Джексон положил свою руку позади меня на спинку дивана, наблюдая и ожидая, как будто знал, что я еще не закончила путешествовать в тот период времени.

— Я сказала маме, что это выступление ничего для меня не значит, тем более что она сама не особо хотела идти на игру в старшей школе. Кроме того, я думаю, что очередной мудак уже дергал за ниточки и держал ее как можно более изолированной. — Я не хотела думать об этом, поэтому сосредоточилась на другой части. — Дикси и Ретт ехали два с половиной часа, чтобы увидеть, как я радуюсь своей первой игре. Очевидно, Дикси сделала эту фотографию для потомков. Не уверена, должна ли я благодарить или задушить ее за это.

Между ней и мамой только недавно образовалась трещина, но она сказала мне, что это не должно повлиять на наши отношения.

Некоторое время так и было.

На самом деле, было приятно видеть Ретта тогда на игре. Но потом они с Дикси переехали, а я выросла и перестала нуждаться в дополнительных родительских фигурах вокруг. Что было хорошо, потому что мама была единственной, кто остался, и она была далека от родительства.

— Ну, я планирую поблагодарить ее, — сказал Джексон, обнимая меня за плечи. — И если это тебя заведет, детка, то я оденусь в свою футбольную форму, и ты сможешь поболеть за меня.

Я бросила на него быстрый взгляд. Я была не против насладиться видом Джексона в футбольной форме, но, черт возьми, не собиралась снова надевать свой костюм группы поддержки.

— Я немного удивлен, что ты не знала, что полузащитник играет в защите. Но я с радостью дам тебе пару уроков, а еще могу продемонстрировать, как опрокинуть соперника на землю и удерживать его там.

— Я была в группе поддержки баскетбольной команды, но всё равно не потрудилась узнать о баскетболе побольше. Я просто кричала приветствия.

Джексон обхватил мое бедро рукой.

— Прыгая в крошечной юбочке?

— Самой крошечной. Уверена, ты заметил.

Джексон усмехнулся. Затем его взгляд снова упал на фотографию. Он перевернул страницу, и у меня внутри все перевернулось. На фотографии Тайлер обнимал меня за плечи, и я смеялась. Я послала фотографию Дикси, потому что в то время думала, что этот парень станет постоянной частью моей жизни, как и сама Дикси.

Я была слишком глупой, думая, что мне нужен парень, чтобы чувствовать себя целой. Я вытащила фотографию из альбома, что оказалось нелегко из-за сумасшедших застежек, которыми пользовалась Дикси.

— Ого, — сказал Джексон. — Что ты делаешь?

— Избавляюсь от фотографии придурка, с которым я когда-то встречалась.

— А Дикси не рассердится?

— Мне все равно. Мне не нужен альбом с фотками всех бывших, как у моей мамы.

— Я даже не знал, что ты встречалась с парнями настолько, чтобы называть их бывшими.

Не была уверена, было ли это издевкой, но все равно запустило мой механизм защиты.

— Это ошибка, которую я больше не повторю.

Я скомкала фотографию Тайлера и бросила ее в сторону мусорного бака. Он не заслуживал упоминания в истории мой жизни. Он был просто точкой на радаре. С ним я впервые в жизни подумала, что кто-то действительно хочет, чтобы я была рядом. Было так приятно чувствовать себя желанной, плюс чувство безопасности, которое я испытывала не только из-за того, что нашла кого-то, кто понимал меня, но и из-за того, что я буду оставаться на одном месте целых четыре года. Это был идеальный катализатор, чтобы я влюбилась жестко и быстро. Я вложила в него всю свою жизнь.

Когда он ушел, мой мир рухнул…

Фу, сколько слез я пролила из-за него. Тайлер не заслуживал моих слёз и того кусочка моего сердца, который забрал с собой. Оглядываясь назад, я поняла, что так сильно цеплялась за него, потому что Дикси и Ретт только что уехали. Вместо того чтобы чувствовать, что моя жизнь наконец-то началась по-настоящему, я почувствовала себя более одинокой, чем когда-либо.

После этого последний проблеск надежды на любовь и отношения погас. Я смирилась с тем, что люди всегда уходят. Всегда.

Джексон пристально смотрел на меня, как будто видел, что еще одна часть головоломки встала на свои места. За последний месяц я оставила много лакомых кусочков информации, начиная с маленьких, казалось бы, незначительных вещей, а затем более объемных, например, когда я слишком много говорила о некоторых бывших мамы. Видимо, достаточно для того, чтобы он смог соединить это и почти увидеть полную картину. Теперь он хотел залатать оставшиеся пробелы и дыры.

— Я не загадка, — сказала я, борясь пусть не с полномасшабной паникой, но с намеком на беспокойство и еще одну чуждую эмоцию, которая заставляла меня волноваться и ходить по лезвию. «Я не сломлена».

— Я понимаю. — Он обвил рукой мою шею и дразняще улыбнулся. — Ты сексуальная женщина, которая хочет лично поболеть за меня.

Мое беспокойство ослабло, и я с радостью проглотила наживку.

— Как ты можешь быть таким бессовестным большую часть времени?

Джексон опустил руку вниз, и его костяшки скользнули по одной из моих грудей, вызывая соответствующую искру желания.

— Ты говоришь довольно уверенно для женщины, которая не только проиграла в секс-споре, но и сделала непристойное предложение на самом первом свидании.

Я издала оскорбленный звук, но он вышел слишком хриплым и недостаточно убедительным. Джексон снова провел пальцами вверх, вернувшись на прежнее место, и у меня закружилась голова от желания. Затем он обнял меня за шею и направил мои губы к своим, стирая последние плохие воспоминания и напряжение своим языком и рукой, скользящей все выше и выше по моему бедру.

Отстранившись, Джексон положил свой лоб на мой, и наши неглубокие вдохи смешались в воздухе между нами.

— Все еще жду твоего черлидерского приветствия.

— Ладно, ладно. — Я подвинулась, забралась к нему на колени и оседлала его. Я провела губами по его губам и покачала бедрами. — Дай мне букву «О».

Джексон обхватил меня за талию, крепко прижимая к себе и выгибаясь навстречу. Его возбуждение давило именно там, где мне было нужно. Я вздрогнула, прижимаясь к нему и обхватив руками его шею, чтобы не упасть. Он поцеловал меня, поглаживая мой язык своим, а затем потянулся мне за спину и расстегнул платье. Одна бретелька соскользнула с моего плеча, Джексон дернул ее вниз и провел большим пальцем по кружевной чашечке моего лифчика. Я застонала и снова прижалась к нему, нуждаясь в большем количестве этого возбуждающего трения.

Он застонал, делая все происходящее более возбуждающим. Несмотря на мое внутреннее ворчание по поводу того, как одеться сегодня вечером, я была рада, что на мне платье. Но даже в нем казалось, что между нами было слишком много ткани.


Джексон, словно почувствовав направление моих мыслей, положил меня обратно на диван и стянул остальную часть моего платья вниз, пока оно не упало на пол лужицей. Он сунул пальцы в мои трусики, и я погрузилась в море эйфории.

Он увеличил давление, когда захватил мои губы своими. Засуха последних нескольких дней определенно была виновна в том, что я так быстро скользнула за край. Я была все еще обмякшей и тяжело дышала, когда Джексон притянул меня к себе.

— Наверх, — сказал он, и я просто кивнула и зацепилась лодыжками за его талию.

Я все еще была в туфлях, а на Джексоне определенно было слишком много одежды. Как только мы добрались до моей спальни — там я снова могла называть вещи своими — он положил меня на кровать. Целуя и дразня, Джексон спустился вниз по моему телу, пока я снимала с него одежду.

Когда он двигался во мне, не знаю почему, но все ощущалось по-другому. Я не знала, было ли причиной свидание, но в разгар прилива эндорфинов Джексон сделал паузу и обхватил мою щеку, одарив меня взглядом, в котором было столько же нежности сколько и собственничества. В тот момент он заклеймил мою душу, и я ждала волну страха, но единственное, что испытала, это потребность в большем.


Больше его, больше этого, больше всего. И, не сказав ни слова, он, казалось, понял и дал мне все это.


Глава 22


Джексон отодвинулся от меня, словно собирался встать с кровати. Я схватила его за руку и потянула обратно на матрас, закинув свою ногу на его, чтобы он не сбежал.

— Тебе еще рано уходить.

Шумные пружины кровати заскрипели, когда он повернулся ко мне лицом. Его растрепанные волосы, ленивая улыбка и незащищенность — то есть почти все — вызывали во мне пьянящие волны счастья. Джексон провел пальцем по моим чувствительным, распухшим от поцелуев губам.

— Я не хочу нарушать ни одно из твоих правил или заставлять тебя покрываться сыпью.

— Я могу справиться с небольшим обниманием, — сказала я, хотя раздражающий голос в моей голове напомнил, что я уже нарушила несколько своих правил и должна остановиться, прежде чем слишком увлекусь, и все выйдет из-под контроля.

— Приятно знать. — Он притянул меня к себе и крепко сжал.

Затем, с тем озорным блеском в глазах, который предупреждал меня, что Джексон замышляет что-то нехорошее, он потерся своим носом о мой и сжал еще сильнее, отчего мое дыхание вырвалось где-то за его плечом.

Я прижалась к нему.

— Я же сказала, с небольшим!

Джексон усмехнулся и прижался губами к моей шее, отчего я сразу растаяла в его объятиях. Я прильнула к нему, положив голову ему на плечо. Он скользил пальцами вверх и вниз по моей спине, и хотя я никогда особенно не жаловала объятия, с Джексоном было так удобно, он так хорошо пах, что было очень уютно прижиматься к его боку.

Идея состояла в том, чтобы вытащить его за рамки системы с помощью «развлекайся, пока это происходит», но, кажется, это не сработало. Во всяком случае, я жаждала только большего.

Во имя самосохранения пришло время напомнить себе, что это не должно не более чем временным. Пора было запустить игру под названием «Головная боль», даже если мое тело протестовало против самой идеи сказать или сделать что-нибудь, что заставило бы Джексона покинуть меня снова.