Илья приехал утром, увидел, что у Ольги покрасневшие глаза и кончик носа, голос хриплый.

— Так бывает, — сказал он. — Человеку не хочется что-то делать, и организм приходит на выручку: заболевает. Вы бы прямо сказали, что не хочется на мотоцикле ездить, и не пришлось бы болеть.

— Как будто я нарочно! — удивилась Ольга.

— Не вы. Ваше естество.

— Не понимаю.

— Понимаете. Ладно. Не последний день на свете живем. Поеду покатаюсь один. Кстати, очень нахально будет спросить номер вашего телефона?

— Умеренно нахально, — сказала Ольга и назвала номер. А он дал ей свою визитку.

— Газетчики любят выпендриваться. Я не хотел, сотрудники настояли, чтобы я всем визитки заказал. Что ж, мне не жалко. И вот пригодилось. Тут и рабочий телефон, и домашний.

— Хорошо, — сказала Ольга.

— До свидания, — сказал Илья. — Выздоравливайте!


Ольга видела, что он огорчен. И даже, возможно, обижен. Илья может принять ее болезнь за тактику контрастного душа, о которой с такой насмешливостью говорил. Но самое смешное было то, что к обеду у нее прошло все: ни кашля нет, ни насморка, она почувствовала себя абсолютно здоровой!


Илья был огорчен. Он чувствовал, что обижен. Кажется, эта девочка быстро усвоила его уроки. Но если так, то все не безнадежно. Если же ей просто-напросто не хочется продолжать знакомство, нечего, значит, и суетиться. Надо уважать себя. Ты взрослый сильный мужчина, который умеет нравиться многим. Вспомни ту восемнадцатилетнюю байкершу в кожаных брюках, за которой кто только ни ухлестывал, а она к тебе подошла и сказала со свойственной ей прямотой: «Я глаз на тебя положила. Съездим завтра вдвоем?» На байкерском языке это означало предложение дружбы и любви, в ее прямом телесном смысле. «У меня мотоцикл сломался», — сказал растерявшийся Илья, не подумав о том, что его слова могут звучать двусмысленно. Байкерша захохотала, показав белые ровные зубы, хлопнула его по плечу: «Считай, базара не было!» — и вскоре утешилась с неким Максом, гонявшем на страшном гибриде, созданном из деталей мотоциклов «Мицубиси», «Харлей-Дэвидсон», «Ирбит» и «БМВ» сорок второго года. Мотоцикл назывался по имени владельца «Максик». Почти все мотоциклы имели собственные имена, будучи, как и говорил Илья Ольге, неповторимыми. У той байкерши он назывался почему-то Финик, а мотоциклу Ильи присвоили название от его, не узнаваемого уже ни в одной детали, прародителя «Паннонии»: Пан. Или ласкательно: Паник.

Илья, думая об этом, отвлекся, а потом и вовсе избавился от мыслей, выехав на загородную трассу и отдаваясь привычному опьяняющему ощущению нарастающей скорости.

Глава 5

Вечером Ольга позвонила Илье и сказала:

— Знаете, у меня все прошло!

— Я же говорю, это нервная простуда была. Значит, теперь вам хочется прокатиться?

— Очень.

— Завтра в девять?

— Но ведь у вас рабочий день?

— Не надейтесь, у меня свободный график!

— Что ж, хорошо.

И утром, которое выдалось ясным и солнечным, они ехали по городским улицам, переполненным машинами: начало рабочей недели. Ольга чувствовала на себе взгляды со всех сторон. Хорошо еще, что на голове шлем: глухой, словно средневековый рыцарский, только толстое узкое стекло для глаз и прорези для дыхания. Такой же, черный, у Ильи. В этих шлемах есть какая-то своеобразная красота.

Второе сиденье Илье сделали еще в пятницу вечером, хотя и поворчали: заднее крыло только портить (потому что его пришлось укрепить прочнее). Сиденье получилось небольшим, таким, что сидеть приходилось вплотную к мотоциклисту. Но на нем куртка из толстой кожи. Ольга тоже утеплилась пуховой курткой, на руки предусмотрительно надела перчатки (Илья посоветовал). Она не чувствовала, что обнимает его, держась за боковые карманы куртки (так он велел: это надежней, чем, например, за плечи, а за талию полностью она обхватить его не смогла из-за одежды и из-за того, что он оказался не таким уж и субтильным).

В городе ехали осторожно, потом, по выездной трассе, тоже не очень быстро, затем Илья свернул на какую-то боковую почти пустую дорогу и тут только дал настоящую скорость.

Асфальт был неровным, мотоцикл трясло, он подскакивал. Ольга терпела, не чувствуя никакого удовольствия от этой гонки. Один раз так подбросило, что они взлетели в воздух и приземлились довольно жестко, Ольга еле удержалась на сиденье. Она хотела крикнуть, потребовать остановиться, но Илья сам сбавил скорость.

Они свернули на полевую дорогу, потом опять выехали на трассу.

— Куда мы едем? — крикнула Ольга.

Илья не расслышал.

И вдруг остановился.

Перед ними был опять поворот, но странный. Ровная и удивительно прямая дорога уходила в лес, она была перегорожена шлагбаумом. А за шлагбаумом траншея, через которую автомобилям не проехать. Илья попросил Ольгу сойти, протащил мотоцикл под шлагбаум, потом перевел его через траншею и пригласил опять сесть.

— Куда эта дорога? — спросила она.

— В никуда, — ответил он. — Мне рассказали знающие люди, что где-то там, в лесу, собирались строить ракетную шахту. К ней и подводили дорогу. Но тут разоружение, мирные инициативы и тому подобное. Дорогу ломать не стали, зачем? Но на всякий случай загородили. Вдруг еще понадобится?

— Значит, мы едем в никуда? — спросила Ольга.

— Не беспокойтесь. Это «никуда» довольно близко.

— Тогда зачем?

— Скорость, — коротко ответил Илья.

Она села сзади, он дал газу, мотоцикл стал резко набирать скорость, но дорога была настолько ровной, что ее почти не чувствовалось. И лишь когда въехали (вмчались, влетели) в лес, Ольга поняла, насколько быстро они движутся: деревья мелькали по сторонам, сливаясь в одну густую желто-зеленую массу, нет, лучше смотреть вперед, а скорость все больше и больше, сумасшедшая скорость. Но она вдруг перестала бояться, наоборот, с удивлением почувствовала, что хочется еще быстрее, еще. Илья, будто угадывая ее желание, выжимал из мотоцикла все, что мог. Казалось, еще немного, и мотоцикл оторвется от земли, взлетит, Ольга совершенно не ощущала соприкосновения — через тело мотоцикла — с землей…

Илья сбавил скорость, затормозил…

Дорога странно и резко кончилась: впереди был нетронутый лес, вокруг никаких следов строительства.

— Жаль, — сказал Илья. — По такой дороге я бы ехал день, два, месяц… Тебе понравилось?

Ольга понимала, что это не предложение перейти на «ты», это просто оговорка. Но в то же время оговорка не случайная: Илья будто бы почувствовал, что имеет право, дав Ольге наслаждение скоростью, называть ее теперь на «ты».

— Да, очень, — сказал она. — Но на «ты» мы не переходили.

— Извините. Вам здесь нравится?

— Очень.

— Я часто сюда приезжаю. Смотрю, думаю. Иногда кажется, что ракету все-таки успели зарыть. Здесь и трава как-то не так растет, и деревья другие. Заколдованное место, зачарованное.

— Красиво… А что это за дерево?

— Не знаю. Знаю только, что красивое.

— Странно. Мне почему-то вдруг показалось, что вы все знаете и все умеете.

— Вот уж нет! — рассмеялся Илья. — Я человек поверхностный, я, знаете, как это у компьютерщиков называется, пользователь! Вот я езжу на мотоцикле, а ничего в нем не понимаю. Ключ зажигания повернуть, скорости переключать, на газ нажимать, все мое умение. Но езжу я хорошо, это даже байкеры признают. И в остальном так же. Сколько работаю в газетах, не интересовался, как они практически делаются. Ну, то есть верстка, набор, печать. То есть знаю в общих чертах, но… Так во всем, честное слово. Нет, я литературу понимаю. Я вижу, как что делается. Довольно глубоко. Я любимый ученик был академика Марсона, царство ему небесное. Но сам писать не могу. То есть художественную прозу, а не статьи. Значит, и тут пользователь. Но я везде беру чутьем. Понимаете?

— Понимаю. Я влюбилась в ваш мотоцикл! — Ольга погладила руль Пана.

— Хотите, научу ездить?

— Между прочим, я умею. Не на мотоцикле, на мопеде. У одноклассника был мопед, он меня научил. Я была скромная, но смелая девочка.

— Тогда совсем все просто! Садитесь. Учтите, инструктор должен тоже находиться на мотоцикле.

Она села впереди, он сзади.

— Этот рычажок на ручке — сцепление, такой же на другой ручке — тормоз, на этой же ручке — газ, вот здесь, сюда ногу поставьте, сюда, здесь переключение скоростей. Сейчас на нейтральной, вперед — три скорости, назад — возвращение, пяточкой нужно. Хорошо, что вы в кроссовках. Похоже на мопед?

— В общем-то да.

— Вот и славно.

Он для начала помог ей, положив свои руки на руки Ольги, управлять рычажками и ручкой газа. Шлемы были у них сняты и привешены сбоку: ГАИ здесь нет, а общаться сквозь шлемы неудобно.

Ольга начала движение решительно и храбро. И у нее все получилось. Через несколько минут Илья понял, что может убрать свои руки. Она смеялась, то замедляла движение, запоминая, как действовать при переключении скоростей, то убыстряла и вот стала разгоняться, разгоняться…

— Можно еще быстрее? — прокричала она.

— Можно!

Мотоцикл мчался, она чувствовала только его и скорость, забыв как бы о присутствии сзади Илья, хотя и обращалась к нему.

— Можно еще?

— Можно!

Она медленно, но неуклонно поворачивала ручку газа, ощущая, что с этим движением руки в ней будто нарастает какая-то музыка, какая-то непонятная, никогда ею не испытанная раньше радость.

— Чуть потише! — прокричал Илья.

— Что?

— Не оборачивайтесь!

Она не обернулась, она только на миг повела головой в его сторону и тут же увидела, как на дорогу выскочило что-то живое, она не успела понять что, вскрикнула, резко затормозила, мотоцикл занесло, он понесся боком и в сторону, в сторону и вдруг наткнулся на что-то. Ольгу вырвало из седла и бросило на траву, она перевернулась несколько раз боком и затихла, лежа лицом вниз. Нет, Ольга не теряла сознания. Она лежала и прислушивалась к себе. Странно, но особенной боли нигде не ощущалось. Тут она подумала про Илью и резко села, а потом встала и тут же, охнув, упала опять на траву.