– Не понимаю, о чем ты.

– Мне известно, что ты… скажем, так, докучаешь ей. – Оскорбительное слово, подумал Бекетт, характеризует действия ребенка, а не мужчины. – И упорно не слышишь ее отказов. Ты ей неинтересен.

– Ты что, адвокат Клэр? Говоришь за нее?

– Клэр за себя уже все сказала. А я от своего имени советую оставить ее в покое.

– Или что? – Сэм щелчком сбил с лацкана пиджака пылинку. – Ты явился сюда, чтобы угрожать мне? Считаешь, я тебя боюсь?

– Абсолютно верно. Ты же не полный идиот. Все просто: ты пристаешь к Клэр, ей это не нравится, ты должен прекратить.

– Не смей мне указывать.

Чтобы проверить Сэма «на вшивость», Бекетт приподнялся в кресле, и Сэм тотчас отпрянул.

– Я излагаю факты. Держись от Клэр подальше, вот и все.

– Потому что ты так сказал? Потому что она ради забавы сходила на пару свиданий с голодранцем вроде тебя? – Кровь бросилась в лицо Сэма, отчего на его щеках выступили багровые пятна, отнюдь не гармонирующие с цветом галстука. – Даже если вчера у нас с Клэр вышло маленькое недоразумение, тебя это не касается!

Некоторые люди совершенно не меняются, вздохнул Бекетт. Именно эту фразу – «маленькое недоразумение» – Сэм Фримонт употребил, объясняя заместителю директора школы свои нападки на Денни Мозера.

– Еще как касается. Кроме того, в настоящее время Клэр описывает это, как ты говоришь, «маленькое недоразумение» полицейским.

Физиономия Сэма побагровела еще сильнее, затем стала белой как полотно.

– Она никогда бы так не поступила!

– Не приближайся к ней. Ты не живешь в Бунсборо, Сэм, у тебя нет причин таскаться в город.

– Думаешь, этот город принадлежит тебе?

– Я думаю, что Клэр значит для меня больше, чем Денни Мозер, – непринужденно промолвил Бекетт. – Правда, он неплохой парнишка, до сих пор мне нравится. Сунешься к Клэр еще раз – увидишь, насколько она мне небезразлична. – Бекетт встал с кресла.

– Ты еще пожалеешь, что угрожал мне.

– Я? Не угрожал и не собираюсь. Будем надеяться, своим поведением ты не вынудишь меня к действию. Симпатичный галстук, – бросил Бекетт на прощание и вышел.

* * *

Он не стал покупать цветы – не хотел уступать Райдеру до такой степени, – а купил горшок с комнатным растением. Это не считается за букет, даже если в нем есть цветы. Он подписал небольшую карточку: «Обошлось без крови. Бекетт». Не извинение, а просто записка и знак внимания. Нет смысла злиться, если они оба сделали что должны.

Бекетт решил занести горшок в книжный – в основном чтобы не попасться на глаза братьям, которые непременно поднимут его на смех.

– Клэр в дальнем зале, у нее покупатель, – сообщила Кэсси. – Я скажу, что ты пришел.

– Не надо, я лишь хотел оставить ей вот это. Мне пора на работу.

– Как мило. Обожаю фиалки. По какому поводу?

– Просто так, без повода.

– О-о, цветы без повода – самые лучшие.

– Угу. Все, я пошел. – Бекетт счел за лучшее ретироваться.

Когда он поднялся на третий этаж, Райдер уже почти закончил установку шкафов. Бекеттом овладело ощущение некоего сюрреализма, странного разрыва во времени.

– Ну, и?..

– Сэм в своем репертуаре. Говнюк, больше нечего сказать. Однако до него дошло.

– Вот и замечательно. Надеюсь, теперь можно отвлечься от разборок и сосредоточиться на созидательном труде.

– Что ж, я не против.

Братья работали все утро до самого обеда. Бекетт, который навешивал штанги и крючки в шкафу, расположенном в спальне управляющей, прервал свое занятие, услышав женские голоса. Он высунул голову за дверь и увидел, что в кухню впорхнула вся стайка: Хоуп, Эйвери и Клэр.

– Добрый день, дамы.

– Оуэн сказал, вы практически закончили. – Хоуп закрыла дверцу шкафа, в который уже успела заглянуть. – Все очень мило.

– Хотим затащить Хоуп вниз, посмотреть на мебель, – сообщила Эйвери. – Но сначала – в пентхаус, там, говорят, плиточный орнамент неземной красоты.

– В пентхаусе еще идут работы, но вы можете сходить.

– Идите, – сказала Клэр подругам, не сводя глаз с Бекетта, – я догоню.

За ее спиной Эйвери показала Бекетту два больших пальца и потащила Хоуп к выходу.

– Ты и Эйвери в порядке?

– Они с Хоуп набросились на меня вдвоем – мы, мол, за тебя волнуемся, и все такое. Трудно спорить, когда друзья проявляют искреннюю заботу. Я подумала-подумала и признала их правоту – так же, как в случае с тобой.

– Что сказали копы?

– Я разговаривала с Чарли Ридером. Ему вся эта история понравилась не больше, чем тебе. Однако сейчас они мало что могут. Я честно сказала, что сама впустила Сэма, что он не причинил мне вреда и даже не угрожал. Тем не менее мои слова занесли в протокол, и если Сэм вернется, я могу получить охранный ордер. Если до этого дойдет, полицейские навестят Сэма. Подозреваю, что Чарли все равно собирается поговорить с ним. Видимо, я так влияю на людей.

– Искренняя забота.

– Хм-м. Ты уже нанес визит Сэму, верно?

– Да, мы побеседовали, и теперь он в курсе того, как обстоят дела. Быстро, четко, по теме.

– И без кровопролития, если верить фиалкам.

– Точно.

– Ты купил их, чтобы умаслить меня?

Бекетт отложил инструмент и подошел к Клэр.

– Я купил их, чтобы ты поняла: нам не из-за чего ссориться.

– Сработало. Как и слова, что ты произнес в тот раз, когда читал мне нравоучения.

– Я не… Хотя, наверное, ты права.

– Ты сказал, что, будучи парой, люди делятся друг с другом своими проблемами. Мне пришлось задать себе вопрос: может, я просто забыла, как это – быть в паре? На самом деле половину того времени, что мы с Клинтом провели в браке, его не было рядом со мной. Там, вдали от меня, он сталкивался со смертью, причем каждый день, поэтому я отучила себя рассказывать мужу о домашних проблемах. После всего, что он видел и пережил, зачем ему знать о том, что у одного из детей поднялась температура, в доме засорился унитаз или протекает крыша?

– Ты привыкла управляться сама.

– А чем может помочь муж, если он в Ираке, а машина сломалась в Канзасе?

Бекетт посмотрел на Клэр долгим, спокойным взглядом.

– Я не в Ираке.

– Да и я уже не в Канзасе. – Она подняла руки, потом вновь уронила их. – Дело не в том, что я забыла, как жить в паре и быть частью целого, просто мой опыт отличается от твоего, а возможно, и от опыта большинства других людей. Кроме того, я долго была одна.

– Теперь ты не одна. Я не сражаюсь на войне и всегда здесь. – «И должен быть здесь, – вдруг осознал Бекетт, – здесь, рядом с Клэр». – Думаю, тебе хорошо известно, как пользоваться вантузом, если засорилась канализация.

– Да уж, – коротко усмехнулась она.

Он взял подбородок Клэр в ладони.

– Но если в твоем доме протечет крыша, тебе вовсе не обязательно карабкаться по лестнице и латать ее.

– То есть какие-то вещи следует делать самой, а какие-то – нет. Мне нужно время, чтобы разобраться.

– Времени у нас много. Ну что – мир?

– Почти. Я долго отхожу после ссоры. Почему бы тебе не заглянуть ко мне сегодня вечером? Приглашаю на ужин – это мой вариант симпатичных цветочков в горшке.

– С удовольствием.

Бекетт положил руки на плечи Клэр.

– Я буду рядом. Даже если ты не хочешь рассчитывать на мою поддержку, надеюсь, ты ее примешь. Может, тебе даже понравится.

– Мне нравишься ты. – Клэр поднялась и поцеловала его. – Мне нравится, что мы вместе.

– Неплохое начало.

– Увидимся вечером. – Она подарила ему еще один поцелуй. – Спасибо за искреннюю заботу и фиалки.

– Всегда пожалуйста.

Бекетт вернулся в спальню, чтобы закончить работу, и улыбнулся запаху жимолости.

– И ты здесь? Я не возражаю против компании. Нисколько не возражаю. Кажется, все идет на лад. – Умиротворенный, Бекетт подергал штангу платяного шкафа, проверяя, прочно ли она закреплена. – Да, все хорошо.

* * *

Настроение Бекетта оставалось таким же приподнятым и во время рабочего дня, и после, когда его мать и тетя Кароли заглянули в гостиницу – проверить, как продвигаются работы по укладке плитки и покраске. Он порадовался, услышав их голоса, эхом отзывающиеся то из одного номера, то из другого.

Ему как раз хватило времени, чтобы перед визитом к Клэр заехать домой, принять душ и смыть дневные заботы.

«Трое бойких, резвых мальчишек и красивая женщина, которая готовит для тебя горячий ужин, – что может быть лучше?» – думал Бекетт по дороге домой. А если прибавить время, которое эта красивая женщина провела с ним наедине после того, как детей отправили спать, день завершился просто великолепно.

Им удалось обойти мели и рифы, решил Бекетт и вдруг понял, что и он, и Клэр узнали друг о друге нечто новое – возможно, такое, о чем не задумывались прежде.

Она уже не та беззаботная девчонка, в которую он влюбился еще старшеклассником, и это вполне естественно. Однако теперь, думал Бекетт, поднимаясь по ступенькам к себе домой, когда он начал по-настоящему узнавать, кем стала эта девчонка, его вторая влюбленность в нее – пожалуй, можно так назвать его состояние – ощущалась глубже и гораздо сильнее.

В шестнадцать он страдал от любви к Клэр Мерфи, девушке, принадлежавшей другому, а на него смотревшей просто как на приятеля, причем даже не особенно близкого. Когда Клэр вернулась в город молодой вдовой с двумя детьми и третьим на подходе, Бекеттом владели смешанные чувства, выразить которые он мог только в виде дружбы. Она приняла эту дружбу и отвечала тем же.