— Доброе утро, — поздоровался он, появившись на пороге.

— Доброе утро… — Она стояла, поставив одну босую ступню на другую. Прохладный горный воздух пощипывал голые ноги. — И долго ты так простоял?

— Достаточно долго для того, чтобы захотеть горячего кофе и дать твоим соседям пищу для пересудов.

— В это время года я живу здесь без соседей.

Хантер улыбнулся:

— Вот и чудесно. Значит, можешь смело пригласить меня войти.

Беспомощно взглянув на него, Кари отступила в сторону.

— Ты, наверное, и присяжными так же ловко вертишь? — Этот вопрос был задан без тени ехидства.

— Богатая практика — залог успеха, — откликнулся Хантер, ставя на обеденный стол и раскрывая объемистый бумажный пакет. — У меня тут кофе, еще теплый, и относительно свежие пончики.

— Просто замечательно, — иронично хмыкнула Кари, но все же взяла один пончик, который выглядел особенно аппетитно, и вонзила зубы в сдобную мякоть. — Послушай, а ведь и в самом деле вкусно! Обожаю шоколадную глазурь, — воскликнула она, облизывая пальцы.

— Я так и думал, — спокойно проговорил Хантер, скомкав пустой пакет и уверенно швырнув его в корзину для мусора с точностью, которой мог бы позавидовать любой баскетболист. Повернувшись снова к Кари, он замер на месте, зачарованно наблюдая за тем, как проворно касается кончик ее языка испачканных глазурью тонких пальцев. До чего же хорошо было бы и самому ощутить эти быстрые прикосновения… Однако Хантер постарался тут же прогнать прочь эту крамольную мысль. Подобные мечтания относились уже к разряду излишеств.

Он и так еще до конца не пришел в себя от увиденного несколькими минутами ранее. Кари, потягивающаяся в лучах утреннего солнца, — разве можно представить себе картину, более обольстительную, чем эта? В своей нелепой футболке эта женщина выглядела сексуальнее, чем в самом дорогом и утонченном нижнем белье. Интересно, сознает ли она сама, какую гигантскую силу обретает над мужчиной, выгибая перед ним спину и потягиваясь по-кошачьи, всем телом? Его жадный взгляд успел уловить не только кружевной краешек ее шелковых трусиков. Футболка туго натянулась на ее груди, четко обозначив соблазнительные полукружья. От этого действительно впору было сойти с ума.

Хантер громко прокашлялся.

— Так я подогрею кофе или ты хочешь сварить свежий?

— К сожалению, мои запасы кофе подошли к концу. Можешь подогреть то, что принес, в микровол-новке. Вон она — на кухонной стойке.

Расправившись с пончиками в рекордно короткое время, они теперь неторопливо пили подогретый кофе. Хантер наконец получил возможность немного оглядеться. Потолок квартиры был сводчатым, как в храме. Деревянные панели делали стены дома теплее, паркетный пол был устлан ткаными коврами. Мебель была дорогой, не крикливой, свидетельствуя о тонком вкусе хозяев. Сложенный из дикого камня камин занимал чуть ли не целую стену. К этой комнате, занимавшей в доме центральное место, примыкали крохотная столовая и столь же небольшая кухонька. Из нее также открывался выход в коридор, который, очевидно, вел в спальню или спальни. Вся квартира была невелика по размеру, однако широкие окна создавали ощущение необычайного простора.

— Неплохой домишко. Твой?

— Нет, друзей отца. Они изредка наезжают сюда на отдых. Мне позволено появляться здесь в любое время, когда только захочу. Я никогда не злоупотребляла радушием этих людей. Просто сейчас знала наверняка, что мой приезд не создаст им никаких неудобств. Их здесь не будет все лето. — Присев на край дивана, Кари задумчиво поглядела в окно. — Ты не представляешь, как хорошо тут зимой. Сидишь у огня, смотришь, как за окном снежинки падают…

— Любишь лыжи?

— Да, но скорее не кататься, а смотреть, как другие катаются.

Все еще подстегиваемый любопытством, он прошелся по комнате, то и дело останавливаясь, чтобы получше разглядеть тот или иной предмет обстановки, полистать лежащие на столике журналы. Она поражалась его самоуверенности. Надо же, вломился к женщине, которая даже лицо не успела ополоснуть после сна, и держится как у себя дома. А главное, ни слова о причине столь раннего визита.

Но разве она требовала от него объяснений?

Она просто сидела перед ним в одной рубашке, с босыми ногами, спутанными волосами, торчащими в разные стороны, как воронье гнездо, и заспанными глазами. В то же время в ее душе не было и тени смущения, приличествующего подобной ситуации. «Интересно, отчего бы это?» — удивилась Кари самой себе.

Может быть, оттого, что так непринужденно ведет себя он? Или же ее мысли сосредоточены на нем до такой степени, что она не в состоянии думать ни о чем другом?

Каждое движение худощавого тела Хантера было наполнено непередаваемой, чисто мужской грацией. Жилет на пуху, который он надел, спасаясь от прохлады позднего лета в горах, был теперь небрежно брошен на спинку стула. Джинсовая рубашка облегала его мускулистый торс. Мягкие башмаки как нельзя лучше подходили к джинсам, далеко не новым. Джинсы к тому же были довольно тесными, а потому лишний раз подчеркивали пол их владельца, и она несколько раз поймала себя на том, что ее взгляд невольно задерживается на его бедрах.

На сей раз Хантер был в очках, и Кари догадалась, что сегодня он за рулем. Она сразу же вспомнила припаркованную неподалеку от дома незнакомую машину. Вспомнилось ей и то, как вспыхивали на солнце красноватым отсветом растрепанные пряди его волос, когда она смотрела на него в окно…

— А это что? — вторгся он в ее мысли, склонившись над ломберным столиком, на котором были рассыпаны картонные детали головоломки-мозаики.

— С собой привезла, — просто сказала она, вставая с диванного валика. — Надо же было заполнить чем-то долгие часы безделья, вот я и прихватила с собой книги, которые давно уже хотела прочитать. Да еще это развлечение… — Кари подняла со стола один фигурный кусочек и после недолгих раздумий точно вставила его в пустующий паз.

— Отлично, — тепло улыбнулся Хантер. — Вижу, у тебя немалый опыт.

— Никогда раньше этим не занималась. Но, как видишь, подвернулась возможность набить руку.

Эта головоломка имела для нее глубинный смысл. Кари начала собирать ее не с края, как делают это почти все, а из центра, постепенно продвигаясь во все стороны.

Для нее центр символизировал ядро ее души, все, во что она свято верила, ее моральные устои и ценности, мысли и убеждения, самое сокровенное, личное, воспитанное в ней с раннего детства. Одним словом, то, что делало ее Кари Стюарт.

И именно поэтому, приехав сюда, она начала игру с центра поля, постепенно, день за днем прибавляя кусочек к кусочку. В памяти ее оживали полузабытые картины прошлого: ужас и одиночество ребенка, потерявшего мать, жизнь с отцом, годы учебы в колледже, первые ступеньки карьеры, дружба с Пинки, встреча с Томасом. Кари силилась вспомнить как можно больше подробностей их супружества — так легче было справиться с кошмаром его смерти. Однако особенно четко ее память почему-то зафиксировала все подробности встреч с Хантером Макки. Из несметного числа разрозненных кусочков мало-помалу начинала вырисовываться целостная картина.

Теперь головоломка была почти собрана.

— Мне кажется, что, закончив ее, я узнаю что-то новое о себе самой. — Эта фраза сорвалась с ее языка совершенно непроизвольно. Кари вовсе не хотела произносить свою заветную мысль вслух и обеспокоенно взглянула на Хантера, опасаясь, что он сочтет ее глупой. Однако тот, судя по всему, отнесся к ее словам с пониманием — он лишь молча склонил голову. Господи, лишь бы он не стал допытываться, что она имеет в виду! И Хантер, словно угадав ее безмолвную мольбу, не стал докучать ей расспросами.

— У тебя рот в шоколаде, — мимоходом заметил он.

У него были удивительные глаза. Они опять гипнотизировали ее. Их мягкий свет словно озарял ее всю разом, — как снаружи, так и изнутри.

— В самом деле?

— M-м, вот тут.

Его палец снял капельку шоколадной глазури. Затем эта капелька растаяла на его языке. Она смотрела на рот Хантера, зачарованная и одновременно возбужденная его откровенной чувственностью. Глаза Кари были прикованы к этим чудесным губам даже тогда, когда он взял ее за плечи и привлек к себе.

— Кари…

Ее взгляд медленно пополз вверх, пока не встретился со взглядом его глаз.

— Что?..

— Когда я впервые поцеловал тебя, ты была без чувств. Во второй раз я был так взбешен, что сам не знал, чего мне больше хочется, — поцеловать тебя или задушить. Ослепнув от ярости, я не ведал, что творил.

Ладони Хантера мягко легли на ее щеки.

— Тебе не кажется, что мы вполне могли бы поцеловаться еще раз? Теперь, когда осознаем то, чего хотим…

ГЛАВА 9

Она стояла перед ним ни жива ни мертва. Даже моргнуть не решалась. Хантер снял очки и положил их на ломберный столик. В следующую секунду ее щеки вновь очутились в его ладонях, излучавших какое-то особое, необыкновенное тепло. Длинные пальцы нежно гладили ее скулы, мягкая подушечка большого пальца скользнула по нижней губе.

Его глаза по-прежнему пристально смотрели на нее. Она же, не выдержав их взгляда, зажмурилась. И тут же почувствовала на своих губах его горячее дыхание. Оно было влажным и насыщенным запахом кофе. Замерев у ее лица на какую-то долю секунды, равную вечности, губы Хантера наконец сомкнулись с губами Кари.

Его рот совершал медленное путешествие по ее губам — вверх-вниз, вверх-вниз… Этот чарующий ритм заставил ее забыть обо всем йа свете. Первые прикосновения были легкими, как крыло бабочки. Потом, слегка сжав ее нижнюю губу зубами, он провел по ней трепещущим языком.

Словно тысячи огней озарили сознание Кари. Это чувство, абсолютно неведомое ей прежде, было подобно фейерверку. Раньше ей казалось, что так на поцелуй мужчины реагируют только героини кинофильмов. Теперь это чудо стало доступно и ей. Наверное, мужчины, целовавшие ее до этого, были либо начисто лишены воображения, либо скованы цепями внутренних запретов, от которых был свободен Хантер.