Перед Кари маячил долгий и пустой вечер. Днем она уже успела прилечь, и поэтому спать совершенно не хотелось. Желания читать не было, по телевизору не показывали ничего интересного и — никого, с кем можно перекинуться хоть словом. Оставалось считать часы.

Почему не звонит Хантер? Ясно, у него сегодня много хлопот, но уж пять минут он вполне мог найти — просто чтобы поднять трубку, набрать номер и спросить ее о самочувствии, настроении… Да о чем угодно!

Ближе к полуночи она по-прежнему продолжала терзаться этими мыслями, как вдруг раздался звонок в дверь. Через несколько секунд Кари уже была у двери. Глянув в «глазок», она увидела ЕГО и облегченно вздохнула.

— Можно? — спросил Хантер и, не дожидаясь приглашения, прошел мимо нее прямо к бару, налил себе скотча и неразбавленным опрокинул одним махом.

Он выглядел измученным. Когда он вошел в дверь, то держал плащ и пиджак через плечо на согнутом указательном пальце, а проходя через гостиную, небрежно бросил их на диван. Рубашка его была мятой и влажной от пота, узел галстука — ослаблен. Щеки Хантера, на которых уже успела отрасти щетина, запали, а вокруг глаз от усталости лежали синие круги. Сейчас очки вовсе не придавали ему презентабельный вид, а, наоборот, они как-то неуклюже сидели на переносице. Было заметно, что если в течение дня он чем-то и причесывался, то только пятерней. Однако, глядя на него влюбленными глазами, Кари думала, что никогда еще он не был так хорош.

Она по-прежнему стояла посередине комнаты. Хантер перевел на нее усталый взгляд, и на его губах появилось подобие улыбки. Ее блузка была заляпана краской, на колене джинсов красовалась дыра, а прическа представляла собой спутанную гриву светлых вьющихся волос. Она выглядела хрупкой, домашней и необыкновенно сексуальной.

— Никаких нежелательных последствий после прошедшей ночи?

— Шею ломит.

Хантер вспомнил, как обнимал ее за шею, прижимая голову к своей груди, и снова улыбнулся.

— Больше ничего?

— Нет. — Ее глаза беспокойно метались по комнате. По какой-то непонятной для самой себя причине она ужасно нервничала. — Ты видел выпуски теленовостей?

— Да.

— А репортаж про меня смотрел?

— Да.

— И слышал, что я о тебе говорила?

— Да.

Его подчеркнутое равнодушие пробудило в ней гнев. Уперев кулаки в бока, Кари возмущенно воскликнула:

— Тогда скажи, черт побери, хоть что-нибудь!

Он очень медленно подошел и в течение нескольких нескончаемых секунд смотрел ей в лицо. Затем рука его обняла ее за шею, он притянул ее голову к себе и отыскал губами ее рот. Кари неуверенно подняла руки к плечам Хантера, а когда его язык стал ласкать ее небо, принялась нежно ворошить его волосы. Хантер обнял ее за талию и притянул к себе.

— Ты — удивительная женщина.

— Просто я люблю тебя.

— Я знаю. И ты фактически объявила об этом всему свету. Господи, когда я увидел это по телевизору, я… — Он снова прильнул губами к ее рту.

Когда наконец они немного отстранились друг от друга, Кари прошептала:

— Я готова убить тебя, Хантер Макки! Где ты пропадал целый день? Почему не звонил? Я тут чуть с ума не сошла.

Руки мужчины блуждали по ее телу. Чередуя слова с поцелуями, он стал объяснять:

— Подо мной сегодня словно преисподняя разверзлась. Когда утром в мой кабинет вошли Бертон и миссис Пламмер, я…

— Да, вот так… — прошептала она, слегка кусая его за мочку уха.

— …Я отправил их к Гаррису. Я знал, что через считанные минуты тебя выпустят, но, честное слово, у меня не было ни секунды, чтобы найти тебя и поздравить с вызволением из плена.

— Я тебя прощаю, — прошептала она и принялась расстегивать пуговицы на рубашке Хантера. Сброшенный нетерпеливыми руками Кари, его галстук уже валялся на полу у их ног. Она потянулась к его очкам.

— Нет, оставь их на месте.

— Чтобы ты ничего не пропустил? — со смехом спросила она. — Что же было дальше?

— Я отправился в госпиталь и припер к стенке медсестру, которая была под подозрением. Она… О господи, Кари, сколько же времени прошло с тех пор, когда мы в последний раз занимались любовью? Я не могу…

— Рассказывай о медсестре.

— О какой медсестре? Ах да… Она сломалась и заговорила. После этого я отослал ее с полицейским, чтобы она дала полные показания, а сам принялся за доктора. — Блузка Кари упала на пол. Его руки легли на ее груди. — Короче, очень хлопотный день выдался.

Язык Хантера мягко раздвинул ее губы. Кари крепче прижалась к Хантеру. Одно всепоглощающее желание владело ими.

— Продолжай… Ах, Хантер… — Под его настойчивыми пальцами соски ее набухли, словно два бутона. — Расскажи мне все до конца. — Голос Кари предательски дрожал.

— Потом я связался с родителями похищенных младенцев и сообщил им, что их дети в настоящее время изымаются у незаконных усыновителей в тех городах, которые назвала мне медсестра. Я надеюсь, завтра они будут возвращены родителям.

— Ты — настоящий герой. — С этими словами Кари вытянула рубашку из его брюк.

— Вот и сказке конец. — Его губы нетерпеливо потянулись к ее соску. — Хватит болтать. Я тебя хочу.

— Подожди, еще одно, — проговорила она, лаская колечки волос на его животе. — Пинки и Бонни женятся.

— Я счастлив за них, — лаконично отреагировал Хантер, расстегивая «молнию» на ее джинсах.

— Он зол на тебя как черт, — за то, что ты позволил отправить меня в тюрьму. — Тем временем руки Кари пытались справиться с пряжкой его брючного ремня.

— Я бы тоже по головке его не погладил.

— Почему? — промурлыкала она, уткнувшись ему в шею. Его умелые пальцы знали, где погладить, а где надавить, чтобы она начала таять окончательно.

— Потому, что он не смог оградить тебя от неприятностей. О господи… — с придыханием выговорил Хантер. Пальцы Кари тоже знали свое дело. Уже более неуверенным голосом он продолжал: — Я хочу, чтобы с сегодняшнего дня он поручал тебе только самые простенькие сюжеты.

— О-о… — прошептала женщина, ощутив, как его ладони скользнули в ее джинсы и уже снимают их. Джинсы съехали на пол, и она переступила через них. — Почему?

— Потому что мы с тобой женимся, а после этого я больше не смогу сажать тебя в тюрьму. Даже на одну ночь.

Хантер подхватил ее за ягодицы, поднял и усадил себе на бедра. Кари с готовностью обвила ногами его талию и застонала от удовольствия. Но последнее слово, правда, сказанное едва слышно обессиленным голосом, все же осталось за ней:

— Деспот…