Ксении ничего не оставалось, как представить мужчин друг другу.

— Денис Викторович Горский, он представляет "Эстель", а это… Дмитрий Куприянов, владелец этого салона.

— Очень приятно, — явно переигрывая серьёзность, кивнул Денис, пожимая руку нового знакомого. И снова одарил Ксению красноречивым взглядом. Степновой очень захотелось его пнуть, да посильнее.

Настроение пропало. Куприянов с Горским разговорились о проходящих съёмках, делились впечатлениями (о чём ещё им было говорить?), а Ксения отвернулась от них, делая вид, что внимательно за процессом наблюдает и занята, а на самом деле в душе затосковала.

Все взгляды Горского она расценила верно. И прекрасно знала, что последует дальше. Денис наверняка, в меру своей испорченности, естественно, сделал определённые выводы из того, что увидел, и, судя по тем взглядам, которые он на неё до сих пор исподтишка бросает, ему просто не терпится позвонить Говорову и всё расписать в красках… И ведь не объяснишь, что ничего нет, что Дмитрий просто приятный человек, и она общается с ним… вот так, как общается, вот так у них сложилось… лёгкий дружественный флирт. А Горский наверняка всё распишет с несуществующими подробностями…

Ксения вздохнула. Почему же её это так сильно беспокоит? Настолько, что изнутри жар нестерпимый поднимается, и хочется закричать, чтобы дошло до Дениса… чтобы промолчал…

Быстро оглянулась на мужчин и натужно улыбнулась, встретив их взгляды.

Умом понимала, что переживания все эти необоснованны и надуманы. Какое ей дело до того, что узнает и подумает Андрей? Сейчас уже должно быть всё равно. Но всё равно не было. Даже боялась представить, как и что Денис ему будет рассказывать и как на это отреагирует Говоров. Что он о ней подумает…

Вскоре Куприянов глянул на часы и заторопился.

— Извините, у меня важный звонок, — коротко попрощался с Денисом, потом подошёл к Ксении и невзначай приобнял за талию, наклоняясь к её уху. — Пообедаем сегодня?

Она испуганно качнула головой.

— Я не могу…

Он заметно расстроился и вздохнул.

— Ну, хоть зайди в перерыв, кофе выпьем. Я у себя буду.

Ксении ничего не оставалось, как кивнуть.

Дмитрий ушёл, Степнова проводила его взглядом и замерла у края съёмочной площадки. Денис тихо приблизился, тоже понаблюдал за съёмкой с минуту, потом выразительно вздохнул.

— Говорову понравится, — сказал он.

Ксения посмотрела на него.

— Что?

Горский встретил её обеспокоенный взгляд и обворожительно улыбнулся.

— Реклама. А ты что подумала?

Ксения вспыхнула, а затем отошла к своему креслу, села и перестала обращать на Дениса какое-либо внимание.


--*--*--*--


Родители их приезду обрадовались. Впрочем, как всегда радовались, когда они собирались все вместе. Им нравилось наблюдать за сыном и невесткой, ловить их улыбки и взгляды, чтобы лишний раз убедиться в том, что всё правильно, и никто в принятых решениях не ошибся.

Андрея всё это смешило. Все дружно делали вид, что всё идёт, как нельзя лучше. Света в такие семейные вечера неизменно превращалась в домашнюю жёнушку-хлопотунью, неустанно кружившую вокруг любимого мужа. Вместе с его матерью готовила ужин, целовала Андрея в ушко, гладила по волосам и о чём-то беззаботно болтала с Людмилой Алексеевной, делилась их маленькими "новостями". Говоров всегда недоумевал, откуда Света эти "новости" берёт. "Их" новости, которые, по сути, должны появляться у любой нормальной пары, которая живёт своей маленькой семьёй. Света рассказывала о милых домашних вечерах, о мелких бытовых проблемах, с которыми они сталкиваются, а Говоров не уставал поражаться её фантазии и тому, что его родители даже задуматься не пытаются, когда это всё, по замыслам их дорогой невестки, должно было бы происходить.

Но Андрей молчал. Молчал, улыбался, не портил никому настроение и тем самым поддерживал спокойствие в семье.

— Я купила потрясающий журнальный столик в гостиную, — тараторила жена, разливая кофе. — Старинный, ручной работы… Андрюша, тебе понравится!

Он кивнул.

— А прежний куда денем?

— Прежний? — переспросила Света.

— Тот, который ты купила в Москве. Он же тебе нравился.

Андрей говорил спокойным и непринуждённым тоном, а сам украдкой наблюдал за женой. Она замерла и заметно озадачилась. Вспоминала.

Говоров едва заметно усмехнулся. Света просто не помнила. У неё не было времени запоминать интерьер "их" дома, она ведь жила будущим, а на настоящее времени просто не оставалось.

Но его мать была довольна.

— Очень скоро у вас всё окончательно наладится. И ты, Андрюша, успокоишься.

— А я разве злюсь, мамуль?

— Я же твоя мать и я вижу всё, — Людмила потрепала его по волосам, как маленького. Говоров заставил себя улыбнуться.

Константин Александрович тем временем перелистнул последнюю страницу отчёта по продажам за последний месяц и поднял глаза.

— Да уж, не спорь с ней, а то она ещё что-нибудь придумает. Лишь бы был повод поволноваться о вас.

— Костя, ну что ты говоришь? Я просто так никогда не волнуюсь, но я же вижу, что Андрею в Москве одному немного не по себе. Да и я очень жду, когда смогу приезжать в Москву со спокойной душой. Приезжать к вам и знать, что всё хорошо.

Андрей откинулся на стуле, сложил руки на груди и посмотрел на жену.

— А мне кажется, что кое-кому в Москве скучно стало, — сказал он.

Света рассмеялась.

— Отвыкла я. В Париже ни минуты свободной нет. Даже не знаю, как я буду в тишине и покое мужа дома с работы ждать?

Константин Александрович зашуршал документами.

— Это ты сейчас так говоришь, Света, — задумчиво проговорил он. — А вот дети появятся, и вы про тишину забудете. И про покой тоже.

Света с Андреем дружно заулыбались, демонстрируя готовность и согласие, но друг на друга так и не посмотрели.

Весь вечер прошёл в благодушных разговорах о светлом будущем семьи, а Андрей исподтишка поглядывал на жену и был уверен, что все эти беседы ей тоже не в радость. Не светятся у неё глаза, как перед свадьбой. Нет в них прежней надежды, мечтательности. Говоров всё это видел и понимал, но наблюдать за такими переменами было тошно. И обидно за то, что они вместе всё так бездарно загубили.

Под лёгкий разговор Андрей поднялся и заявил, что устал. Извинился. Мать улыбнулась.

— Иди, милый. Тебе выспаться надо.

Говоров поцеловал её, потом вопросительно глянул на жену.

— Я недолго, — пообещала Света.

Он кивнул, хлопнул по плечу отца и вышел из гостиной. Оттуда снова послышался смех, а Андрей с облегчением убрал с лица прилипшую улыбку. От неё уже скулы сводило. Потёр ладонью подбородок.

В комнате сразу повалился на постель, даже в душ идти сил не было. Легче всего было бы закрыть глаза и провалиться в блаженную темноту, без всяких сновидений. Полежал несколько минут, потом всё же сел, выдернул рубашку из-под пояса брюк, а после по привычке потянулся к своему пиджаку. Сунул руку во внутренний карман, но бумажника, к своему удивлению, не обнаружил, хотя точно помнил, что положил его именно туда. Его тут же накрыла неясная тревога, начал обшаривать другие карманы и вздохнул с облегчением, обнаружив пропажу. Достал бумажник, открыл его и в недоумении уставился на пустой кармашек, где должна была быть Ванькина фотография. Андрей несколько секунд таращился, не в силах прийти в себя от шока, даже заглянул во все карманы портмоне, как будто снимок сам мог туда перебраться.

Потом вскочил. Ощущение было такое, что его лишили чего-то жизненно-необходимого. Воздуха, например. Коварно отняли самое важное. Украли.

И он прекрасно знал, кто именно это сделал.

Забыв про ботинки, босиком выбежал из комнаты, и с ужасным топотом спустился вниз по лестнице. Ворвался в гостиную, где по-прежнему продолжался непринуждённый разговор и зло уставился на жену. Родители непонимающе посмотрели на него, но Андрею было не до них. Он показал Свете бумажник.

— Где она? — тихо и угрожающе поинтересовался он.

Жена стёрла с лица улыбку и показательно вздохнула.

— Андрей, не устраивай спектакль, — попросила она. — Твоим родителям это ни к чему.

— Где фотография? — чуть ли не по слогам и от этого ещё страшнее, проговорил он.

— Андрей, что случилось? — строго спросил отец, но сын его вопрос проигнорировал.

— Света, не зли меня!

— Прекрати на меня кричать!

— Верни фотографию!

— Что за фотография? — Людмила Алексеевна выглядела расстроенной и сильно обеспокоенной.

Света недовольно поджала губы, потом кинула на мужа язвительный взгляд.

— Расскажешь родителям, что за фотографию ты всё время с собой носишь? Смех просто!

— Мне наплевать, кто и что подумает! Верни!

Она так смотрела на него, что Андрей на какой-то момент испугался, что она из вредности и обиды снимок могла выбросить. Но жена, посверлив его взглядом и вероятно осознав, что дальше его злить просто-напросто опасно, вздохнула так, словно он её страшно изводил и мучил, но достала из кармана фотографию и положила на стол. Андрей снимок тут же схватил, быстро глянул и с облегчением вздохнул. Но всё же напомнил:

— И никогда больше не трогай.

Он вышел из гостиной, но далеко не ушёл. Поднялся по лестнице и присел на верхнюю ступеньку. Знал, что дальнейший разговор пойдёт о его более чем странном поведении, и остался специально, чтобы послушать, что Света его родителям говорить будет. Слушал, ухмылялся, а сам смотрел на Ваньку, чувствуя, что невольно начинает улыбаться, глядя в детские, светящиеся счастьем глаза. Потом аккуратно вставил снимок в кармашек.

— Света, что это за фотография? — услышал Андрей голос отца.