— Шшш, — проворчал он, грозя ей пальцем. — Не бросай на меня один из своих взглядов, хорошо? Мы менее трех часов назад только выползли из постели. И поскольку я намного старше тебя, мне нужно время, чтобы отдохнуть и восстановить силы.

Кара презрительно фыркнула.

— О, да, ты такой старый. Не хотела говорить, но кажется я видела несколько седых волос в твоей шевелюре вчера вечером. Что касается отдыха, это ты дай мне передохнуть. Уверена, если я сброшу свой лифчик, на час ты считай пропал.

Данте усмехнулся, перекинув ноги через край шезлонга, сев к ней лицом.

— Вот что я тебе скажу. Снимай лифчик, я включаю секундомер.

Но когда она, поддразнивая, начала развязывать тесемки на шее, он остановил ее руку, заставив приподнять бровь.

— Ты уже передумал? — поддразнила она.

— Отложил эту идею, очень хорошую идею на несколько минут. Я хочу кое-что спросить у тебя, Кара mia. Я давно хотел тебя об этом спросить. И я точно знаю, что моя любопытная чертовая семья была очень сильно разочарована, что я не спросил тебя об этом в прошлом месяце на Рождество. Но я сделал это преднамеренно. Я люблю свою семью, но есть определенные моменты, когда им просто нужно заткнуться. Я знал, что мы отправимся в отпуск сюда, и хотел, чтобы мы были вдвоем, когда я задам тебе этот очень важный вопрос.

Сердце Кары забилось быстрее, как только он сказал, что хочет задать очень важный вопрос. «О Боже, О Боже, — с отчаяньем подумала она. — Не торопись с выводами, Кара, не смей. Потому что он может спросить тебя о чем угодно, совсем не о том, на что ты надеешься, и ты будешь чувствовать себя полной дурой, хотя бы потому, что просто мечтаешь об этом. Так что не надо...»

Данте достал из кармана плавок маленькую черную бархатную коробочку, затем открыл крышку, и она увидела внутри изящное, поблескивающее на солнце колечко. «Похоже, — подумала она, сглотнув, — оно идеально подходит по размеру и форме к моей маленькой руке».

— Кара. — Голос Данте стал хриплым, немного дрожал, когда он взял ее левую руку. — Кара mia, моя дорогая. Ты выйдешь за меня замуж? Прошу тебя. Если ты не согласишься, моя бабушка меня ни за что не простит. Не говоря уже о том, что это разобьет мне сердце. Я знаю, что ты слишком милая, добрая и прекрасная, что не могу представить, что можешь так жестоко со мной обойтись. Итак, ты будешь моей женой, Кара? Проведешь остаток своей жизни со мной? Ну, то есть со мной и моей любопытной семьей.

Она положила свободную руку на сердце, как будто все еще могла слышать его бешеное биение.

— Да, — только и прошептала она, но это был единственный ответ, который был ему нужен. Слезы капали у нее с ресниц, она бросилась к нему, они оба упали на его шезлонг, их губы встретились в долгом, ненасытном поцелуе, который сообщил ему все остальное, что она не смогла выразить словами.

Он надел ей на палец красивое маленькое колечко и удовлетворенно кивнул, когда оно оказалось идеально впору.

— Мне пришлось угадывать твой размер, так как ты не носишь колец, — объяснил он. — Мы можем вернуть его в магазин, они смогут поправить точно под твой размер.

Кара отрицательно покачала головой, изучая потрясающий квадратный бриллиант на тонком ободке из платины.

— Оно идеально. Совершенно. И мне очень нравится, Данте. Я люблю тебя.

Некоторое время они обнимались в шезлонге, наслаждаясь тропическим солнцем и удивляясь тому, что только что произошло.

Кара первой нарушила тишину.

— Ты не хочешь позвонить матери и сообщить ей наши новости? Думаю, что достаточно будет всего одного телефонного звонка, чтобы вся твоя семья узнала об этом за десять минут.

— Даже меньше, хочу тебя заверить, — возразил он. — Но отвечая на твой первый вопрос — нет. Как только моя семья и наши друзья узнают, что мы помолвлены, они начнут преследовать нас вопросами по поводу свадьбы, свадебных вечеринок, регистрации и всего остального.

Она усмехнулась.

— Благодаря Рождественскому подарку твоей бабушки мне, у нас уже есть один подарок.

Данте слегка закатил глаза.

— Да, не напоминай мне. Кроме того, я хочу лично сообщить маме и нонне. Так что мы не скажем им до конца нашего отдыха, до конца недели, наслаждаясь последними днями спокойной жизни, которые у нас будут еще очень долго. И мы можем спокойно поговорить о нашей свадьбе, какую бы ты хотела, могу тебе гарантировать, что все остальные однозначно выскажут свое мнение, какой на самом деле должна быть наша свадьба.

Кара кивнула.

— Я точно знаю, в каком месте хотела бы, чтобы была свадьба. Я имею в виду, если ты не против, конечно. В первый раз, когда ты привел меня туда, я подумала, что это самое прекрасное место для свадьбы.

Он нежно улыбнулся ей.

— Я полагаю, ты имеешь ввиду не «Паскуале» и «Томми», — спросил он, имея в виду пиццерию и спортивный бар, куда он приводил ее в их первые свидания.

Она сморщила нос.

— Хм, как ты догадался! И ты точно знаешь, о каком месте я говорю, Данте. Ты даже сам однажды сказал мне, что это идеальное место для свадьбы.

— Винодельня рядом с семейным рестораном, — подтвердил он. — Не могу не согласиться с тобой, дорогая. Но ты уверена, что хочешь именно там? Это не самое шикарное место. Если ты предпочитаешь выйти замуж в шикарном отеле, как Анжела и Ник, то я не возражаю.

Кара отрицательно покачала головой.

— Нет. Я не могу вообразить более идеального места для свадьбы на открытом воздухе среди великолепных дубов, со старым каменным фермерским домом не вдалеке, твоей семьей и нашими друзьями вокруг. Мне кажется на праздник День труда. Если, конечно, мы все успеем подготовить к тому времени.

Данте фыркнул.

— Мы говорим о доме моей семьи, дорогая. И если моя семья будет участвовать в подготовке, а они точно будут, нравится нам это или нет, мы успеем все подготовить ко Дню Святого Валентина, если ты хочешь. Это, кстати, не такая уж плохая идея. Ты могла бы тогда надеть красное платье.

Она сильно шлепнула его по руке, чтобы это считать шуткой.

— Я не надену красное платье на собственную свадьбу, — твердо заявила она.

Он потер ударенную руку.

— Я всего лишь пошутил. Моя одна из самых заветных фантазий — увидеть, как ты идешь ко мне по проходу в красивом белом платье.

— Правда? А какая вторая?

Данте одарил ее похотливой улыбкой, ловко развязав тесемки лифчика, обнажая ее грудь.

— Наблюдать, как ты загораешь голая.