Господи! Она не только не заперла свой автомобиль, она еще и верх оставила опущенным. Никогда не встречал он такой…

Стивен поискал определение, подходящее к Джиллиан, не нашел и выехал следом за ней со стоянки. Сначала ему в голову пришло слово безответственна, но за последние несколько дней он обнаружил, что это не так. Она основательно прорабатывала свои предложения, а объявление о церемонии открытия, которое она придумала, было просто превосходным. Да и остальные ее идеи были совсем недурны. Просто Стивен не был уверен, готов ли он к полной перемене ранее намеченной концепции или нет.

Стивен знал за собой эту негибкость. Ему и надо было быть таким. Давным-давно он понял, что если хочешь чего-то достичь, надо наметить цель и, не отступая, стремиться к ней. Не отвлекаясь и не обходя препятствий. И срезать дорогу тоже было нельзя. Каждый раз, как только он пытался это сделать, его ждало несчастье. Так же он понял, что должен добиться успеха, эта установка была заложена в него еще в детстве. Нищета помог. Может быть, его тоже охватил паралич?

Она скорее доковыляла, чем дошла до своей машины, отчаянно стараясь вернуть самообладание. Джиллиан все еще ощущала его губы на своих губах, все еще не оправилась от удивления, что он согласился поехать к ней домой и что она вообще его пригласила.

Мир перевернулся вверх дном. Неужели Лесли испытала то же самое, неужели ее тоже подхватило и понесло течением, не давая возможности вмешаться ни разуму, ни осторожности, ни простому здравому смыслу? Она кое-как забралась в свою машину. Верх ее все еще был опущен, большинство друзей пришли бы в ужас от ее беспечности. Но у Джиллиан всегда было чувство, что если вор очень захочет угнать ее машину, то найдет способ в нее забраться, безнадежно испортив при этом замки. Она еще надеялась, что вор подумает, что у нормального владельца автомобиля хватит сообразительности не бросать на улице свою машину безо всякой защиты, и поэтому решит, что его ждет какая-то ловушка.

Во всяком случае, «Принцесса», так называла она про себя свой автомобиль, меньше всего занимала сейчас ее мысли. Зачем только она позвала его к себе? Он, вероятно,

оставила на нем свои шрамы, и он чувствовал, что весь покрыт ими.

Красный автомобильчик впереди повернул, и Стивен чуть не упустил его. Эта машинка походила на нее саму: с неукротимой энергией она неслась вперед, и он в своем практичном пикапе почувствовал себя тяжелым и неуклюжим. В своем практичном грузовичке… Но если не безответственная, какое еще слово подходило, чтобы охарактеризовать Джиллиан? Свободная… Непочтительная… Порывистая… Легкая и радужная, как мыльный пузырь. Он ребенком схватился за такой, когда другой мальчишка выдувал их из трубочки. Пузырь исчез, лишь только Стивен его коснулся, но как же он был красив в те несколько мгновений, как волшебно переливался всеми цветами радуги.

Чего же он хочет от радужного пузырька? Такого легкого и непрочного.

Хоть убей, Стивен не понимал, зачем он это делает, зачем следует за ней в ее дом, почему согласился… Почему поцеловал ее.

На какое-то мгновение он почувствовал себя тепло и уютно… и впервые за долгое время… человечным, что ли. Прошлый вечер за обедом, во время их словесной дуэли в его кабинете, при возвращении из цирка и снова сегодня, после осмотра Индейских Холмов… Он вдруг осознал, что за последние годы превратился в какой-то бездушный механизм. Разумеется, он был удовлетворен результатами работы, даже получал удовольствие, когда строительство и планировка удавались и приносили доход. Но душевное тепло? Нет, этого раньше не было, и он не хотел терять это ощущение.

Будь проклята мисс Джиллиан Коллинз!

Когда Джиллиан свернула на длинную подъездную аллею, ведущую к старому, насчитывающему восьмой десяток лет дому, царственно венчавшему холм, она заметила в зеркале заднего вида, что пикап Стивена Морроу приклеился как репей и не отставал от ее машины. Она должна была догадаться, что так и будет.

«Надо надеяться, — мелькнула мысль, — что он не думает, будто я живу в этом величественном здании, а то его ждет сильное разочарование»…

Почему ее вдруг взволновало, что он подумает? Внезапно она почувствовала досаду именно из-за этого. И это ей совершенно не нравилось.

Джиллиан объехала дом и направилась к маленькому коттеджу, бывшему ранее гаражом. Спенсер сидел на окне. Он часто укладывался толстым, как сарделька, телом на край спинки дивана и так поджидал ее, а может быть, просто смотрел на мир.

Припарковавшись, она задержалась, наблюдая, как Стивен ставит свой пикап около ее «Принцессы». «Красавица и чудовище», — с иронией подумала она, и ей сразу полегчало. Весело улыбаясь, она встретила Стивена на пороге дома.

Его выразительная бровь приподнялась, изображая немой вопрос, и она взглядом показала ему на стоявшие бок о бок машины. Стивен усмехнулся углом рта:

— Странная парочка. Джиллиан рассмеялась, и мертвое напряжение оставило ее.

— Пожалуй, — отозвалась она. — Кстати, берегитесь, когда мы войдем в дом, на вас могут напасть звери.

Джиллиан распахнула дверь, и Стивен обратил внимание на то, что и коттедж она не запирала. Стивен начал было говорить о том, что нельзя быть столь беспечной, но она обернулась, и по ее лицу он понял, что она ждет от него именно нравоучений… и проглотил свои упреки. Он не хотел быть предсказуемым… хоть раз.

Раздался лай, видимо, означающий приветствие, и Стивен скривился при виде ковыляющей к ним таксы, все тело которой подергивалось в экстазе от радости встречи с хозяйкой. За этой ходячей сарделькой величественно вышагивала самая безобразная кошка, которую ему когда-либо доводилось видеть.

— Ваша охрана, как я понимаю, — с сарказмом заметил он. — Теперь я догадался, почему вы оставляете дом открытым.

Ее темные глаза сверкнули, и у него снова потеплело на сердце.

— По крайней мере, Спенсер безусловно защитник. Он может зализать налетчика до смерти, — нагнувшись, она потрепала собаку за уши, в ответ раздалось счастливое рычание. — Когда-то был такой знаменитый сыщик по имени Спенсер. В книжке у него очень длинный нос, у моего Спенсера, как видите, тоже. А Безымянка предпочитает обходиться без официального прозвища.

— Она, разумеется, так вам и сказала, — с серьезным видом кивнул Стивен.

Джиллиан приняла оскорбленный вид.

— Вы явно мало общались с животными. Это не она, а он.

Стивену хотелось закончить этот разговор о домашних животных.

Принадлежность Спенсера к мужскому полу можно сразу же определить по кличке. А что прикажете думать, услышав прозвище Безымянка? Он вдруг стал похож на мальчишку, огорченного, что его несправедливо в чем-то обвиняют.

— Ну, вообще-то, и со Спенсером сразу не разберешься, — попыталась она его утешить. — Так что, пока он и Безымянка к вам не привыкнут, берегите ноги.

Джиллиан понимала, что ее понесло (вся эта чушь сама так и льется у нее с языка), и не знала, как перевести разговор на какую-нибудь умную тему.

Вид у него был ошеломленный и озадаченный: от самоуверенной осанки, которую он демонстрировал у себя в кабинете, ничего не осталось, и Джиллиан не могла сдержать улыбку.

— Не тревожьтесь, — успокоила она Стивена. — Я велю им не трогать вас. Если, конечно, вы будете себя хорошо вести.

— А что подразумевается под словом «хорошо»? — поинтересовался он, не совсем уверенный, что они однозначно толкуют это слово.

— Вам придется полюбить мою стряпню, — уточнила Джиллиан.

— Сию минуту я полюблю все, что только можно разжевать.

Склонив голову набок, она вдумчиво оглядела его.

— По-моему, я улавливаю в вашем голосе скептические нотки?

— Нет, нет, только отчаянный голод, — поспешил он разуверить ее, но сдержать ухмылку не смог.

Теперь Джиллиан вздернула одну бровь, копируя его привычку.

— Хищные наклонности проявляются? Так, что ли?

Стивен оценивающе поглядел на нее.

— Точно.

Она усмехнулась.

— Тогда мне лучше как можно скорее утолить ваш голод, пока вы не начали охотиться за Спенсером. Выпьете чего-нибудь?

— Вообще-то я подумал не о собаке…

— Догадываюсь, — улыбаясь, отозвалась она, до нелепости обрадованная, что в глазах его снова зажегся огонек страсти. — Так как насчет выпивки?

— А что у вас есть?

— Пиво. Вино. Джин с тоником.

— Спасибо. Пиво.

Джиллиан снова вопросительно подняла брови. Он понял, что она ждала другого ответа, и удивился почему.

Направляясь к выходу из гостиной, Джиллиан попросила:

— Выпустите, пожалуйста, Спенсера во двор.

Не дожидаясь ответа, она исчезла за дверью, а Стивен остался в полной растерянности. Как, черт возьми, он должен «выпустить собаку», если она никуда не просится. Вывести на поводке? Выгнать пинками? Он судорожно размышлял над этим, глазами обшаривал комнату в поисках какого-нибудь поводка, когда до него долетел ее насмешливый голос:

— Силу применять не обязательно. Просто откройте дверь.

Он сделал, как было велено, чувствуя себя при этом пришельцем с чужой планеты. Затем окинул взглядом комнату. Стивен не знал, что ожидал увидеть, но тому, что предстало его глазам, не удивился. Под окном стоял старый диван. Мягкий и удобный на вид, он словно звал отдохнуть в своих объятиях. Несколько стульев, обитых выгоревшим бархатом, сгрудились вокруг огромного мягкого кресла. Повсюду стояли растения, бледно-зеленые занавески на окнах были отдернуты, чтобы не препятствовать солнечным лучам. Пожалуй, самой новой и дорогой вещью в комнате был отличный музыкальный центр. Стивен сразу оценил его качество и стал изучать коллекцию ее записей. Среди них были и старые пластинки, и компакт-диски, и кассеты. Смесь была самая что ни на есть разнообразная: от джаза и классики до народной музыки, от мелодий 50-х годов до сегодняшнего «мягкого» рока.

— Мои музыкальные пристрастия безграничны, — раздался шутливый голос у него за спиной, и Стивен круто обернулся. Джиллиан стояла в дверях с пивом в одной руке и бокалом вина в другой. — А что предпочитаете слушать вы?