И я стала отвечать на эти поцелуи — сначала неуверенно, а потом со все возраставшим жаром. Ведь с самого начала я знала, что пути назад нет, значит, нужно притвориться, что мне нравится все, что бы он ни делал со мной. Любовные ласки следует не только принимать, но и отдавать — об этом я была наслышана из разговоров придворных дам. Если я буду лежать подобно бесчувственной статуе, то разочарую его величество, и никому от этого пользы не будет, в том числе мне самой.

Король Генрих знал, что я девственница. Он обращался со мной осторожно и направлял меня по дороге к удовольствию. Я с охотой последовала его указаниям, и, к моему удивлению, тело мое как будто бы знало, как ему отвечать. Не скажу, что я не испытала боли, когда он вошел в меня, и несколько слезинок скатились из-под моих опущенных век, но дальнейшее меня нимало увлекло. Странное приятное ощущение поднималось во мне, но я, по своему неведению, не знала, что это такое. В тот раз мне так и не довелось изведать наслаждение сполна, потому что король сам гораздо раньше достиг своего удовлетворения. Он издал последний стон и замер, лежа на мне.

Я не знала, что мне теперь делать. Король был тяжел, но я не осмелилась его столкнуть. А если он заснет? Только на прошлой неделе одна из придворных дам королевы жаловалась, что ее муж всегда засыпает сразу же после любовных утех, и ее это выводило из себя. Внезапно король приподнялся на своих сильных руках и, все еще тяжело дыша, с улыбкой посмотрел на меня сверху вниз. Видя, что он доволен, я легко смогла улыбнуться в ответ, но не сдержалась и поморщилась, когда он скатился с меня, а я попробовала сесть.

— Тебе надо принять горячую ванну, — заявил его величество. — Говорят, это прекрасное средство унять боль, вызванную потерей девственности.

Разум мой не успел полностью постигнуть значения этих слов, когда мой любовник уже легко поднялся с постели. А после этого я могла думать лишь о том зрелище, которое открылось моим глазам. Щеки мои запылали, когда я уставилась на его наготу. А он смело смотрел на мое столь же неприкрытое тело. Вся моя одежда была разбросана по ковру, и я не могла до нее дотянуться, поэтому стала искать какое-нибудь покрывало.

— Восхитительно! — воскликнул король. — Нет ничего прекрасней краснеющей невесты. Тебе понравилось, как я приобщил тебя к миру любовных наслаждений?

«Невеста? Что ж, возможно, его величество и прав», — подумала я. Ведь то же самое переживает и невеста в свою брачную ночь. По правде говоря, на мою долю выпало гораздо больше ласки и нежности от короля, чем многие жены получают от своих мужей за всю жизнь. Браки заключаются по решению родителей или других родственников, и женщины из благородных семейств частенько выходят замуж за незнакомцев, от которых всего можно ожидать…

— Ну так как, моя дорогая? — вновь спросил король.

— Я… мне трудно описать мои чувства, ваше величество.

— Гарри! — воскликнул он. — Когда мы с тобой наедине, как сейчас, милая Тэмсин, зови меня просто Гарри.

С этими словами он отнял у меня покрывало, в которое я тщетно пыталась завернуться, взял меня на руки, как ребенка, и куда-то понес. Потом мы оказались в комнате, где к одной из стен была приделана огромная лохань для омовений, именуемая ванной. Она была сделана из дерева и вся плотно обтянута льняным полотном, и — что самое удивительное — над ней в стену намертво были вделаны два крана. Король открыл оба, и вода полилась в ванну. Поток воды из одного кран был так горяч, что от него шел пар!

Его величество… Гарри… расхохотался, увидев огромное удивление на моем лице.

— В комнате, расположенной прямо под этой, стоит печь, которая топится углем, — объяснил он. — Она нагревает воду в цистерне, куда эта вода поступает по водоводу из родника в нескольких милях от дворца. Ты, конечно же, видела трубы. Они подняты, закреплены на столбах и проходят через парк подобно древнему акведуку.

Король подвел меня к ванне, и я смогла погрузить в воду руку.

— Это просто чудо… Гарри, — пробормотала я.

Король вновь засмеялся, радуясь и моему ответу, и тому, что я назвала его по имени. Он осторожно помог мне опуститься в теплую воду. Ванна уже наполнилась настолько, что только мои плечи остались над поверхностью воды, которая своим теплом успокоила тянущую боль у меня между ног.

Со вздохом наслаждения я откинулась на сложенное полотенце, лежавшее на краю ванны, и зажмурилась. По мере того как уровень воды повышался, я наслаждалась своими ощущениями, а когда открыла глаза, оказалось, что я смотрю в потолок, обшитый золотыми рейками по белому фону.

Гарри надел купальный халат, достав его из шкафа, оборудованного под одним из приоконных сидений. Он не вызвал слуг, а сам взял два огромных полотенца голландского полотна и положил их на стул у ванной. И еще он принес мне мыло, пахнущее магнолией, и выключил краны, чтобы ванна не переполнилась.

Я посмотрела через край ванны на пол. Он был сделан из сосновых досок с маленькими отверстиями для стока воды. А потом взгляд мой упал на самый большой предмет мебели в комнате — кровать.

— Разве здесь спят? — решилась спросить я.

— Это для отдыха после омовения. Многие опытные врачи советуют обязательно полежать, когда выйдешь из ванны, чтобы не заболеть.

Пока я мылась, король собрал и принес мою одежду, а когда я вылезла из ванны, вытер меня насухо. В комнате был зажжен камин, от которого исходило приятное тепло, не давшее мне покрыться гусиной кожей. Гарри помог мне одеться и сам зашнуровал мой корсет. А когда я решила, что все происходящее со мной — длинный, странный и прекрасный сон, король нарушил его очарование и «разбудил» меня. Он вызвал одного из своих приближенных и приказал отвести меня обратно в спальню фрейлин.

Глава 46

На следующее утро я пошла на исповедь. Духовник короля дал мне отпущение грехов, но впервые в жизни я почувствовала, что несколько покаянных молитв мою совесть не успокоят. Я совершила прелюбодеяние. И моя епитимья должна быть елико возможно суровой.

В моих глазах (как, впрочем, и в глазах Папы Римского) Генрих был все еще женат на Екатерине Арагонской. Я не предавала свою нынешнюю госпожу, однако причинила ущерб законной королеве. Я была ничуть не лучше любой другой фаворитки короля.

И тут в мысли мои проник Рейф Пинкни, хотя я изо всех сил старалась не думать о нем, а проникнув — остался на целый день. Именно Рейфу я должна была отдать свою девственность. Теперь, когда было уже поздно, я поняла, что должна была выйти за Рейфа и ни за кого другого, даже если из-за этого мне пришлось бы оставить двор.

Сегодня я совсем забросила свои обязанности фрейлины и тешила себя надеждой, что этого никто не заметил. Двор готовился на следующий день отбыть из Вудстока в Графтон — нортгэмптонширское охотничье поместье короля, и все кругом были заняты. Но, оказывается, я заблуждалась. Королева Анна имела своих наушников и шпионов повсюду.

— Я более не нуждаюсь в ваших услугах, мисс Лодж, — сказала она мне, когда после обеда призвала в свои покои.

Голос ее был сух, а в темных глазах горела плохо скрываемая ненависть. Она знала, что я побывала в постели ее супруга.

— Вы должны немедленно оставить двор, — это прозвучало как приговор.

— Ваше величество, я…

Анна поднялась из кресла, руки ее сжались в кулаки. Я зажмурилась, и мне показалось, что сейчас она меня ударит.

— Как, ты еще смеешь отвечать мне, дрянь такая?! — завопила она. — Убирайся отсюда немедленно!

Я так и поступила. Пока Эдит укладывала мои вещи, я вышла во двор, чтобы глотнуть свежего воздуха и немного успокоиться. Я опустилась на каменную скамейку и уставилась на суету вокруг невидящим взглядом. Постепенно туман перед моими глазами рассеялся, и я увидела, что первые повозки уже загружались королевским скарбом, готовые отбыть в Графтон.

Это зрелище напомнило мне о моем первом дне при дворе, когда я — еще совсем девчонка — явилась в Торнбери, чтобы поступить в свиту принцессы Уэльской. Грохот повозок и крики слуг в ливреях. Шум и суматоха. Все вокруг заняты, все вокруг при деле. Все, кроме меня.

После многих лет верной службы я должна оставить двор. Так мне приказали — жестко, окончательно и бесповоротно. Выбили почву из-под ног, отобрали стержень, вокруг которого столько лет вращалась моя жизнь…

Куда мне идти? Поместье Хартлейк не могло служить мне убежищем: там поселился сэр Лайонел со своей новой женой — моей мачехой. Лишить его права находиться на моих землях и управлять моим имуществом я могла лишь через суд, а у меня не было денег, чтобы нанять толкового законника.

Не знаю, сколько времени я просидела, пока эти сбивчивые мысли беспорядочно роились в моей голове, но, когда я подняла голову, передо мной стояла Бесс Холланд.

— Ты готова? — спросила она с нетерпением.

— К чему?

— К тому, чтобы прислуживать королеве за ужином.

— Меня прогнали, Бесс. Ее величество приказала мне покинуть двор. Разве ты при этом не присутствовала? — Мое позорное изгнание происходило на глазах всех фрейлин.

— Ну да, — усмехнулась Бесс. — Но король, прослышав об этом, отменил приказ королевы.

— Быть не может!

Бесс рассмеялась:

— Еще как может. Его величество не хочет отпускать тебя. Ты ему понравилась. Значит, ты останешься при дворе в качестве его любовницы. Вначале будет немного неловко, но потом ты привыкнешь к этому.

Бесс была причиной не одного скандала между герцогом и герцогиней Норфолкскими и знала о таких вещах не понаслышке.

В этот вечер, когда король пришел в покои своей жены, Анна решила все же настоять на моем отлучении от двора. Сначала супруги спорили шепотом, но долго эти двое сдерживать свои страсти не могли. Очень скоро они заговорили на повышенных тонах, а когда повышал голос король Генрих, его слышали все в округе.