Однажды Юра не выдержал:

– Что ты вдруг взялся меня учить?! У тебя было столько возможностей, когда мы были детьми. Но ты почему-то тогда был «великим немым»! А сейчас, когда тебя никто давно не спрашивает и когда никто не нуждается в твоем участии, ты не отстаешь от меня.

– Тогда ты делал маленькие глупости. Сейчас делаешь большие, – ответил Вадим.

Наступил день, когда небольшой сейф в самой дальней комнате офиса оказался забит ваучерами. Богучаров вызвал к себе Юру.

– Так, сегодня сотрудников отпустишь домой раньше. Скажешь, в офисе будет генеральная уборка. Сам задержись и будь у меня в кабинете ровно в восемь.

Наконец закрылась дверь за сотрудниками, которые были уверены, что шеф с замом, в которого официально превратился Юра, решили расслабиться, выпить и позвать девочек. Юра постучался к Богучарову.

– Проходи, – отозвался босс.

Юра вошел в кабинет и увидел, что все ваучеры уже аккуратно разложены по пачкам и перевязаны резиночками.

– Что это? – Юра указал на пустой сейф и на стопки чеков на столе шефа.

– Это наше с тобой будущее. Мое – шикарное, твое – почти шикарное. Но для того чтобы оно наступило, необходимо еще немного потрудиться.

– Готов потрудиться, – кивнул головой Юра.

– Мы за эти ваучеры скупим все акции завода по производству удобрений.

– Зачем?

– Затем, что без удобрений – никуда. Завод будет работать, мы будем богатеть, продавая этот чертов суперфосфат. Мы с тобой станем совладельцами одного из самых крупных предприятий бывшего СССР. В своей отрасли, разумеется.

– А у кого мы купим эти акции?

– У рабочего коллектива. И у директора. У директора акций, как ты понимаешь, больше. Ну, за ним еще и люди стоят определенные. Неприятные люди. Так себе люди. Но что поделаешь, надо и с такими дело иметь.

– А где завод находится? В Москве?

– В Тверской области. Недалеко, завтра туда выезжай.

Забегая вперед, надо сказать, что Юра до Твери не доехал. Где-то сразу за кольцевой автодорогой, когда он зашел в какую-то придорожную харчевную купить воды, к нему подошли ребята в кожаных куртках и предложили переговорить. Юра оглянулся на свою машину и увидел, что ее блокировали черные автомобили. Все сразу стало понятно. За деятельностью фонда давно наблюдали и выводы сделали правильные.

– Давайте разговаривать. Только так, чтобы мы все поняли друг друга, – сказал он, стараясь как-то сохранить лицо.

– Так от тебя все зависит, – ответили ему.

Завод удобрений Богучаров не купил. Его купили те самые ребята, курьеры которых следили за Юрой. Во время переговоров и сделки Юра повел себя удивительно хладнокровно и толково, чем очень удивил Болека, главного в этой группировке. Человек со странным именем мультяшного персонажа даже среди своих славился хамством и злопамятством. Но Юра смог его расположить к себе.

– Слушай, я все про тебя знаю, – сказал ему как-то Болек. – Ты и твоя семья нам неинтересны. В определенном смысле. «Отжимать» квартиру или еще что мы не будем. Ты мужик перспективный. Могу предложить тебе вариант.

– Предлагай, – так же достойно кивнул Юра.

– Мы тебя устраиваем на работу. Хорошую работу, за нее денег забашляем – мама плачет! Будешь уважаемым человеком, получать будешь хорошо.

– И все? И потом мне еще два года учиться, – улыбнулся Юра.

– И все. Почти. Поскольку госструктура экономическая, будешь «гнать волну» в нашу сторону. Ты понял?

– Понял.

– А насчет диплома не парься, будет обязательно. Понимаем, без этого никак. Ну а там все подряды, субсидии и прочий «укроп» – мы должны все знать. И перспективные проекты чтобы доставались нам. Не волнуйся, ты будешь жить спокойно. Никто лишних вопросов тебе не задаст. Будет все нормально – карьерный рост обеспечим – нам нужны свои умные и деловые люди. – Болек по-отечески похлопал его по плечу. Несмотря на то, что он был старше Юры всего лишь на несколько лет.

Юра ни разу не задумался о том двойственном положении, в котором он оказался. Складывалось впечатление, что он был готов к такому повороту событий и для принятия правильного решения уже в голове имел ряд убедительных аргументов. «Что делать, если так поменялись правила игры. Надо понимать время, в котором живешь. Я никого не убил и не ограбил. Какая разница, кто мне предлагает выигрышный билет? Пройдет время, и я как-нибудь во всем разберусь!» – думал он.

В конторе Богучарова Юра больше не появился. Сказался нездоровым, а еще через два дня офис опечатали – стало известно, что Богучаров покончил с собой. Следователь, который был с Юрой очень внимателен и даже участлив («Не влияние ли это Болека?» – подумал тогда Юра и был недалек от истины), пояснил:

– У него было очень много долгов. Он ведь не только ваучеры скупал, но и пытался квартирами торговать. Что-то не состыковалось, люди его поднапрягли. Видимо, испугался, нервы и не выдержали. К вам вопросов у нас нет. Вы, как подтверждается многими, в это время в Москве отсутствовали.

Именно смерть Богучарова произвела на Юру огромное впечатление. Ему было жалко человека, который к нему хорошо относился и доверял. И вместе с тем стала очевидна жестокость времени. «Было ли это самоубийство? Я оказался сговорчив, а если люди Болека пришли к нему и он отказался от сотрудничества?!» Юра не спал ночь, с ужасом представляя свое будущее под неусыпным взором преступного авторитета. Но слово он уже дал, и его просто так никто не отпустит.

– У нас как? Вход – рубль. Выход – два, – любил приговаривать Болек.

– Почему вы именно мне сделали это предложение? – спросил как-то Юра у него.

– Умеешь с людьми общаться. Умеешь скрыть эмоции. Толковый. И потом тебя знают. Отца твоего знают. Вот ты не сказал, а я знаю, что отец твой умер. Соболезнуем. Если помощь семье нужна – скажи только.

Юра поблагодарил Болека за предложение и господа бога за то, что Болеку ничего не известно о наследстве отца.

Болезнь Алексея Владимировича, к которой Юра относился не очень серьезно, очень изменила обстановку в доме. Мать стала нервной, плаксивой, обидчивой. Юра к этому времени уже снимал квартиру и завидовал Вадиму, которому достались хоромы на Тверской.

– Мам, почему вы мне квартиру не успели сделать? Вадьке она нужна как собаке пятая нога, а я бы так устроился… – спрашивал он иногда мать.

Варвара Сергеевна не отвечала – она переживала за мужа. Юра, который то дома ночевал, то в своей съемной и неплохо оформленной квартире, требовал такого же внимания, как и раньше, но никак не мог прочувствовать серьезность ситуации.

– У отца это пройдет! Смена ритмов жизни иногда плохо сказывается на здоровье.

– Смена ритмов жизни иногда приводит к смерти, – ответила ему как-то Варвара Сергеевна. Юра с досадой вздохнул – мать, как всегда, видит только плохое. Отец же ему показался немного утомленным, но никак не смертельно больным.

Тот самый обед, после которого дети Спиридоновых стали миллионерами, ему запомнился еще и потому, что именно в этот день он осознал, что отец умирает. «Это уже не он. Это его тень. А я так ни разу с ним больше пяти минут и не поговорил», – вертелось в голове у Юры. Ему вдруг стало ужасно жалко отца – он представил себе его мучения. Даже не физические, а душевные, когда унижение и обида помножились на немощь, сознание собственной несостоятельности и невозможность доказать общественную ценность. И это почти в конце жизни. Нет, отец уходил физически сравнительно молодым, но происшедшее состарило его морально. «Почему я никогда не обращал на него внимания?» – сокрушался Юра. В этот день он в полном одиночестве напился, но не празднуя огромное наследство, а жалея себя, отца, семью.

Поворот

У Вадима не было опыта предпринимательской деятельности, но как математик и отличный шахматист, умеющий просчитывать ходы, он понимал, что любой партнер – это источник конфликта. Конфликта интересов, амбиций, планов и перспектив. Единодушие, с которым создаются проекты, растворяется в малом или, наоборот, большом количестве денег, в соблазнах возможностей и в неизбежных подозрениях. Вадим все это знал, даже не сделав еще первого шага. Будучи человеком-одиночкой, он также понимал, что, как и в жизни, в делах можно поставить на себя, а можно воспользоваться дружбой. «Их богатство – мое богатство, но нужно ли оно мне», – думал он, сидя в аудитории и исподтишка разглядывая однокурсников. Нет, его счастье, что у него хватает денег, но мозги, энергия, идеи… И вообще тот дух единения ради общей цели – это все дорогого стоит. Вадим был благодарен отцу и Гале. Отец дал ему не только свободу выбора в виде капитала, отец всей своей жизнью, своим примером научил его трудиться.

– Вадим, жизнь – двулична и жестока. И не всегда ты служишь высоким идеалам. Но ты служишь и должен делать это добросовестно. Никто тебя не заставляет поступаться совестью, порядочностью, но и оправдывать собственное разгильдяйство несогласием с какими-то деталями не позволительно. Не согласен – уходи. А раз остался – работай как полагается.

Вадим понял тогда, что это отец говорит скорее о себе, но слова запомнил еще и потому, что отцовские ценности, которые в единочасье рассыпались, как комок влажного сахара, были ему дороги. Отец, по его мнению, не мог верить в дурное и служить дурному. Двойные стандарты жизни Вадима не смущали. Он был математиком и знал, что у задач может быть несколько решений, главное, чтобы ответы сходились. А у отца ответы сходились. Новые времена, заполненные таким яростным отрицанием, что попахивали революционным дымком, у Вадима вызывали двойственное чувство – воспитанные отцом преданность и порядочность не позволяли отринуть все то, чем когда-то жил отец. «Диалектика. Отец любил это слово. Моя жизнь как продолжение жизни отца. Мое дело как продолжение дела отца. Пусть совсем иначе, по-другому, но все же по тем законам, по которым жил отец». Вадим готов был к этой новой жизни.