— Ты слышал, что сказала эта стерва? — Ее голос был громким и пронзительным, Мартин и Ян одновременно бросили на нее умоляющие взгляды.

— Потише, Джесс.

Не стоило настраивать против себя людей, особенно — присяжных заседателей, которые шли мимо них на обед. Он заметил, как двое бросили на Джессику любопытные взгляды.

— Мне наплевать. Эта женщина…

— Заткнись. — Потом он обнял ее за талию. — Болтушка.

Но я все равно люблю тебя.

Джесси громко вздохнула и улыбнулась.

— Черт, как я расстроилась.

— И я. Давай забудем об этой мерзости хоть на немного и поедим. Договорились? Никаких разговоров о деле?

— Ладно, — произнесла она сердито, когда они пересекали холл.

— Не ладно. Мне нужно торжественное обещание. Я не желаю повредить своему пищеварению. Представь, что мы — в составе присяжных и не можем это обсуждать.

— Ты действительно думаешь, что они придерживаются этого правила?

Ян безразлично пожал плечами и потянул ее за прядь волос.

— Мне все равно, что они делают. Так ты обещаешь мне?

Никаких разговоров о деле. Идет?

— Идет. Обещаю. Ну и зануда ты.

— Да, я такой. Твой ворчливый муж. — Ян выглядел очень взволнованным, когда они спускались по лестнице, хотя и был в хорошем настроении. Они вернулись домой на ленч.

Джесси просматривала почту, пока он пробегал взглядом по страницам «Паблишере уикли».

— Сегодня ты ужасно общителен. — Она ела сандвич с; индейкой и с ухмылкой щелкнула по газете.

— Гм?

— Я сказала, что у тебя ширинка расстегнута.

— Что? — Он посмотрел вниз и скорчил рожу. — Ради Бога.

— Черт возьми, поговори со мной, мне одиноко.

— Я читаю газету пять минут, а тебе уже одиноко?

— Угу. Хочешь вина?

— Нет. Пропущу. У нас есть кола?

— Посмотрю.

Она ушла на кухню, а когда вернулась с банкой холодной кока-колы, Ян по-прежнему читал газету.

— Послушай, ты…

— Tec… — Он недовольно дернул рукой и продолжал читать.

Что-то изменилось в его лице, глазах. Ян казался потрясенным.

— Что там?

Он не ответил, дочитал статью и поднял голову.

— Прочитай.

Он указал на первые четыре колонки на второй странице, и у Джесси упало сердце, когда она увидела заголовок: «Изнасилование — пора принять меры». Статья сообщала о заседании комитета по уголовному законодательству, проведенном за день до суда, на котором обсуждалось текущее положение с наказанием насильников. В статье шла речь о более строгих наказаниях, отмене условного освобождения, предлагалось сделать процедуру заявления об изнасиловании легче и менее унизительной. Оставалось только повесить без лишнего шума любого обвиненного в изнасиловании. Джесси отложила газету и взглянула на Яна. Им не повезло, что сообщение появилось в газетах в тот день, когда присяжные заседатели должны решить их судьбу.

— Ты думаешь, это повлияет, Ян? Судья сказал им не попадать под влияние…

— Какая ерунда, Джессика. Если я что-то говорю тебе, а кто-то третий просит не принимать во внимание, пропустишь ты это мимо ушей или нет? Они тоже люди. Конечно, они находятся под влиянием того, что слышат, как все мы.

Ян провел рукой по волосам и отодвинул тарелку с бутербродами. Джессика сложила газету и бросила на стол.

— Ладно, может быть, они прочитали эту статью, а может — нет. Мы все равно ничего не можем сделать. Так что давай не будем на этом зацикливаться. Ты помнишь, что обещала мне?

Джессика нежно улыбнулась мужу. Его глаза были похожи на сапфиры — темные, сверкающие, тревожные.

В суд они ехали молча. Джессика слышала, как отдается эхом стук ее каблучков по мраморному полу. Сердце с такой же силой ухало в такт с эхом, как погребальный звон.

Судья обратился к присяжным заседателям, и они вышли гуськом на совещание в комнату с другой стороны холла, помощник шерифа стоял снаружи в качестве охраны.

— Что теперь, джентльмены? — Мартин и Ян присоединились к Джесси, сидевшей на своем месте.

— Ждем. Судья объявит перерыв, коль скоро они не примут решение к пяти. Тогда они вернутся утром.

— Так просто? — удивилась Джессика.

— Да, так.

Как странно. Все закончилось. Почти. Все это монотонное гудение и скука пополам с напряжением и неожиданной драмой. А потом все позади. Две команды закончили дебаты, судья произносит небольшую речь перед присяжными, они идут, чтобы закрыться в комнате, разговаривают друг с другом, выносят вердикт, все отправляются по домам, и суд завершен. Все очень детально организовано и превращено в ритуал. Племенной обряд. От этой мысли Джессика чуть не засмеялась, но Ян и Мартин выглядели такими серьезными.

Она улыбнулась мужу, а их адвокат посмотрел на них тревожно. Она на самом деле не понимала. Мартин не был уверен, что и Ян понимал. Может быть, и к лучшему.

— Что думаешь, Мартин? — Ян повернулся к нему с вопросом, но у него сложилось впечатление, что он спрашивает больше ради Джесси, чем из собственного интереса.

— Не знаю. Видел утреннюю газету?

Лицо Яна помрачнело.

— Да. За ленчем. Это нам не поможет, ведь так?

Адвокат покачал головой.

— По крайней мере мы организовали неплохое шоу.

— Оно было бы более удачным, если бы Грин нашел что-нибудь весомое о Бертон и Джеде Наулзе. В этом вся загвоздка. — Мартин сердито покачал головой, и Ян похлопал его по плечу.

— Она вернется, чтобы услышать вердикт? — Джесси было любопытно.

— Нет. Она больше не появится в суде.

— Стерва. — Сказано от всей души.

— Джесси! — Ян поспешил утихомирить жену, но не тут-то было.

— Да? Она разносит к чертям наши жизни, едва не доводит нас до банкротства, не говоря уже о том, что эта дрянь сделала с нашими нервами, а потом просто уходит, чтобы полюбоваться закатом. Каких чувств к ней ты ждешь от меня? Благодарности?

— Нет, но нет смысла…

— Почему? — Джесси опять заголосила, и Ян знал, как она заведена. — Мартин, не можем ли мы по окончании дела выдвинуть против нее иск?

— Да, полагаю, что можем, но что нам это дает? У нее ничего нет.

— Тогда мы выдвинем иск против государства. — Она не подумала об этом раньше.

— Послушай, почему бы вам обоим не погулять в холле? — Он многозначительно посмотрел на Яна, и тот кивнул. — Будьте поблизости и не уходите из здания.

Джесси кивнула и встала, ища руку Яна. Мартин оставил их и вернулся к своему столу. Состояние Джессики вызывало у него беспокойство. Она отвергает возможность поражения.

— Жаль, что мы не можем пойти выпить. — Она медленно прошла в холл и прислонилась к стене, пока Ян прикуривал сигарету. Ноги у нее тряслись. Джесси хотела осесть на пол и в отчаянии ухватить Яна за колени. Все должно быть нормально. Должно быть.., должно быть.., она хотела бить кулаками в дверь, за которой скрылись присяжные…

— Скоро все завершится, Джесс.

— Да. — Она выдавила крошечную улыбку и ухватилась за его руку, когда они шли по коридору. Они долго молчали, Джесси погрузилась в мир своих мыслей, пока курила сигарету и ходила, держась за Яна. Прошел почти час, ее мозг перестал лихорадочно работать, возможно, из-за истощения.

Джессика чувствовала себя одинокой и уставшей, ей было грустно, но мысли уже не мчались с такой бешеной скоростью. Хоть что-то.

Она решила позвонить в бутик, просто чтобы узнать, как идут дела. Странное время для звонка, ни с того ни с сего Джессика захотела вернуться в привычную обстановку, убедиться в том, что мир не кончался одним бесконечным коридором, где Ян и она были обречены провести остаток своих дней. Она скучала по суматохе магазина. По лицам покупателей.

Девушки доложили ей о последних событиях, и Джессике стало лучше. Как в тот раз, когда они ходили в кино с Астрид. Будничность. Это уменьшило ее напряжение.

К четырем часам Ян тоже расслабился, они начали играть в слова. В половине пятого уже обменивались избитыми шутками.

— Отгадай, что это? Серое с четырьмя ногами и чемоданом?

— Слон? — Она уже хихикала.

— Нет, дурачок, мышь, собравшаяся в отпуск. — Ян ухмыльнулся, получив удовольствие от шутки. Они были похожи на учеников второго класса, выдворенных в коридор.

— Ладно, умник. Как ты определишь, что у тебя свалились штаны?

Она быстро подошла сзади, и Ян засмеялся, но потом увидел, что Мартин делает им знаки с противоположного конца холла. Шутки закончились. Ян встал первым и посмотрел в лицо Джессике. Она побледнела от охватившего ее ужаса. Вот и пришел этот страшный момент. Никакими играми уже не отгородиться от него. Господи.., нет!

— Джесси, без паники! — Ян видел, как она боится, и крепко обнял ее. — Я люблю тебя. Вот и все. Я люблю тебя.

Знай это, ничего не изменится, ты — замечательная и всегда будешь такой. Поняла?

Джессика кивнула, но ее подбородок дрожал, когда он посмотрел на нее.

— Ты — замечательная. Я люблю тебя.

— Ты — замечательный, и ты любишь тебя.., то есть меня. — Она тихо засмеялась, и Ян снова сжал ее в объятиях.

— Ты замечательная, а не я, глупышка.

— Это ты-то не замечательный? — переспросила она уже несколько окрепшим голосом. Ей всегда становилось лучше, когда Ян приходил на помощь.

— Джесси… Признаюсь тебе. Чертовски жаль, что мои штаны не свалились.

Они оба засмеялись, и он разжал объятия.

— Все будет хорошо. А теперь — пошли.

— Я люблю тебя, дорогой. Жаль, что ты не знаешь, как сильно я люблю тебя. — Слезы застилали ей глаза, когда она шла рядом с ним, пытаясь сказать слишком много в такой короткий срок.

— Ты здесь. Больше никаких слов. Прекрати закатывать сцены и убери грим с лица.

Джессика нервно смеялась и провела ладонями по щекам, на них остались черные дорожки.

— Я, должно быть, выгляжу отвратительно.

— Роскошно.

И вот они пришли. Дверь в зал судебных заседаний.

— Все в порядке? — Он посмотрел на нее долгим, твердым взглядом, пока они стояли, не сводя глаз друг с друга.