Беркли во все глаза смотрела на него. Неужели Декер не сознает последствий того, что сказал?

Декер открыл покрытый черным лаком ящичек и показал его содержимое Беркли. На бархатной подушечке лежали три серьги.

— Вы держали в руках все три, — сказал он. — Попробуйте выбрать еще раз. На сей раз — серьгу Грейдона.

— Неужели вы так доверяете нам, что позволите взять с собой в Сан-Франциско свою фамильную драгоценность? — изумилась Беркли.

— Надеюсь, вы сумеете найти верное решение, миссис Шоу. Пусть это будет последним испытанием для вас.

Глава 2

Август 1850 года

Сан-Франциско возрождался из пепла. Стоя у своей холщовой палатки, Грей Джейнуэй наблюдал за ходом строительства на противоположной стороне Портсмут-сквер. Один из рабочих, расположившийся на подмостках второго этажа, заметил его и пожелал доброго утра. Грей ответил ему, приподняв мисочку с мыльной пеной для бритья. Покончив с любезностями, рабочий вновь начал трудиться над замысловато вырезанной фигурой морской богини, которая увенчала фасад «Феникса» подобно носовому украшению корабля.

Грей намылил щеки и начал соскребать щетину только что отточенной бритвой. Держа в руках треснувшее ручное зеркальце, он старался не порезаться. Между тем площадь оглашали звуки стройки, не похожие ни на что другое. Громыхали длинные деревянные брусья, вываливаясь из фургона. Молотки выбивали гулкую дробь. Неумолчный ветер с залива свистел в щелях между досками. Слесари насаживали на водопроводные трубы медные, латунные и свинцовые уплотнения.

Портсмут-сквер была не единственным местом, где строительство достигло лихорадочного накала. То же самое происходило по всему городу. Здесь возводились новые магазины, игорные дома, склады и жилые помещения. Монтгомери-стрит, Пайн, Вашингтон и Керни. Грей Джейнуэй радовался тому, что ему нравятся звуки этой кипучей деятельности, поскольку деваться от них было некуда. Они доносились отовсюду, и именно потому Грей разбил свою палатку прямо на площади, напротив того места, где стро-ился его новый отель с игорным домом.

Личные апартаменты Грея в «Фениксе» были готовы уже неделю назад, но он решил переселиться в отель, когда закончат все здание. Зеркала, заказанные в Лондоне, еще не прибыли, а из Бостона ждали белье и драпировки. Грей знал, что ему повезло больше других владельцев отелей, поскольку он сделал заказ позже остальных. Грей лишь на четверть завершил восстановление здания после пожара 4 мая, когда еще один пожар, 14 июня, смел с лица земли почти весь Сан-Франциско, включая и остов нового строения, возводимого Греем.

И в первый, и во второй раз развалины были расчищены, едва успели остыть пепелища, и игорные дома, основной капитал Портсмут-сквер, возрождались вновь подобно птице из древнего мифа. После второго пожара Грей решил, что его игорному дому больше подходит название «Феникс», нежели прежнее «Пасифик куин».

И Грей сменил название. Вся история Сан-Франциско — это смена волнующих перспектив. Опустошительные пожары уничтожали следы былых ошибок. Особенно личных. Начинать здесь новую жизнь казалось почти так же просто, как построить новое здание. Дома не ремонтировались и не обновлялись. Их возводили заново.

Ни один город не подходил Грею Джейнуэю так, как Сан-Франциско.

Грей взял полотенце, лежавшее на скамеечке у его ног, и вытер с лица остатки пены. Осмотрев подбородок и не обнаружив порезов, он отшвырнул полотенце, а зеркало осторожно поставил на скамеечку.

Кто-то окликнул его, и Грей обвел взглядом площадь и увидел Джорджа Петтигрю. Тот стоял у «Эльдорадо» и зазывал внутрь старателей, суля им несусветные богатства. Разумеется, в лучшем случае их ожидал скромный выигрыш. Джордж, конечно, умалчивал об этом, но и старатели, отнюдь не наивные, знали, что ждет их среди грубо отесанных стен «Эльдорадо» и за кисейными занавесками. Большую часть времени здесь шла игра, а женщин, как и во всем городе, не хватало. За пятьдесят долларов, отданных золотым песком, старатель попадал в одну из тесных внутренних комнатушек, двери которых выходили в центральный игорный зал. То, что свидание длилось от силы четверть часа, а каждая дама до наступления рассвета обслуживала до дюжины мужчин, в счет не шло. На пятнадцать минут труженик лопаты и лотка забывал о своих неудачах, о милашках, оставшихся где-нибудь в Огайо, и о своем истощившемся участке.

Грей кивнул Джорджу:

— Цепляй всех, пока есть возможность, Джордж! Как только дострою «Феникс», ноги их не будет в «Эльдорадо»!

— Это точно. — Джордж добродушно улыбнулся, и на его темном лице сверкнули белоснежные зубы. — Тогда я наймусь к тебе на службу. Ни один человек не устоит перед стариной Джорджем!

— Ты прав. Жду тебя недельки через две.

— Так точно, сэр. Приду, никуда не денусь. — Заметив группу старателей, направлявшихся к другому игорному дому, Джордж тут же начал зазывать их в «Эльдорадо»:

— Сюда, джентльмены. Уверяю вас, мы будем только счастливы, если вы покинете наше заведение, унося в карманах больше золотого песка, чем принесли с собой. Стоит вам войти…

Улыбаясь, Грей отвернулся и отстегнул клапан палатки. Когда он огораживал маленькую площадку, чтобы поставить палатку, владельцы других игорных домов лишь качали головами, дивясь его глупости. Они предпочитали побыстрее отстроиться и жить с комфортом, не желая уступать клиентуру конкурирующему заведению.

«Они ведут себя вполне разумно», — решил Грей, но ему хотелось выстроить здание, способное устоять в любой катастрофе. Для этого требовалось больше времени, чем обычные три недели, уходившие на восстановление города. Вдобавок Грей не сомневался, что в округе полно золотого песка и он никуда не денется, когда будет готов «Феникс». Доказательства тому появлялись после каждого пожара: под обугленными фундаментами игорных домов обнаруживали сотни крохотных золотых капелек. Жаркое пламя спекало золотой песок, разбросанный старателями по столам во время игры. Песок просыпался в щели между половиц, и его редко удавалось собрать, разве что после пожара.

Начиная восстанавливать «Феникс», Грей продумал этот вопрос и решил расстелить под игорными столами ковры, которые можно выбивать, собирая осевшую на них золотую пыль. Со дня на день ковры должны были прибыть из Китая а вместе с ними — ткани и зеркала. Грей не терял надежды получить все это, поскольку его грузы доставляли корабли компании «Ремингтон шиппинг».

Залив был переполнен судами. Пока два года назад здесь не открыли золото, бухта Йерба-Буэно располагалась вдали от торных морских путей. Компания «Гудзон-Бей», старавшаяся наладить здесь торговлю, давно оставила свои попытки. Хотя здесь был природный порт, ничто больше не привлекало сюда дельцов и переселенцев. Колония состояла из палаток, шатров и глинобитных хижин. В двух с половиной милях к юго-западу от бухты располагалась миссия монахов-францисканцев. В те годы населением, состоявшим из нескольких сотен людей, управлял алькальд, и Мексика пользовалась здесь, куда большим влиянием, чем Соединенные Штаты. И только в 1847 году, после того как над площадью Плаза взвился американский флаг, бухта Йерба-Буэно была названа Сан-Франциско. Плазу переименовали в Портсмут-сквер, а безымянный проезд вдоль побережья стал улицей Монтгомери-стрит.

В ту пору жизнь города текла неторопливо. Порой в порту слышался гудок случайно забредшего сюда китобоя; иногда появлялись торговцы с Востока. Все изменилось, когда в долине Сакраменто было обнаружено золото. В самое короткое время бухту заполонили корабли и их команды, спустившиеся на берег, устремляясь за богатой добычей. Судовые компании наживались, доставляя золотоискателей к приискам, однако рисковали потерять прибыль, когда экипажи оставляли корабль, а на берегу было не сыскать опытных моряков, которые взялись бы вернуть судно домой.

Грей Джейнуэй не сомневался в том, что «Ремингтон шиппинг» доставит его заказ. Как он знал, ни одно судно компании не осталось брошенным в порту. Всякий раз, заходя в Сан-Франциско, суда «Ремингтон» теряли несколько человек, но такого, чтобы весь экипаж спустился на берег, еще не случалось. Доставка грузов кораблями этой компании обходилась весьма недешево. Надежность ценилась превыше всего, но была вполне по карману здешним дельцам. Торговец, сумевший разгрузить свои товары в Сан-Франциско, получал баснословные доходы. Где еще в стране люди готовы платить доллар за одно яблоко? Умывальный таз стоил пять долларов, лопата — от пятнадцати до двадцати, а пара крепких башмаков обходилась золотоискателю в сотню. Опийная настойка продавалась каплями, а кварту виски невозможно было достать дешевле чем за тридцать долларов. Буханка хлеба, стоившая в Нью-Йорке четыре цента, шла на побережье по семьдесят пять.

Грей надел рубашку, заправил ее за пояс и закрепил штаны подтяжками. Откинув назад свои темные густые волосы, он надел куртку. Солнце уже изрядно припекало крышу палатки, и через час находиться внутри будет невозможно, несмотря на ветер, дувший с северо-востока.

Грей дернул одеяло, лежавшее на полу, и из-под него показались пять розовых пальчиков.

— Ты велела не давать тебе уснуть, — сказал Грей. Пальцы поджались и вновь выпрямились, но других движений не последовало. — У тебя разболится голова, ты сама так сказала.

— Хм-м…

— Разве тебе не пора на работу?

— Я только что уснула.

— Боюсь, Говарду нет до этого никакого дела. Ты должна вернуться в «Палас», прежде чем начнут разбегаться дневные посетители.

Айвори Эдвардс перевернулась и спустила одеяла до груди, чтобы не показывать Грею ничего, кроме обнаженных плеч. Наступил новый день, и за те деньги, что Грей заплатил ей, на большее ему не стоило рассчитывать. На гладкой коже женщины играл солнечный свет. Ее чувственные полные губы дрогнули в легкой улыбке.

— Что ты думаешь насчет Айвори Дюпре? — спросила она.