Луиза Аллен - От разорения к роскоши

Теперь, когда не осталось иного выбора, все казалось очень просто и легко. Главное не думать о том, что случится потом.

Затихли голоса, доносившиеся из соседней комнаты. Захлопнулась входная дверь. Наступила тишина. Джулия встала и взяла ридикюль. Ее накидка и шляпка лежали на кресле. Оставалось лишь…

Дверь спальни открылась, на пороге возник Уилл. С болью в сердце и стыдом Джулия взглянула на него – Уилл выглядел так, будто ему нанесли смертельный удар, но он еще не догадывается об этом.

– Я так и знал, что ты что-то скрываешь от меня, – произнес он твердо, точно судья. – Мне следовало прислушаться к голосу разума.

– Я не могла сказать тебе об этом. – Джулия невольно встала. – Тогда ты оказался бы в безвыходном положении.

– Разве сейчас я не в безвыходном положении? – спросил Уилл, вошел в комнату и, храня невозмутимое спокойствие, захлопнул дверь с такой силой, что Джулии показалось, будто раздался пушечный выстрел. – Вчера и сегодня утром я был счастлив. Разве это не трогательно? Я думал, что вместе нам будет хорошо. Я верил, что жена любит меня.

– Но я люблю тебя!

– А она, – продолжил Уилл, будто не слышал ее, – так нежно, так невинно признается мне в любви только потому, что заметила своих родственников и знает, что случится, если те найдут ее. Неужели ты думала, что заставишь меня поступить неверно, если признаешься мне в любви?

– Нет, – возразила Джулия. – Конечно нет! Я призналась в любви не поэтому. Я призналась потому, что это правда. Верно, я заметила их вчера, но в страхе не поверила своим глазам. Я думала, что мне померещилось. Я все время опасаюсь, что меня обвинят в преступлении, что на меня укажут пальцем и вызовут констеблей. Вот почему я страшусь толпы. – Глаза Джулии наполнились слезами, она пыталась изо всех сил сдержать их. Надо убедить Уилла, что она призналась в любви не со столь циничным намерением. – Уилл, я бы не стала врать тебе. Только не в этом случае.

– Разве? Зато ты скрыла самое главное. То, что ты убила человека?

– Нет ничего важнее любви! Уилл, я обнаружила, что Джонатан обманул меня. Я была потрясена, он пытался снова затащить меня в постель, он хотел изнасиловать меня. Джонатан тащил меня за руку, я упала у камина на каминный набор. Он хотел поднять меня, а я ударила его. Я догадалась, что держу кочергу, лишь после того, как ударила его. Все было в крови. Было много крови. На моих руках, на моем теле. Мне пришлось смывать ее. Всю эту кровь. В углу стояла неприметная ширма, за которой находились умывальник, вода, моя одежда. Я вымыла руки и оделась. Стало невыносимо думать, что меня могут увести в таком виде.

В комнату ворвались люди… постояльцы гостиницы, горничные, хозяин, все. Я слышала их, но они, похоже, не заметили ширму. А если бы заметили, то догадались бы, что за ней кто-то скрывается. И тогда…

– Тогда? – спросил Уилл, когда Джулия умолкла. – Ты хочешь сказать, что тебя никто так и не заметил?

– Все столпились вокруг… мертвого тела. Какая-то женщина упала в обморок, началась неразбериха. Я вышла из-за ширмы, надев накидку и шляпку, и никто даже не взглянул на меня. В той комнате меня приняли за постоялицу гостиницы. Я спустилась по лестнице, спряталась в телеге и скрылась. Это правда, – сказала Джулия без всякого выражения.

Уилл на это ничего не ответил. Джулия заметила это. Его молчание, точно нож, врезалось в ее оцепеневшее сознание. Он не поверил ни одному ее слову. Уилл думал, что она с самого начала замыслила убить Джонатана. Возможно, мстя ему за обман.

– Разве там не остались его документы? – спросил Уилл.

Джулия поняла, что он разбирает ее рассказ по косточкам.

– Я забрала их с собой. Я сожгла его визитные карточки.

– Ты поступила с рассудительным хладнокровием. Можно сказать, почти профессионально. Ты уже владела собой, когда я нашел тебя. Должно быть, я показался тебе божьим даром. Никогда раньше я не считал себя тупицей, легкой добычей. Видно, я ошибался.

– Если ты считаешь себя тупицей потому, что сжалился над женщиной, попавшей в беду, накормил ее и дал приют, то ты недалек от истины. Тогда я лишь понимала, что выбилась из сил, оцепенела от страха и не знала, куда идти. Ты дал мне передышку, возможность немного восстановить силы, обрести спокойствие. А затем ты сделал мне предложение…

Уилл сел в ближайшее кресло, будто не имело смысла стоять. Он провел рукой по лицу, протер глаза и ответил с усталостью человека, который сражался до конца, но которому еще предстоит продолжить бой:

– Я сделал тебе предложение, о котором ты даже не мечтала. Наверное, ты была вне себя от радости.

– Да, – согласилась Джулия. – Мне стало так легко на душе. Я увидела луч надежды. И я знала, что сделаю все, что ты пожелаешь взамен. Не делай вид, будто я сидела сложа руки, – выпалила Джулия, почувствовав, что немного воспрянула духом. – Я преданно заботилась о Кингс-Эйке. Я делала все, чтобы помочь Генри стать достойным наследником.

– Я вряд ли мог бы чувствовать себя в безопасности, если бы тебя задержали за убийство. – Уилл произнес слово убийство так, будто оно причиняло ему боль.

– Я обдумала все возможности, как могла. Мое имя не привлечет внимания. Фамилия очень распространена. Я находилась в сотнях милях от своего дома. Из-за твоего здоровья о нашем браке узнали лишь соседи. Я думала, что мне ничто не грозит, иначе власти посчитали бы, что я обманула тебя.

– Бедный умирающий мужчина обманут коварной убийцей? – Губы Уилла искривились в неприятной улыбке. – А когда я вернулся, ты с ужасом подумала, что я потребую признать наш брак недействительным. Конечно, тогда разразился бы скандал, но тебя волновало не мое доброе имя. Как ты, должно быть, тряслась, пока я не осуществил брачные отношения. Только тогда ты почувствовала себя в безопасности. Только подумать, больше всего я опасался, что во время моего отсутствия мне наставят рога.

– Не стану врать. Да, я опасалась скандала. Я понимала, что не могу открыть свою тайну.

Лицо Уилла помрачнело.

– Уилл, если бы я не вышла за тебя замуж, ты был бы уже мертв. А Генри без надлежащего руководства погубил бы Кингс-Эйке.

– Значит, ты считаешь, будто сделала одолжение, замарав мое имя и честь? – Уилл взглянул на свои сложенные вместе руки. – Разве мне не больно после того, как выяснилось, что та… к которой я привязался, убийца и лгунья?

– Если честно, ты ведь мне не верил, правда? – спросила Джулия. Он привязался к ней. – Слава богу, что эта привязанность не переросла в любовь.

– Да, верно. – Уилл встал и направился к двери. – Оставайся здесь.

Джулия не станет умолять его спасти ей жизнь. Разве Уилл мог пойти на такой шаг, даже если бы хотел? К тому же она обманула и, возможно, погубила его.

– Я не ожидала, что такое случится. Я считала, что власти нападут на мой след, и тогда мне удастся исчезнуть, прежде чем меня схватят. Тогда ты избежал бы неприятностей. Что ты собираешься делать?

Уилл оглянулся, и Джулия вдруг увидела его таким, каким он был, когда они впервые встретились, когда она приняла его за старика. Лицо осунулось, побледнело, глаза застыли в гневе.

– Понятия не имею. Наверное, подумаю. Я обещал твоим родственникам, этим вымогателям, что завтра письмом извещу их о своем решении.

На этот раз он закрыл дверь медленно и тихо. Ключ повернулся в замочной скважине. Он решил, что ей уже не выйти отсюда.

Подумаю. Ей тоже следует подумать, а не лить слезы или сидеть, застывшей от страха. Джонатан мертв. Ничто не вернет его с того света. У него не было нуждавшейся семьи, которой она могла бы как-то помочь. Конечно, ее повесят, но Уилла этот кошмар будет преследовать всю жизнь.

Сейчас Джулию волновало лишь одно – как поступить, чтобы репутация и чувства Уилла пострадали как можно меньше. На поставленный вопрос ответ нашелся сам собой – избавить Уилла от необходимости присутствовать и на суде, и на публичной казни. Джулия должна исчезнуть. Для этого придется заткнуть рот кузенам, а сделать это, по ее мнению, можно, пригрозив, что на суде они будут фигурировать как соучастники преступления.

Лучше она сама сообщит им об этом, нежели позволит шантажировать Уилла до конца его дней. Затем она сдастся властям, и тогда ее кузены потеряют курицу, несущую золотые яйца. Если Джулии не поверят, посчитают, что она блефует, тогда придется решить, что делать… бросить все и сдаться властям или бежать и постараться скрыться. Джулия пойдет и на это, если придется.

Разумеется, Уилл сам обратится к властям, но тогда подумают, что его обманули, но он принял верное решение, как только обнаружилась правда. Его гордость будет уязвлена, но это лучше, чем другие возможности.

Но Джулии нужно время, чтобы прийти в себя, все обдумать и поступить так, чтобы Уилл не искал ее. Если Уилл поверит, что она наложила на себя руки, он не будет искать ее. Однако Джулия не станет врать ему. Больше никогда, даже не в этом случае.

Джулия подошла к столу, взяла лист бумаги, окунула перо в чернильницу и написала:

У Джулии была дорожная сумка, которую она засунула в другую, более объемную. Она собиралась уложить в нее одежду, которой стало гораздо больше, чем перед поездкой в Лондон. Уилл не заметит, что эта сумка исчезла. Джулия сняла роскошное утреннее платье и облачилась в простую дорожную одежду, надела прочные ботинки, уложила смену белья, надеясь, что Ненси не обнаружит пропажу. Еще надо взять носовой платок, расческу, ридикюль. Нельзя брать вещи, отсутствие которых заметят, ибо тогда никто не поверит, что она собирается утопиться.