Екатерина Риз - Откуда берутся дети?

— Потому что ты на самом деле мне нравишься и у меня ещё есть надежда. Ведь есть?

— Ты хороший, Дима…

Куприянов закатил глаза.

— Только не говори мне это!

— Почему?

— Потому что такое говорят в благодарность, а я ещё надеюсь на что-то большее. — Он взял Ксению за руку и потёр большим пальцем её запястье. — Всё хорошо будет, я уверен. Но ты сама должна принять решение, понимаешь? Сама. Это самое важное… чтобы сама. Иначе ничего не получится. Друзья?

Дима протянул ей руку для рукопожатия, а Ксения несколько секунд бестолково на неё таращилась, не зная, как поступить. Принять его предложение? Забыть вчерашний провал и позор? Вот так просто? Поглядела на Куприянова, с сомнением. Встретила искренний взгляд и всё-таки почувствовала облегчение. Что он не злится, что не презирает и не смеётся, не возмущён её глупым бегством… и даёт ей шанс успокоиться.

Осторожно подала его большую ладонь. Кивнула.

— Друзья.

Он опустил голову и легко прикоснулся губами к её руке. Но тут же отстранился.

— Отлично. И пообещай мне, что не будешь больше расстраиваться, на тебе лица просто нет.

Он поднялся. Оглянулся, словно искал что-то, а потом строго спросил:

— Ты сегодня ела? Хочешь, бутерброд тебе сделаю?

Он скрылся на кухне, а Ксения, наконец, перевела дыхание. Вздохнула глубоко и облизала пересохшие от волнения губы.

Дима всё правильно понял, ей нужна была эта пауза. Без чувства вины и долга, чтобы всё снова разложить по полочкам и от этого почувствовать успокоение. А сама бы она Куприянова попросить об этом не решилась, побоялась бы ещё сильнее его обидеть. А он вот сам догадался и всё понял… потому что он хороший.

Это, наверное, не просто — быть хорошим.

— Ксюша! — позвал Куприянов её с кухни.

— Я иду, — отозвалась она. Поднялась, оправила халат, пригладила волосы, а потом опасливо оглянулась. Услышала, что Дима на кухне посудой гремит, и тогда быстро вытащила из-под одеяла журнал, с обложки которого улыбался Говоров. Подошла к стенке и, приподнявшись на цыпочках, сунула журнал в верхний ящик.

Глубоко вздохнула, успокаивая дыхание, и отправилась на кухню.

Он улыбался такой знакомой улыбкой, легко и непринуждённо, совсем как на обложке того самого журнала, который Ксения прятала в бельевом шкафу. Задорно, ослепительно и заученно. Вокруг него толпились люди, журналисты, то и дело сверкали вспышки фотокамер, а Говоров был спокоен, даже рассмеялся в ответ на какой-то вопрос девушки-корреспондента, которая совала ему под нос диктофон.

Он был совсем рядом, живой, не мираж и не бесплотная мечта. Андрей Говоров.

Ксения крепко зажмурилась, словно от этого Говоров должен был куда-то испариться, но он был рядом, всего несколько шагов, несколько метров… Она очень остро чувствовала его близкое присутствие. Андрей всерьёз увлекся разговором с журналистами, видно, ему было чем с ними поделиться, по сторонам не смотрел, но Ксения всё равно испугалась, что он как бы невзначай голову повернёт и увидит её… замеревшую в благоговейном ужасе. Сделала осторожный шажок в сторону и спряталась за спиной Димы. Глянула на Куприянова, без особого интереса, скорее боясь, что интерес он к ней проявит в этот не самый подходящий момент. Но он тоже был занят разговором, как и Лена. Никто ничего не замечал… Гости в ожидании начала шоу времени не теряли и вели нужные разговоры с нужными людьми. Сазонова, кажется, и Андрея в зале не приметила.

Или просто ей не сказала?

Ксения осторожно выглянула из-за куприяновского плеча, не смогла удержаться. Подумала о том, что могла бы смотреть на Андрея вечно. Просто смотреть, сама оставаясь незамеченной, чувствуя, как её качает из стороны в сторону от волнения, как подгибаются колени и сохнет во рту. Видеть его улыбку, слышать доносящийся до неё голос и знакомые интонации, знать, что с ним всё в порядке… По крайней мере, выглядит довольным.

Как её занесло на этот показ? Рок какой-то.

Она никуда не собиралась, настроение было не то, чтобы куда-то ходить, а уж тем более веселиться, как этого хотели Лена и Дима. Всеми силами пытались её отвлечь, делали вид, что ничего не произошло, а Ксении в какой-то момент надоело с ними бороться, и она поддалась. Даже с Куприяновым не то чтобы помирились (они вроде, как бы и не ссорились), но постарались вернуться к прежним отношениям. Правда, домой к ней Дима больше не приезжал и вообще вёл себя так, словно пытался избавить её от своего постоянного присутствия, даже звонить стал реже.

— Он просто хочет, чтобы ты по нему поскучала, — посмеивалась Сазонова, а Ксения лишь плечами пожимала. Почему-то обсуждать это не хотелось.

Дима ей не надоедал, с задушевными беседами не лез, но и замкнуться в себе не позволял. Каждый вечер вытаскивал её и Ваньку на прогулку в парк и развлекал так же разговорами не о чём. Ксения слушала, улыбалась, благодарна была ему за такое терпение и отношение, но при этом прекрасно понимала, что он просто выжидает. Хорошо это или плохо, судить не бралась, не имела на это права. Но за Диму она продолжала держаться, хотя и понимала, что это чистой воды эгоизм. Было страшно остаться одной. К тому же, Дима сам протянул ей руку помощи, и Ксения, после небольших колебаний, за неё уцепилась.

И посещение сегодняшнего показа тоже затея Куприянова. Ксения идти не хотела, хотя Лена, томясь в ожидании, все уши ей про этот вечер прожужжала. Степнова наслушалась восторженных отзывов после просмотра каталога, даже сама его пролистала, но идти отказывалась, и не раз. Предчувствие какое-то смутное было…

Но Дима её тревог не разделил, отговорки слушать не стал и чуть ли не силой увёз из офиса. Когда доводы закончились, Ксения выдвинула последний аргумент, хоть и банальный донельзя — нечего надеть. Куприянов усмехнулся в ответ, и через несколько минут они уже входили в магазин.

— Ты с ума сошла, Ксюш? — выговаривал он ей. — Там будет вся Москва, все женщины мечтают увидеть это. Или ты не любишь драгоценности?

Ксения лишь вздохнула.

— Ну, какие драгоценности, Дима? Ты представляешь меня, обвешанную драгоценностями?

— Не обвешанную, — покачал он головой, потом посмотрел задумчиво. — Думаю, ты просто вблизи всё это великолепие не видела. Вот когда увидишь… Ты должна это увидеть.

Степнова махнула рукой и спорить больше не стала.

Не унимающуюся тревогу Ксения упорно списывала его на своё настроение, которое было на нуле, даже после покупки нового платья. И мысли не допустила, что может встретить на показе Говорова. Почему не подумала? Наверное, потому, что в последние месяцы судьба их упорно разводила, словно покорившись их решению, и Ксения привыкла к этому. Первое время ещё оглядывалась, когда выходила в свет, а потом перестала. Ловила слухи о том, где Андрей — в Москве или в Европе, и в такие дни чувствовала себя спокойно. И сегодня подлости (или всё-таки подарка?) от судьбы никак не ожидала.

А теперь вот глаз отвести не может…

Мысль о подарке в голове забилась настойчиво и беспокояще. Она действительно считает эту встречу подарком? Несмотря на страх, волнение… она была рада просто посмотреть на него. Ругала себя за эту радость, но продолжала наблюдать, как зачарованная.

Что ж она за дура такая?

Андрей стоял в плотном кругу журналистов, давал интервью, улыбался вполне дружелюбно, говорил спокойно, не сбиваясь, держался уверенно и по сторонам не смотрел. И даже не догадывается, что она совсем рядом и смотрит на него. Да и есть ли ему до этого дело?

Вокруг неё шла оживлённая беседа, люди смеялись, Дима приобнимал её за талию, поддерживал как бы, а Ксения пряталась за его плечом, словно скрывалась, виноватая в чём-то, и выглядывала осторожно… Понимала, как это глупо и по-детски, но глаз отвести не могла. Ведь ещё сегодня ночью она мечтала, только мечтала хотя бы мельком увидеть его и совсем не ожидала, что мечта её так быстро сбудется. А вот сейчас видит его — довольного, улыбающегося. Замерла на вдохе, кажется, и сердце остановилось, руки-ноги похолодели. И очень боялась сорваться на стон или всхлип. Прислонилась лбом к плечу Куприянова, а он теснее прижал её к себе. Поглядел на Ксению с улыбкой. Спросил шёпотом:

— Ты чего? Ксюш…

Сколько усилий потребовалось, чтобы отвести от Андрея взгляд… Повернула голову, но посмотреть Куприянову в лицо не осмелилась. Остановившимся взглядом уставилась на узел его галстука и с трудом сглотнула тугой комок, образовавшийся в горле.

Дима забеспокоился.

— Тебе плохо? — он развернулся, закрывая Ксению от чужих взглядов своей спиной. Она качнула головой и снова посмотрела в ту сторону, где Говоров общался с журналистами.

Света льнула к нему и счастливо улыбалась в камеру. Затем последовал поцелуй, и снова улыбки…

Что ж так больно-то? Как в первый день.

Лена потрясла её за плечо, заглянула в лицо, а потом проследила за её взглядом и в первый момент замерла, а после резко развернулась к Ксении и даже встала так, чтобы загородить, чтобы Ксения больше не могла видеть целующуюся и обнимающуюся парочку.

— О-о, — тихо и тревожно протянула она. — Не смотри туда, слышишь?

— Что случилось? — спросил Куприянов, переводя тревожный взгляд с Ксении на Сазонову. Потом тоже оглянулся, пытаясь понять, что их так расстроило, но ничего особенного для себя не углядел.

Степнова отвернулась, а Лена махнула на него рукой.

— Ничего… Дима, мы отойдём ненадолго.

— Скоро показ начнётся…

— Я знаю, мы ненадолго. Пойдём, Ксюш.

— Да что происходит? — не сдержался и повысил он голос.

Но ему никто не ответил, говорил это он уже им вслед.

В туалетной комнате Ксения села на пуфик и, наконец, перевела дыхание. А Лена дала волю своему негодованию, даже ногой топнула.