Наконец генерал поднялся:

— Надеюсь, вы извините нас. Я обещал Марти устроить ей экскурсию по форту.

Марти с отцом вновь вышли под ослепительные лучи солнца и медленно направились через плац к госпиталю.

— Думаю, дитя мое, нам стоит на несколько минут зайти подбодрить ребят в лазарете. Начнем с этого.

Не успела Марти ответить, как к ним бросился худой молодой лейтенант и, извинившись, сообщил генералу, что его ожидают в кабинете.

Изобразив досаду, генерал тряхнул седой головой:

— Ангел мой, мне очень жаль. Марти вздохнула:

— Понимаю, папа. Обещай мне не задерживаться.

— Обещаю. — Посмотрев через голову дочери, генерал улыбнулся. — Ого, да здесь майор Бертон! Может, он составит тебе компанию, пока я буду занят.

Итак, именно майор Бертон сопровождал Марти при посещении госпиталя, затем показал ей пекарню, дровяной склад, часовню и льдохранилище. Прошло уже несколько часов, а отец так и не вернулся со своей неотложной встречи.

Марти не особенно огорчилась. Она не видела майора Бертона с того вечера у Эмерсонов и была слегка разочарована, что тот не появился во время ленча в офицерской столовой. Зато теперь Лоренс с удивительным терпением отвечал на вопросы Марти.

В середине дня, когда они неторопливо прогуливались по крепостному валу, Марти, осмотревшая уже все, призналась:

— Ларри, я немного устала, поскольку поднялась сегодня до восхода солнца. Пожалуй, пойду в свою комнату и отдохну перед обедом.

— Конечно, Марти, я провожу вас.

— Нет, сначала я зайду к отцу и узнаю, когда мы будем обедать.

В это время генерал принимал в кабинете какого-то индейца. Сидя напротив хозяина, тот допивал уже второй стакан виски, пока генерал Кидд задавал ему вопросы.

— Ты уверен? Я думал, он в Канаде. Следопыт кроу почесал шрам за левым ухом.

— Уверяю вас, генерал, Сидящий Бык собрал большую шайку из своих приверженцев — метисов и пришлых индейцев. Он и Желчный Пузырь снова рыщут по штатам южнее пограничной полосы. — Кроу залпом допил виски и протянул стакан за новой порцией. — Я говорил с несколькими надежными людьми, видевшими их главный лагерь. Там пять тысяч индейцев. Две тысячи из них — воины.

— Черт возьми, будь они прокляты! Где же эти ублюдки достают пищу и боеприпасы?

— С ними торгуют метисы, снабжая их всем необходимым. Вы же знаете, какие подлые эти метисы.

Генерал Кидд кивнул.

— Я телеграфирую сегодня днем. Посмотрим, нельзя ли послать храброго офицера с хорошим отрядом в форт Кеоф, чтобы разрушить вражеский лагерь, переманить на свою сторону колеблющихся индейцев и прогнать пришлых обратно на Север. Будь проклят Сидящий Бык! Будьте прокляты все эти тупые, грубые, безмозглые сиу! Неужели они еще не поняли, что им не справиться с кавалерией Соединенных Штатов! Я не успокоюсь, пока их не сметут с лица земли!

— И я, — бесстрастно отозвался кроу.

— Ладно, Шрам, если у тебя все, можешь идти. В форту сейчас моя дочь, а я не хочу, чтобы она видела тебя. — Генерал встал и положил руку на плечо индейца. — Я убеждал ее, что все краснокожие одинаковы. Она может испугаться, увидев тебя здесь.

Следопыт промолчал. Взяв полупустую бутыль бурбона со стола, он поднес ее к губам и сделал изрядный глоток, после чего вытер рот тыльной стороной ладони и вышел.

Когда Марти в сопровождении Лоренса Бертона поравнялась с длинным, приземистым строением, где находился кабинет генерала, дверь внезапно распахнулась, и коренастый, свирепый на вид индеец шагнул на крыльцо. Девушка инстинктивно уцепилась за локоть майора и придвинулась ближе к нему.

— Кто это? — прошептала она, устремив испуганный взгляд на страшное, бронзовое, изуродованное шрамами лицо с блестящими черными глазами, огромным носом и мясистыми губами.

— Это Шрам, вождь следопытов кроу. — Майор повлек Марти к дому. — Он безобидный.

Кроу заметил приближающуюся пару и остановился, наблюдая за ними. Злобная улыбка появилась на его лице. Взгляд кроу остановился на Марти.

Он широко расставил ноги, обутые в мокасины. Его грязные штаны из оленьей кожи туго облегали мускулистые бедра, оставляя открытым толстый живот. На нем была выгоревшая на солнце полотняная рубаха с обрезанными у плеч рукавами. Его руки, как и лицо, были испещрены шрамами. Грязные черные волосы падали ему на плечи.

До индейца, пристально глядевшего на Лоренса и Марти, оставалось лишь несколько шагов, когда дверь за спиной краснокожего отворилась и на пороге появился генерал Кидд.

— Ты все еще здесь, Шрам? — удивился он. Следопыт, не ответив, спустился с крыльца и через мгновение исчез за углом здания.

Только тогда Марти успокоилась.

Глава 5

— Ты заметила, — спросила Марти Летти, помогавшую ей переодеться к утренней прогулке по магазинам, — что все стараются угодить Бетти Джейн?

Летти кивнула.

— Нетрудно сообразить отчего. Миссис Бетти Джейн Эмерсон — леди в истинном смысле этого слова.

— Верно, и все же трудно понять, почему эта тихая и скромная женщина внушает людям такое восхищение. Ей оказывают почти столько же внимания, сколько и мне.

— Нет! — Летти с деланным ужасом всплеснула руками. — Где же справедливость?

— О, я не так выразилась. Просто… понимаешь, она не особенно привлекательна и в разговоре не блещет. Кроме того, Бетти Джейн смотрит на Дольфа Эмерсона будто на какое-то божество. А ведь он пятидесятилетний мужчина с редеющими седыми волосами.

— Быть может, в ее глазах полковник Эмерсон по-прежнему лихой и юный кадет, в которого она влюбилась тридцать лет назад.

Марти нахмурилась:

— Возможно. Я спрашивала ее, неужели ей никогда не надоедало исполнять его желания. Знаешь, что она мне ответила? Улыбнулась и сказала, будто всегда делала то, что доставляло ей удовольствие, а это совпадало с желаниями полковника. Ну, разве это не печально, Летти? Бедная женщина все эти годы полностью подчинялась этому человеку!

— Дитя мое, ты не представляешь, о чем говоришь. Бетти Джейн Эмерсон очень счастливая женщина. Наблюдая, как она заботится о полковнике, ты не заметила, с каким обожанием он смотрит на свою жену. Полковник считает Бетти красавицей, и она действительно прекрасна.

— Она?!

— Внутренне. Душа у миссис Эмерсон прекрасна. Все, что она делает, облагораживает ее внутренний мир.

— Хм… — Марта задумалась. — Что ж, я попытаюсь походить на Бетти Джейн.

Летти расхохоталась.

— Что в этом смешного? — возмутилась Марта.

— Сладкая моя, вы же полные противоположности. — Летти покачала головой.

— Ну, может, я немного эгоцентричней, чем…

— Немного? — прервала ее Летти. — Дитя мое, что-то я не припомню, чтобы ты хоть однажды отвлеклась от собственной персоны.

Изумрудные глаза сверкнули.

— Как ты можешь говорить такое? Совершенно ясно, что я не… мне… никогда… — Совладав с раздражением, Марти продолжила: — Бетти Джейн Эмерсон, видимо, черпает в самоотвержении особое удовлетворение, а я не вполне готова к подвижничеству.

— Скажешь тоже, — ухмыльнулась Летти.

— И скажу. Надеюсь, жизнь даст мне больше, чем роль хранительницы домашнего очага.

— Чего же больше?

— Не знаю, но хочу выяснить. Теперь дай мне перчатки. Бетти Джейн обещала поводить меня по магазинам.

— Я устраиваю большой прием. Ты должен прийти.

— Нет.

Смуглые тонкие пальцы скользили по трепещущему телу обнаженной женщины. Изогнув спину, она вздохнула и томно закинула руки за голову.

— Но, дорогой, ты должен прийти на мой… прием. — Улыбка тронула губы Регины, когда Джим склонил свою темноволосую голову и поцеловал ее полную грудь.

— Ненавижу приемы, — пробормотал он, лаская языком набухший сосок.

Охваченная страстью, Регина привлекла его к себе.

— Мои приемы… совсем другое дело, дорогой.

— Все они одинаковы. — Губы Джима скользнули к ее шее.

Его слова уязвили Регину. Она поняла, что этот неотразимый мужчина, так страстно занимающийся с ней любовью, имеет в виду не приемы, а женщин. Несмотря на пылкость Джима в постели, Регина не сомневалась: то, что происходит между ними, почти ничего не значит для него. Временами, когда он возносил ее на вершины неведомого прежде блаженства, в глубоких темных глазах Джима сквозил холод.

— Нет. Нет, это… это не…

Растворяясь в бушующем пламени, Регина забыла о предстоящем празднике. И не мудрено: магические движения рук, языка и губ Джима заставляли ее забыть обо всем.

Регина наслаждалась сладкой пыткой и, все сильнее возбуждаясь, нашептывала ему шокирующие и нежные слова. Наконец желание захлестнуло ее, и она жаждала только высвобождения.

— Милый, пожалуйста, любовь моя… — простонала она.

Твердая плоть быстро вошла в ее лоно. Регине показалось, что эта огромная пульсирующая плоть, вторгшаяся в нее так неистово, убьет ее. Ну и пусть. Как сладостно умереть в объятиях прекрасного нагого князя любви!

Целый час Джим любил Регину, раз, за разом доводя ее до высшей точки наслаждения, пока не пресытился сам. Его смуглое тело блестело от пота, и он, наконец, откинулся на спину.

Переводя дух, она улыбнулась. Ее длинные рыжие волосы разметались по плечам, глаза затуманились. Придя в себя, она стала наблюдать за ним. Джима явно клонило в сон. Его глаза закрылись, длинные, черные ресницы касались высоких скул, выражение рта смягчилось.

Понимая, что ей давно пора уходить, Регина снова подумала о предстоящем празднике. Положив маленькую белую ладонь на его живот, она тихо проговорила: