— Да, я слышала об этом. И что же вы хотите сообщить? — Она протянула руку за остро отточенным карандашом и ждала, готовая записывать.

— Один мой друг, возможно, кое-что знает об этом.

«Никакой не друг, а ты сам. Или — сама», — подумалось ей. Кари до сих пор не поняла, с кем говорит — с мужчиной или с женщиной. Голос собеседника звучал глухо, словно тот разговаривал через носовой платок.

— Так почему же звоните вы? Мне было бы интереснее побеседовать с вашим другом.

— Я… Он не может сам звонить вам. Он боится нарваться на неприятности.

Кари почувствовала мощный выброс адреналина в кровь. Такой репортаж мог бы стать «гвоздем» всей ее карьеры.

— Согласится ли он говорить со мной, если я пообещаю сохранить его инкогнито?

— А вы можете?

— Конечно. Давайте договоримся о встрече. Кроме нас, о ней не будет знать никто.

— Он не хочет приходить на телевидение. Это было бы равносильно самоубийству. Вообще-то, наверное, не надо все это затевать… Ни к чему…

— Her, подождите! Не кладите трубку, пожалуйста! — торопливо заговорила Кари. — Если вы… То есть ваш друг… Если ему что-то известно об этих детях, пусть расскажет об этом. Ему надо всего лишь встретиться со мной. Об этом никто не узнает, а я не доставлю ему никаких неприятностей.

На том конце провода воцарилось тяжелое молчание. Собеседник размышлял.

— Вы можете обещать, что не будет ни телекамер, ни магнитофонов?

— Обещаю, не будет.

— Хорошо, — осторожно согласился голос. — Вы встретитесь с ним на автостоянке для персонала госпиталя. Знаете, где это?

— Найду. — Кари даже не спросила, о каком госпитале идет речь. Это было ясно без слов. — Во сколько?

— В девять. Второй уровень, ряд «В». Четвертая по счету машина с северной стороны. Если вы будете не одна, встреча не состоится.

— Передайте ему, что я все поняла и буду в девять в указанном месте.

Собеседник повесил трубку. Несколько секунд Кари сидела неподвижно, бездумно уставясь в текст лежавшего перед ней сценария. Он вдруг показался ей тошнотворно скучным и никчемным. Впервые в жизни она держала в руках настоящую тему.

Вскочив со стула, женщина кинулась к двери. Ей не терпелось рассказать об этом звонке Пинки, но, сделав несколько шагов, она остановилась и задумалась. Он может не пустить ее на эту встречу: либо сочтет звонок розыгрышем, либо отправит в госпиталь одного из репортеров-»тяжеловесов». Тогда все полетит в тартарары. Звонивший ведь предупредил, что ни с кем, кроме нее, разговаривать не станет.

Нет, Пинки ни за что не отпустит ее одну на встречу с анонимным информатором. Лучше пока ничего никому не говорить. Она успеет рассказать обо всем после того, как встретится со звонившим. Тем более что все это вообще может оказаться пшиком.

Кари казалось, что минуты тянутся, как часы.


В девять пятнадцать она нетерпеливо мерила автостоянку шагами. В девять тридцать начала обзывать себя безнадежной тупицей и идиоткой. Потратила весь вечер, став жертвой гаденькой шутки. А ведь могла сидеть дома и мечтать о новом покрывале на свою постель, которое давно хотела купить, или — сменить бумагу в кухонных шкафах, или — думать о Хантере… Короче, могла бы заняться множеством полезных дел вместо того, чтобы бесцельно топтаться на безлюдной автостоянке. Здесь было так темно и пустынно, что у нее по спине стали бегать мурашки.

Кари развернулась, намереваясь пойти к своей машине, и едва не налетела на молодого человека, вышедшего из-за бетонной колонны. Вскрикнув, она уперлась рукой ему в грудь. Сердце подпрыгнуло до самого горла. На мгновение у женщины мелькнула мысль, что все это могло быть подстроено помешавшимся на ней маньяком.

— Привет.

— Здравствуйте, — едва выдохнула она. Это был тот самый парень. Хотя, разговаривая с ней по телефону, он и пытался изменить голос, сейчас она безошибочно узнала его.

— Я наблюдал за вами, чтобы убедиться в том, что вы одна.

Кари попыталась улыбнуться, но от страха губы ее стали словно резиновые. Как же глупо она поступила! Никто не знает, где она сейчас, никто не заметит ее исчезновения до завтрашнего дня, когда она не явится на работу. Однако страха показывать нельзя.

— О чем вы хотели мне рассказать? — спросила она, изо всех сил пытаясь придать своему голосу хоть какое-то подобие властности.

Парень облизнул губы и вытер вспотевшие ладони о штаны. Увидев это, Кари немного расслабилась. Он волновался еще больше, чем она. Отступив в сторону, он открыл дверь «Фольксвагена»-жука.

— Давайте побеседуем в машине. Если нас кто-нибудь увидит…

Понимая, что, возможно, она совершает еще одну глупость, Кари тем не менее скользнула на переднее сиденье со стороны пассажира. Он захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль. Крепко впившись в него пальцами и играя от волнения желваками, молодой человек проговорил:

— Спасибо за то, что пришли.

— Спасибо вам за то, что позвонили. — Теперь уже не было смысла продолжать игру в некоего мифического «друга».

— Мне обязательно нужно было с кем-нибудь поговорить, но я не знал, с кем. И не хотел, чтобы на меня вышли копы, понимаете?

Только теперь Кари начинала верить незнакомцу. Он не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. Это значило, что встреча со «знаменитостью» заставляла его нервничать так же сильно, как ее — перспектива получения сенсационной информации. Он был молод. Чуть больше двадцати лет, прикинула Кари. Светлые растрепанные волосы, худой, но не тощий. Кожа на его лице — приятного цвета, но сохранила следы юношеских прыщей. На юноше были свободные серые брюки, простая белая рубашка и адидасовские кроссовки.

— Как вас зовут? — мягко спросила Кари. Сейчас самое главное — завоевать доверие парня.

— Грейди. Грейди Бертон. Надеюсь, вы не назовете мое имя в своем репортаже?

— У меня пока еще нет никакого репортажа, но, если вы не хотите, чтобы я вас упоминала, так тому и быть. Даю вам слово.

Его плечи расслабились, а руки отпустили рулевое колесо.

— Я думаю, вы — самый подходящий человек, миссис Стюарт.

— Называйте меня Кари. Итак, что вам известно?

— Я не уверен, что мне вообще известно что-нибудь.

— Возможно, так и есть, но все же расскажите мне все по порядку.

— Я работаю санитаром в госпитале, и иногда — на том этаже, где находится родильное отделение. Есть там один доктор. Такой жлоб! Настоящий сукин сын. Ездит на роскошном «Порше», считает себя господом богом и требует, чтобы все окружающие относились к нему соответствующе. В общем, он и эта медсестра… Поначалу я думал, что они просто трахаются время от времени… — Лицо юноши вспыхнуло. — Я хотел сказать…

— Я понимаю. Продолжайте.

— Они постоянно устраивали тайные встречи, запирались в пустых кабинетах и все такое. Про них ходили сплетни. Но люди всегда шепчутся: кто, с кем, когда… И вдруг пропадает младенец.

Парень повернулся лицом к Кари, подогнув под себя ногу.

— За несколько дней до этого я слышал, как доктор сказал медсестре нечто очень странное, но ничего не понял. А потом, когда пропал ребенок, я подумал, что все это — игра моего воображения, и решил не рисковать из-за этого своей работой. Я держал рот на замке. И вдруг исчезает еще один новорожденный. — Парень свистнул и сделал в воздухе жест, как фокусник. — Исчез, словно и не было его. Тут уж волей-неволей пришлось сопоставить очевидные вещи. А когда пропал третий ребенок, — точно так же, как и два предыдущих, — мне стало просто худо. Понимаете, о чем я?

Кари ободряюще улыбнулась собеседнику.

— Вы все сделали правильно, Грейди. Расскажите мне по порядку все, что вы видели и слышали. Постарайтесь не упустить ни малейшей детали. Вы не станете возражать, если я буду делать пометки?

— Нет. Но имен я вам не назову.

— Что ж, это справедливо.

Его рассказ занял полчаса, и чем дольше он говорил, тем большее беспокойство испытывала Кари.

— Вы расскажете об этом по телевидению? — спросил Грейди, закончив свое повествование.

— Не знаю, Грейди. Я должна переговорить со своим продюсером, но молчать об этом, конечно же, нельзя. Кто бы ни были эти люди, они совершили несколько преступлений. Их необходимо остановить.

— Вот и я о том же подумал.

— Смогу я позвонить вам?

Парень наморщил лоб и неуверенно мотнул головой:

— Не-а. Но обещаю: если я увижу или услышу что-нибудь еще, то обязательно с вами свяжусь.

— Я как раз хотела попросить вас об этом. Может ли кто-нибудь подтвердить все то, о чем вы мне рассказали?

— Подтвердить?

— Журналисту необходимы как минимум два источника.

— Н-да… В общем-то, есть еще один человек, но только она побоится с вами встретиться.

— Кто же это?

— Могу вам только сказать, что она — медсестра и знает о происходящем здесь гораздо больше моего.

— И ей тоже удалось кое-что услышать?

— Скажем так: она разделяет мои подозрения.

— Если я задам ей несколько вопросов, согласится ли она ответить хотя бы «да» или «нет»?

— Думаю, согласится. Она сказала, что я могу дать вам ее телефон, но запретила называть имя. — Вытащив из кармана клочок бумаги, парень передал его Кари.

— Надеюсь, вы оба понимаете, что, если мы выпустим эту историю в эфир, госпиталь превратится в развороченное осиное гнездо?

— Угу.

Она похлопала его по руке.

— Желаю успеха, Грейди, и большое спасибо. — Выбравшись из машины, Кари остановилась, чтобы задать собеседнику последний вопрос: — В нашем городе полно журналистов. Почему вы позвонили именно мне?

Юноша усмехнулся.

— Я знаю, что вам можно доверять. У нас в госпитале работает один парень. Он рассказал, что как-то раз дал вам телефон одного из пациентов. Его хотели вышибить с работы, но вы прикрыли его.

— Я и тебя прикрою, — улыбнулась Кари. — Обещаю.