Премия показала, что я достойна находиться в Йеле. В конце концов, я просто человек. Увидев блеск моих одногруппников, особенно в первый год, у меня стали закрадываться сомнения о том, занимаю ли я свое место. Сомнения в том, что в приемной комиссии могли допустить ошибку.

Эти тревожные мысли стали причиной, по которой я усердно трудилась. Я не хотела закончить, как моя мать. Любой, отучившись четыре года и получив диплом Йельского университета, мог иметь всё необходимое, чтобы избежать такого рода жизни. Я знала это. Но мучительное чувство недостойности, небольшая тень неуверенности в себе заставили меня сделать так много.

Выиграть премию Баркера было вторым подтверждением моих способностей. Это доказало мне, что я действительно была одна из лучших.

Так что да, неважно, куда это меня привело, премия была чем-то, чем я всегда дорожила. Я бы рассмотрела возможности Стоунхарта - когда он был еще Стоунхартом - так или иначе манипулирующим вещами, но всегда отвергала это, как глупую теорию заговора.

Но сейчас...услышав, как он напрямую говорит мне это...что теория заговора на самом деле была правдой...это больно. Больно, как я и представить себе не могла. Больно, потому что это убирает чувство независимости, которым я так дорожила. Его глаза расширяются. Его рука сжимается на моем колене. Это своего рода жест сострадания, но после того, как та же рука была обернута вокруг моего горла, эффект, несомненно, уменьшается.

- Всё не так, Лилли. Нет. Ты по достоинству выиграла премию. Не сомневайся в этом.

- Разве ты не подразумеваешь обратное? - спрашиваю я.

Я не решаюсь смотреть на него. Но, я чувствую силу в своем голосе. Проще говорить о таких обычных вещах... особенно по сравнению с той альтернативой, которую мы обсуждали. Особенно по сравнению с...любовью.

- Были и другие компании, которые хотели тебя. Принять на работу победителя премии Баркера является огромным достижением само по себе. Каждый год консалтинговые и инвестиционные фирмы пытаются заполучить победителя. Думаешь ты получила только одно предложение? Нет. Но я сделал так, чтобы Корфу Консалтинг стало твоим единственным выбором.

- Сколько было предложений? - спрашиваю я.

Я смотрю на него.

- Сколько предложений ты скрыл от меня?

- Пять, предлагающих сопоставимые условия к тому, что Корфу мог дать тебе.

- Пять, - говорю я. - Пять предложений, которые я никогда не видела. Пять предложений, благодаря которым я могла бы быть вдали от тебя.

- Да, - говорит Джереми.

Он наклоняется вперед, достаточно близко, чтобы почувствовать притягательный мужской запах. Я стараюсь не обращать внимания, но он имеет естественное влияние на меня. Точно так же, как и его голос.

- Да, Лилли. Пять предложений. Но я убедил фирмы их отозвать. Это было нелегко. Я вынужден был заплатить большую сумму, чтобы сделать это, но это было необходимо...для меня, чтобы добраться до тебя.

- Сколько? - спрашиваю я.

 На этот раз настала очередь Джереми выглядеть смущенным.

- Сколько чего?

- Сколько ты заплатил, чтобы сделать меня своей?

Я сердито гляжу на него.

- Сколько я стою для тебя, Джереми? Как далеко ты готов зайти?

- Я не буду отвечать на этот вопрос, - говорит он. - Потому что все, что я заплатил, меркнет по сравнению с тем, что ты значишь для меня сейчас. Ты, Лилли, и никто другой. Только ты. Не из-за того, кто ты есть, а из-за того, что ты сделала для меня. Ты изменила меня. Ты повлияла на меня так, к чему я не был готов. Чего я не ожидал.

- Ты спрашивала, сколько ты стоишь для меня? Ты бесценна. Всё, чем я владею, всё, что я построил, всё, чего я достиг...ничто по сравнению с тобой, - он протягивает руку и касается моей щеки. Его пальцы теплые на моей коже.  - Ты моя Лилли-цветочек. Ты стоишь больше, чем что-либо в этом мире для меня.

Я не знаю, смеяться мне или плакать. Независимо от того, сколько времени я провожу с этим человеком, я никогда не  привыкну к тому, как он способен вложить в разговор и столь ​​очевидную неподдельность, и в то же время враждебность. Я никогда не буду готова к его постоянной и внезапной смене настроения независимо от того, сколько я буду ожидать этого.

- Итак, ты выбрал меня, - говорю я, пытаясь уйти от темы чувств. - Почему? Почему меня, Джереми? Чего ты хочешь от меня?

- То, чего я хотел в прошлом, и то, чего я хочу сейчас, это две разные вещи, - говорит он.

- Еще один не-ответ.

- Смысл, который ты ищешь, не будет найден в ответе на вопрос "Почему?". Что более важно для меня, для тебя..., - он поднимает мой подбородок вверх. - ...так это то, что будет дальше.

Он снова смягчается. Его тело больше не натянуто, как лук. Он больше не похож на зверя, готовый к прыжку.

- И что же? - выдыхаю я.

- Не знаю, - признается он. - Но мы узнаем это вместе. Я не планировал этого, Лилли. Я не планировал влюбляться.

Он говорит слова с такой невозмутимой честностью, что я больше не могу  сомневаться в том, что они являются правдой. Нет даже ни капли сомнения в его заявлении.

Если он хочет услышать такие же слова в ответ, ему придется ждать в десять раз дольше срока контракта прежде, чем появится хотя бы отдаленная возможность этого. Как я могу полюбить человека, который сделал так много ужасный вещей со мной? Как я могу примириться со скрытым насилием, которое он прятал глубоко внутри себя за нежным и заботливым Джереми?

Я не могу. И я не могу лгать ему. Во-первых, он видит насквозь. Во-вторых, мы пообещали быть честными друг с другом.

Даже если я не люблю Джереми Стоунхарта, я не хочу обнадеживать его пустыми слова любви.

Святое дерьмо! Мое сердце замирает в груди. Неужели я забочусь о Джереми Стоунхарте? Я делаю глубокий вдох, пытаясь снять напряжение и беспокойство, которое растет внутри меня.

Я опускаю глаза и вспоминаю вчерашний секс. Для него был этот переломный момент? У него наконец-то что-то щелкнуло в голове?

- Ты не можешь любить меня, - говорю я, смотря на пространство между нами. - В противном случае, зачем бы ты делал все эти вещи со мной?

С губ Джереми слетает шипение. Он яростно встает и отворачивается.

Мой взгляд по-прежнему сосредоточен на том же месте. Всё, что я вижу - это ноги Джереми. Он ходит назад и вперед, его шаги длинные и сердитые.

- Я не могу любить тебя, - повторяет он. - Я не могу любить тебя. Ты действительно так думаешь, Лилли, или это своего рода защитный механизм? Я не могу любить тебя. Ха! Кто ты такая, чтобы говорить мне, что я могу и не могу делать? Кто ты такая, чтобы отрицать правду, которой я поделился с тобой?

- Джереми. Пожалуйста, - тихо говорю я. - Не сердись. Ты неправильно понял. Я не это имела в виду.

- Нет? Я думаю это именно то, что ты имела в виду. И я думаю ты боишься правды. В самом начале ты спросила меня, почему ты? На это я могу ответить. Но не буду. Ты спрашиваешь, почему ты, действительно ты, украла мое сердце? Этого мне никогда не узнать.

- Я не могу любить тебя, - он продолжает бушевать. - Ты хоть знаешь, что такое любовь, Лилли-цветочек? Ты когда-нибудь находилась в тисках этих мук? Да, ты молода. Это лишь малая часть того, что привлекает меня в тебе. Хочешь знать, что ещё? Я перечислю. Твое мужество. Твоя сила. Твоя решительность и стойкость. Твой блестящий ум. Я знаю всё, что нужно знать о тебе. Я знаю, что девичья фамилия твоей матери была Баррс. Я знаю, что она была замужем один раз, прежде чем появилась ты. Ты знала это, Лилли? Она когда-нибудь говорила тебе правду?

- Ты лжешь, - говорю я.

- Нет. Нет, моя дорогая. На этот раз я не вру. Я виноват лишь в том, что умолчал об этом. Но лучше поздно, чем никогда. Это был последний секрет. Это съедало меня последние две недели. Теперь ты всё знаешь. Теперь ты знаешь, как я облажался. Теперь ты знаешь все мои стороны. То, что я скрывал, и то, чем я одержим. Ты заставила меня поволноваться, когда ты чуть не утонула неделю назад. А да. Я нарушил свои собственные правила. Я нарушил их единожды. Я был в шоке, когда ты появилась вовремя. Я такой, какой есть. И я люблю тебя. Ты когда-нибудь любила, Лилли? По настоящему, глубоко, невероятно? Я знаю, что сейчас у тебя плохие отношения с матерью. Жаль. До встречи с тобой моя мать была самой важной женщиной в моей жизни. Это были единственные истинные отношения, которые были у меня с женщиной без какого-либо скрытого подтекста. Я рассказывал тебе о другой женщине, которая чуть не погубила меня. Ради которой я рисковал всем. Это была катастрофа. Я поклялся больше никогда не быть таким безрассудным. Но с тобой...с тобой, Лилли, меня это больше не пугает.

Он останавливается прямо передо мной, что я вижу носки его ботинок.

- Так что не смей говорить мне, что я не могу любить тебя, Лилли, - бесится он. - Ты еще мало всего повидала. Сколько школ в детстве ты поменяла? Помнишь ли ты их вообще? Ну?

Он повышает голос.

- Сколько?

- Я...я не знаю, - говорю я.

Он не кричит, но близок к этому.

- Это был не риторический вопрос, Лилли, - рычит он.

Он устремляется вниз и поднимает мой подбородок.

- Перечисли их!

- Я не могу, - говорю я.

Мой голос дрожит.

- Ты не можешь, - смеется он. - Ну что ж, тогда я. Святого Мартина, Риджуэй, Остелли. Марексон и Аргайл. Хэндсворт, East BayPark, Eileen’s          Mountainside.

Все эти названия...каждое из них...навевают давно забытые воспоминания. Он прав. Он перечислил их все.

- Я знаю, что ты пропустила выпускной, потому что кошка твоей соседки заболела. Я точно знаю, где ты была, когда получила письмо о зачислении в Йельский университет. Только я знал правду о твоем настоящем отце, пока не поделился этим с тобой несколько недель назад.