Поколебавшись всего одно мгновение, король взял меня под руку и быстро увел в ближайшую галерею, где мы могли бы без помех беседовать, прогуливаясь.

— Ну, Тэмсин? — спросил он меня, когда мы немного оторвались от сопровождающих его придворных джентльменов.

— Ваше величество, простите мою дерзость. Но я должна вам сказать, как сильно я сочувствую вам, вашему горю. Ваш ребенок… понимаю, как вам тяжело…

Лицо Генриха потемнело, и я решила, что смертельно оскорбила его величество и мне нет прощения. Слова мои шли от сердца, но с королями так говорить людям вроде меня не позволено. Повисло долгое молчание, а затем, к моему изумлению, король ответил с такой же обезоруживающей честностью:

— Я не в первый раз переживаю такую потерю, — за каждым словом его величества скрывались боль, горечь и как будто даже испуг. — Неужели все опять повторяется? Мертворожденные дети, выкидыши и только одна выжившая дочь…

Мне нечего было ему ответить. Он думал о всех детях, которых они с королевой Екатериной потеряли. Я вспомнила, что у них много лет назад родился сын, проживший лишь несколько дней. Я не знала, сколько еще их детей так и не сделали свой первый вздох, но их смерть тяжелым грузом легла ему на плечи. А последний удар, который судьба нанесла ему сегодня, был особенно тяжел, если учесть, чего стоила королю женитьба на Анне. Страна оказалась расколотой надвое, когда он заявил, что его первый брак был проклят. Именно в этом, по его словам, крылась неспособность Екатерины произвести на свет наследника, ибо Мария была словно бы и не в счет — большинство его подданных считало, что женщина не способна править королевством. А теперь его новая жена дважды не смогла родить ему сына, который был ему так нужен.

Я испытала острую жалость к королю, и даже пожалела королеву Анну, но еще я поняла, что лучшего момента, дабы замолвить словечко за принцессу Марию, у меня не будет. Как мне показалось, в первый раз за эти годы пелена роковой страсти короля к его второй жене немного развеялась.

— Ваше величество! — отважилась обратиться я к нему, когда мы с королем с полдюжины раз прошли в молчании взад-вперед по галерее.

— Да, Тэмсин?

— У нас есть две дочери, и обе они, благодарение Богу, пребывают в добром здравии…

Он прервал меня:

— И у меня будут сыновья! — Он похлопал меня по руке, лежавшей на рукаве его расшитого камзола. — Я постоянно твержу себе об этом.

Разговор пошел совсем не так, как мне хотелось. Я намеревалась намекнуть его величеству, что пора ему призвать ко двору свою старшую дочь и восстановить ее в правах на престол. Но теперь я не знала, как затронуть эту тему, пока не стало слишком поздно. Его величество поцеловал мне руку и простился, оставив меня на галерее.

Следующие несколько дней между королем и королевой наблюдалась некоторая холодность. Седьмого августа король и его свита возобновили свое путешествие, направившись в центральные графства, а королева Анна осталась в Гилдфорде для поправки здоровья. Сестра ее величества все еще отсутствовала, и мы не знали тому причин, но с Анной была их мать, леди Уилтшир, а также брат Анны, лорд Рочфорд.

Как только королева поняла, что может потерять любовь Генриха, она решила присоединиться к «походному двору» его величества, едва ей это позволит здоровье. И вот проведя по совету акушерки в своих покоях меньше месяца, она воссоединилась с супругом в городе Вудсток в Оксфордшире.

Король Генрих приветствовал свою королеву тепло, но, когда он смотрел на нее, огонь сумасшедшей страсти больше не зажигался в его глазах. Я почти не колебалась, приняв решение: буду действовать немедленно, чтобы окончательно отвратить короля от Анны и склонить его в пользу старшей дочери.

Королевская резиденция в Вудстоке была одной из самых обширных. Здесь свободно размещался весь двор. Красивое, недавно перестроенное и удобное жилое здание вмещало более пятисот человек, его окружали просторные конюшни и псарни. Рядом зеленел парк, специально разбитый когда-то королем Генрихом I для его зверинца[132]. В парке был устроен лабиринт из живой изгороди, а в середине лабиринта высилась беседка, больше похожая на отдельный маленький замок.

Как только у меня появилась свободная минутка, я ранним летним утром расположилась на скамейке из дерна у входа в лабиринт. Вокруг я разложила перья и бумагу, поставила чернильницу. Его величество каждый день выходил на прогулку в сад. Я услыхала его шаги задолго до того, как он меня увидел, но притворилась слишком погруженной в работу.

— Что ты делаешь, Тэмсин? — с некоторым удивлением спросил Генрих, подходя ко мне.

Я притворилась, что чуть не уронила чернильницу от неожиданности. Его величество ловко подхватил ее на лету. Положив мне руку на плечо, он удержал меня на месте, когда я начала подниматься со скамьи, чтобы сделать обязательный реверанс.

— Обойдемся без церемоний, дорогая, если расскажешь мне, чем ты тут занимаешься, — хитро улыбаясь, проговорил король.

— Ах, ваше величество, вы слишком добры ко мне, Я всего лишь пытаюсь найти применение своим скромным талантам. Вам, вероятно, говорили, что я слыву хорошей рассказчицей?

Он кивнул, что меня, вообще-то, удивило. После того как я покинула свиту принцессы Марии, меня не часто просили поделиться моими рассказами. Воодушевившись памятливостью короля, я продолжала:

— Ваше величество, я подумала, почему бы мне не записать самые занимательные истории, которые я знаю, чтобы и другие могли их прочесть. Я слышала, что кое-кто при дворе собирает таким образом свои любимые стихи.

— Отличная идея! — ободряюще улыбнулся мне король. — Дашь мне потом почитать. А еще лучше, — тут улыбка его стала еще шире, — перескажешь мне те, которые напоминают рассказы господина Боккаччо[133].

Я заморгала и непонимающе уставилась на моего собеседника:

— Я не знаю этого джентльмена, сэр.

— Где уж тебе, — рассмеялся он шутке, оказавшейся выше моего понимания, и пообещал: — Поговорим об этом вскорости!

С этими словами его величество поднес мою руку к губам, поцеловал костяшки моих пальцев, поднялся со скамьи и ушел, все еще посмеиваясь.

Я бросила разочарованный взгляд на лабиринт: я надеялась, что король отпустит свою свиту и пригласит меня погулять там с ним… Хотя, возможно, такое развитие событий только к лучшему. Я не собиралась слишком легко сдаваться нашему повелителю и даже надеялась, что смогу затеять с ним невинную «игру в любовь», столь популярную при дворе, и все же добиться своей цели.

Я провела на скамье у лабиринта достаточно много времени, потому что на самом деле принялась записывать свои рассказы. Когда я торопливо возвращалась в покои королевы после долгого отсутствия, я услыхала доносившиеся из них крики ярости и нечленораздельные возгласы, которые могли слетать с губ лишь одной женщины — ее величества.

— Что стряслось? — быстро спросила я у Джейн Сеймур, присоединяясь к группе фрейлин, столпившихся у двери в опочивальню королевы.

— Леди Мэри Рочфорд вернулась ко двору, — объявила всезнающая Бесси Холланд еще до того, как Джейн успела раскрыть рот.

Изнутри раздался новый вопль, и мы испуганно замолчали. От крика Анны у меня зазвенело в ушах, но я смогла разобрать, о чем говорит королева:

— Как ты посмела, Мэри?! — донеслось до нас. — Как ты могла выйти замуж без моего разрешения, да еще и за это ничтожество!

Голос леди Мэри Рочфорд был спокоен и тверд:

— Не называй моего мужа ничтожеством. Он из знатного и славного рода Стаффордов[134].

— Всего-то из захудалой ветви этого рода! Да еще и младший сын.

— Я люблю его, Анна.

— Любишь? Неужели? — в голосе королевы смешались презрение и недоверие.

— Да, люблю, — спокойно подтвердила леди Мэри. — И доказательство этой любви уже растет в моем чреве, так что не надейся, что ты сможешь объявить наш брак недействительным.

Джейн Сеймур чуть не вскрикнула, а мы все обменивались испуганными взглядами. Гневные вопли за дверью достигли крещендо, за которым последовал грохот, словно Анна кинула в стену что-то большое и тяжелое.

— Убирайся с глаз моих! — кричала королева на свою сестру. — Никогда не смей появляться при моем дворе! Здесь тебе не место!

Почти сразу же дверь спальни отворилась и на пороге возникла леди Мэри Рочфорд. На губах ее играла легкая загадочная улыбка, словно она была вовсе не в обиде на сестру. Возможно, она получила то, чего хотела: теперь по приказу самой королевы она беспрепятственно могла вернуться к скромному молодому человеку, за которого вышла замуж — вышла по любви! Вдали от суеты и превратностей королевского двора она даст жизнь его ребенку.

Как же я ей завидовала!

Глава 45

Все время, пока мы оставались в Вудстоке, король постоянно оказывал мне знаки внимания, говорил, что он мой «верный рыцарь», а я — «дама его сердца», которой он обязуется верно служить. Королева Анна, еще не вполне оправившаяся после выкидыша, проделав трудный трёхдневный путь от Гилдфорда до Вудстока, не могла исполнять свои супружеские обязанности. Она приходила в бешенство, видя, как Генрих ухаживает за другой, и ругалась на чем свет стоит не только на своих слуг, но и на самого короля. Он же, избегая ссор с женой, быстро покидал ее покои, предпочитая более приятное общество. Часто компанию королю составляла я, и мне казалось, что мое присутствие его успокаивает.

Однажды его величество пригласил меня на прогулку в лабиринт, и я согласилась, но лишь после того, как он поклялся, что знает оттуда выход.

— Расскажи мне одну из твоих историй, Тэмсин, — велел он мне, когда мы уселись на каменную скамью в самом центре лабиринта. — Мне хочется услышать что-нибудь такое, что меня немного развеселит.