– Ладно, я останусь, – согласился я. – Подожду вашего мужа здесь, в гостиной. А вы все же постарайтесь уснуть.

Мне нужно было остаться одному и хорошенько обо всем подумать.

Мы прошли в спальню, и она снова улеглась на свою роскошную кровать.

– Скажите… как вас… Я забыла… – смущенно произнесла Ева.

Я снова назвал свое имя.

– Игорь… Конечно! Я вспомнила… А как получилось, что вы узнали об этом несчастном случае?

– В общем… Я был в ресторане, когда туда позвонила ваша домработница, чтобы узнать, там ли вы, – довольно неловко начал я завираться. – С барменом я на дружеской ноге…

– Гадина! – вдруг резко выкрикнула Ева.

– Почему вы так говорите? – удивился я.

– Она знала, что муж попал в катастрофу, и все-таки ушла. А если бы вы не отвезли меня домой? Что бы со мной стало?

– Не думайте об этом. И постарайтесь заснуть. Я рядом.

– Спасибо вам!

Она улыбнулась мне доверчиво и нежно. У меня дрогнуло сердце, и, потушив свет, я вышел из спальни с тяжелым чувством.

Похоже, мне надо съездить в морг и убедиться, что Германа там нет. Если это так, я наконец поеду к Караянам встречать Новый год. И я снова набрал номер дачи Геворга. На этот раз трубку сняла Лиза. Мне сразу стало легче от этого родного голоса с взволнованным придыханием. Лиза вообще говорила по телефону так, словно каждого звонка ждала, как приглашения на бал. Сейчас же она даже заикалась от волнения.

– Дорогой, что же, в конце концов, происходит? Жорик сказал, что ты сбил насмерть человека?

– Надеюсь, что не насмерть. Я должен это проверить.

– Что проверить? – изумилась Лиза.

– Долго объяснять. Мне нужно… навестить его в больнице. А вы начинайте ужинать без меня, я приеду через часок! – преувеличенно бодро закончил я.

– Зачем тебе навещать его в больнице?

– Я потом тебе все объясню! Пожалуйста, не волнуйся!

Но моя жена не могла не волноваться.

– Хочешь, я приеду к тебе? – предложила она. – Степан может подбросить меня.

Степан был младшим братом Жорика, его помощником и самым близким другом. Я порадовался, что он все же сумел приехать к Геворгу с Кариной, несмотря на то что еще вчера сомневался в том, что будет встречать Новый год с нами.

– Не стоит, Лиза, моя хорошая. Да! У меня же разрядился телефон! – вспомнил я. – Я сам буду звонить, если найду откуда! Но все будет нормально, уверяю тебя.

Изобразив поцелуй, я быстро повесил трубку, пока Лиза не забросала меня новыми вопросами. Ступая на цыпочках, я зашел в спальню посмотреть, как там Ева. Она заснула, и в полумраке ее лицо показалось мне совершенно спокойным. Так же на цыпочках выйдя, я потушил свет в гостиной и в холле. Ключи так и оставались в замке, за что я мысленно выругал себя. Я вытащил их, положил в свой карман, а дверь просто захлопнул.

Дорогу к полицейскому отделению я помнил очень хорошо, машин в этот час на дороге почти не было, поэтому я довольно быстро доехал до больничного комплекса, разместившегося сразу за уже знакомым мне зданием полиции. Охранник, вышедший из будки перед въездом на больничную стоянку, коренастый пожилой мужик с тяжелым подбородком, никак не хотел поднимать шлагбаум. Я, на ходу сочиняя «легенду», сунул ему под нос свое журналистское удостоверение. Казалось, прошла целая вечность, пока охранник с недоверием изучал мою маленькую бордовую книжечку.

– У вас что, горит? – наконец соизволил спросить он. – Нельзя подождать пару дней?

Я наплел ему, что делал материал об их больнице и морге и забыл там свой диктофон.

– Он мне сегодня же понадобится. У нас ведь в праздники самая работа, – закончил я и протянул ему купюру. – С наступающим вас!

Деньги тут же возымели действие, и суровый страж не только освободил проезд, но даже объяснил, как лучше подъехать к служебному входу морга.

Я припарковал машину рядом с двухэтажным приземистым зданием, за матово-темными окнами которого изредка мелькали неясные тени, и магазином ритуальных товаров, где скорбящие родственники могли приобрести все необходимое для усопших. В морге горели только два окна на первом этаже. Крыльцо перед дверью было не освещено, и я, спотыкнувшись, грохнулся плашмя на каменные ступени. Мне показалось, что на долю секунды я потерял сознание. С трудом поднявшись, я потрогал нос – слава богу он был цел, но кровь все же шла, – и со злостью вдавил кнопку звонка.

Дверь мне открыл жующий тип. Взглянув на меня с уважением, точно я явился с того света, он перестал жевать.

– Пожалуйста, мне нужна помощь… – неловко начал я.

Тип снова задвигал челюстями.

– По-моему, приятель, ты к нам поторопился – произнес он. – Может, тебе сначала все же обратиться в травму? Это сразу за моргом!

– Вы не поняли, мне нужна от вас информация. – Я опять выудил из кармана свое удостоверение с предусмотрительно вложенной туда купюрой и добавил: – Это очень важно!

Голубоватая ли бумажка или мой жалкий вид произвели на местного Харона большее впечатление, не знаю, но он пропустил меня внутрь. В нос ударил тошнотворный сладковатый запах: смесь формалина и гниющего тела. Наши шаги гулко отдавались в пустом вестибюле. Точно шаги Командора, подумал я. Служебное помещение, куда мы зашли, имело обычный вид, ничего зловещего. В углу стоял высокий застекленный шкаф, в котором, видимо, хранились медицинские инструменты для вскрытия покойников. Я невольно передернул плечами. Мой проводник уставился на меня сквозь толстые стекла. В этих очках он напомнил мне какую-то экзотическую рыбу.

– Ну, что там у вас? – спросил он.

Я поспешно заговорил о статье, которую якобы пишу сейчас, и о руководителе крупной фирмы, который, по непроверенным данным, попал сегодня сюда; мне очень нужно это уточнить, номер газеты должен выйти завтра и т. д., и т п. Парень, слушая меня, то и дело зевал, словно не спал неделю.

– Вообще-то так не полагается, – с трудом подавляя зевоту, сказал он.

– Но вам всего-то нужно заглянуть в регистрационный журнал, или как там у вас называется, где вы ведете учет ваших клиентов.

Я произнес это с таким отчаянием, что парень, промычав что-то нечленораздельное, склонился над стареньким компьютером. При этом он отхлебнул какой-то бурды из стоявшего тут же замызганного бокала. Рядом лежал надкусанный толстый бутерброд. От вида пищи меня замутило.

– Панкин Герман Михайлович. Тело привезли в 17.42. – Он обернулся ко мне. – Все?

– Где он? – тупо спросил я.

Молодой человек уставился на меня, очевидно поставив странному посетителю окончательный диагноз.

– И где, вы думаете, ему быть? – с иронией спросил он и сам же ответил: – Лежит у меня в холодильнике!


Я не помню, как добрался до машины, как выехал со стоянки. Снова пошел дождь, и казалось, весь мир растворился в его струях. А мой мир, целостную картину которого я собрал полчаса назад, еще раз разлетелся на куски. Итак: под колеса моей машины бросается человек, его смерть официально установлена стражами порядка, его тело доставлено в морг около шести часов вечера. А в восемь часов жена этого человека получила от него сообщение о том, что он жив и здоров. От этого можно было сойти с ума, напрочь свихнуться! Щетки дворников шуршали по ветровому стеклу автомобиля. Их равномерные покачивания, похожие на движения стрелки метронома, только усугубляли чувство тревоги. Никогда в жизни прежде я не испытывал ничего подобного. Погиб Герман Панкин. Молодой, здоровый, благополучный мужчина. Я познакомился с его красавицей-женой, с его домработницей, увидел его квартиру, ресторан, который он посещал, кабинет, в котором он работал. Я даже был в его спальне. Я уже не мог делать вид, что он остается для меня чужим, незнакомым жителем огромного города и что проблемы, связанные с его преждевременной смертью, меня совершенно не касаются. Но эта его смерть и обстоятельства, связанные с ней, были по-прежнему покрыты мраком тайны.

Несмотря на все переживания, я все-таки постарался взбодриться. В конце концов, сверхъестественного не существует. У всей этой истории есть разумное объяснение. Поскольку Герман погиб, то не мог отправить жене сообщение. Вывод: отправил не он. Кто-то, зная о несчастном случае, сделал это вместо него. С какой целью? Панкины – богатые люди. Вполне возможно, что не семейная мелодрама толкнула Германа под колеса моей машины. Недаром я чувствовал в подобном объяснении очень большую натяжку. За фатальным шагом этого делового человека могли стоять неразрешимые проблемы, связанные с бизнесом, с большими деньгами. А, стало быть, люди, пославшие сообщение, начали охоту на его жену. Странный звонок в квартиру Евы тоже укладывался в такую схему. Во всем этом надо разобраться. Придется вернуться к Еве, хоть мне этого совершенно не хочется делать. Нужно как можно скорее снова оказаться рядом с ней, чтобы спасти от неведомой опасности. Мне уже чудилось, что над нею витает некая угроза. Там, в ее квартире, я ощущал это очень остро. С другой стороны, можно поехать в полицию… Но что я им предъявлю, кроме таинственного сообщения да молчания в трубке? Еще поднимут меня на смех, а то и хуже – заподозрят неладное с этим наездом и засадят меня до выяснения всех обстоятельств. В таком случае я не смогу помочь Еве и уж точно не обрадую Лизу и наших друзей своим присутствием за новогодним столом. И все же… все же меня не покидало чувство, что я упускаю что-то важное. Существовала вполне ощутимая брешь… Сквозь нее свищет ветер догадок и умозрительных построений. Но, может, никакой тайны и нет, а все лежит на поверхности, но я почему-то не вижу этого. Кто знает, может, мое великодушие или то, что я за него принимаю, – палка о двух концах. Своим желанием разгадать тайну смерти Германа Панкина я могу навредить живым.

Усилием воли загнав поглубже всяческие сомнения, я крутанул руль, решительно поворачивая «Волгу» в сторону Петровского бульвара. Улицы были почти пусты – народ уже вовсю провожал старый год за праздничными столами. Только изредка на бешеной скорости в веере брызг, слепленных из дождя и тумана, проносились встречные машины.