джесси не могла проявить слабость.., не могла.., нет! Она медленно подошла к телефону, чувствуя, как клещами сдавливает сердце, а ноги становятся ватными. Однако она одолела этот путь и не заметила, как дрожат руки, когда нерешительно помахала мужу. В полной тишине они какое-то время смотрели друг на друга. Потом он заговорил:

— Как ты?

— Нормально. А ты?

Он опять помолчал и кивнул с едва заметной, натянутой улыбкой:

— Потрясающе. — Но его улыбка так же быстро угасла. — Малышка, мне так жаль, что я втянул тебя в эту историю.

Безумие какое-то… Я хочу тебе сказать, Джесси, что я люблю тебя и не понимаю, как угодил в эту проклятую переделку. Я не знал, как ты отреагируешь.

— А что ты думал? Что я сбегу? Разве я когда-нибудь так поступала?

Она выглядела такой обиженной, что он хотел отвернуться. Ему было больно смотреть на нее. Очень больно.

— Но это отнюдь не превышение кредита в банке на тридцать долларов. Я хочу сказать… Боже, что я могу сказать, Джесси?

В ответ она подарила ему слабую улыбку.

— Ты уже ответил. Я тоже тебя люблю. Только это и важно. Мы выпутаемся.

— Да-а.., но… Джесс, не похоже, что будет легко. Та женщина держится за свои обвинения мертвой хваткой, а полицейский инспектор действует так, будто у него в руках — маньяк.

— Симпатяга, да?

— Он с тобой разговаривал? — Ян выглядел удивленным.

— Прямо перед тем, как отправиться за тобой.

Ян побледнел.

— Он рассказал тебе, в чем меня обвиняют?

Она покачала головой и отвела взгляд.

— О Господи… Какие испытания обрушились на тебя. Не могу поверить.

— И я. Переживем как-нибудь, — улыбнулась она.

— Что ты думаешь о Мартине?

— Мартине Шварце? Мне он понравился. Но его услуги обойдутся нам недешево, верно?

Джесси попыталась сменить тему, но Ян перебил ее:

— Сколько? — В какой-то момент в его глазах проскользнула горечь.

— Не имеет значения.

— Для тебя, может быть, и не имеет, а для меня — важно.

Сколько?

— — Две тысячи сейчас и еще пять, если дело дойдет до суда. — Он не прятался от ее взгляда. Она должна была ему сказать.

— Ты шутишь?

В ответ Джесси отрицательно покачала головой.

— Человек, с которым я вчера разговаривала, запросил пятнадцать тысяч наличными к концу этой недели.

— Боже, Джессика… Это — безумие. Но я тебе все верну за Шварца.

— Милый, ты меня утомляешь.

— Я люблю тебя, Джесс.

Они обменялись долгим нежным взглядом, и Джессика вновь почувствовала, как слезы подступают к глазам.

— Почему ты не позвонил мне вчера вечером?

Она не стала рассказывать Яну, что пролежала на полу всю ночь, ожидая его звонка. Напуганная, на грани истерики, но слишком уставшая, чтобы двигаться. Она чувствовала себя так, как будто ее тело было парализовано, а мозг продолжал лихорадочно работать.

— Как я мог тебе звонить, Джесси? Что бы я сказал?

«Что ты любишь меня…»

— Думаю, я был в шоке. Я сидел парализованный. Не мог ничего понять.

«Тогда почему же ты трахался с ней, черт тебя побери?» Но вспышка гнева прошла, как только она опять посмотрела на него.

Он был таким же несчастным, как и она. Даже больше.

— Как ты думаешь, почему она обвиняет тебя в.., в…

— Изнасиловании? — Ян произнес это как смертный приговор. — Не знаю. Возможно, она больна, или сумасшедшая, или обозлилась на кого-то, а может быть, ей нужны деньги.

Откуда, черт возьми, мне знать? Глупо было с моей стороны так поступать. Джесси, я…

Он посмотрел в сторону, а потом опять на жену, в глазах у него блестели слезы.

— Как нам жить после этого? Справишься ли ты с этим, Джесси? Или возненавидишь меня? И… Я просто не знаю…

— Прекрати! — Она выплюнула эти слова в трубку злым шепотом. — Прекрати немедленно. Посмотрим, как будет дальше. Все уладится, и нам никогда не придется об этом вспоминать.