Я уже достиг того возраста, когда картинкой перед глазами маячит знакомый мне силуэт, как будто копия меня, но в тоже время он ни капли на меня не похож. В нём почти ничего не осталось из лучших моих качеств. Всё хорошее отдано на заклание практичности - этой фабуле современности. Позади меня, если обернуться, остался маленький мальчик. Он смотрит мне в спину с непониманием. Кажется, что он вот-вот расплачется от того, что я его оставляю, и тем самым предаю. Оба тянут к себе. Я же стою на перепутье и не знаю к кому поддаться, потому как чувствую, что оба пути для меня фатальны.

Поражаюсь, до сих пор в голове не укладывается, насколько сильно преображают нас наши неподдельные чувства к другому человеку. Жил себе, ничем не примечательный, безликий прохожий, принимал все недостатки — этих чертят - за индивидуальный пошив, и тут бац! Одна встреча, один взгляд, неосторожно брошенное слово, распахнутые навстречу глаза, мановение руки, словно кисть великого художника, его росчерк, горящий шрамом на сердце — одного этого достаточно, чтобы буря в душе, словно дырявую хлипкую посудину, опрокинула тебя навзничь. Всё лучшее, все самые светлые помыслы, самые смелые мечты и надежды подымают ропот. Слишком долго они были притеснены, слишком долго им вменяли безмятежный покой. И этот покой был расценен не иначе, как счастье?! Как же заблуждается разум! В покое нет никакого развития. Только идя навстречу буре человек способен к какому-то продвижению, и, значит, к счастью.

Нелепость, больная нелепость, переживать из-за того, на что уже никак не можешь повлиять, из-за того, что осталось в прошлом. Это чудовищное чувство — быть одиноким в своих переживаниях, в том, что для других значит не более, чем пустяк, прожитое, а значит забытое.

В реальность вернуло хлопанье крыльев голубей, потревоженных какой-то опасностью, видимо голодной кошкой. Впереди мама с малышом. Тот капризничает, хныкает, мама пытается как может его успокоить. Школьников и след простыл.

А знаешь, у нас бы с тобой могли быть очень красивые дети. Дети, а не воспоминания.

Спешно оглянуться — значит, словно вернуться домой. Разница только в том, что не удастся, как ни старайся, перешагнуть порог. Будешь стоять у дверей, заглядывать, пытаясь разглядеть хоть что-то среди неясных очертаний теней, будешь чувствовать тот же самый запах, чего-то очень вкусного, готовящегося на плите, услышишь знакомый голос, но к сожалению так и не увидишь того, кому он принадлежит. Будешь топтаться у порога, стучать в дверь, звонить в звонок, звать, но никто не подойдёт. Все свои как будто дома. И ты тоже там, среди теней, а не у косяка двери стоишь понуро. Незваный гость из мира взрослых, насквозь провонявшегося дешёвым одеколоном.

Я устал, невыносимо устал искать смысл в чём бы то ни было, особенно там, где его быть не должно в принципе. Устал переоценивать свои возможности, полагаясь единственно на упрямство, несвойственное мне прежде. Устал медлить раз за разом перед тем, как войти в пустую квартиру, в которую опостылело возвращаться, словно этот то место, от которого надо бежать без оглядки, если только не хочешь сойти с ума. Устал мириться с теми вещами, с которыми нахожусь не в ладу с ещё сознательного возраста, которые не желаю принимать как должное, но мирюсь, то ли потому, что нельзя иначе, то ли от трусости. Устал ждать всегда пустой трамвай, как будто он ходит единственно для меня одного. Устал от вечного недосыпа, когда возможность выспаться исключена шумом давящих со всех сторон стен. Устал пить всегда остывшее кофе, приторно-сладкое от большого количества сахара, брошенного по одной только рассеянности. Устал требовать правды уже даже от себя самого! А за окном, как будто нарочно мне, вторит первый снег, бесшумно падая на землю. И думается мне, что я тот снег.

Снег слепит глаза. Я смешно жмурюсь. В глазах — разводы серых пятен. Детский смех за спиной. Скрип в ушах. Оповещение об отрицательном балансе в телефоне. Сухой кашель где-то сбоку. Мой усталый выдох.

Как будто имеет хоть какое-то значение, сколько там осталось до рассвета, который искусно разводит людей по их тесным углам, оставляя не более, чем тень разочарования, но только тень. И в этом его истинная прелесть, блажь, от которой бегут мурашки. Какое дело, как пройдёт потом примирение с совестью, которой неведомы чувства и эмоции? Скольким количеством оправданий удастся загасить её крик, от которого просыпаешься по ночам, словно от плохого сна? Какое дело, кем мы останемся друг другу? Даже если это и будет последняя встреча, то что это меняет? И разве последняя встреча не оставялет всегда чувства незавершённости, от которого все эти терзания, метания, всклоченность? Всё это будет уже после, а потому не будет иметь никакого значения! Да, всё что у нас сейчас есть — только ложь. Но разве она не прекрасна? И разве она не единственная, в чём истинно нуждается любовь?

И не только любовь, но и сам человек. Ложь нам жизненно необходима. В одной только фразе ''Всё будет хорошо'' тонны её. Груз, от которого можно избавиться, но без которого идти станет ещё невыносимее. Без которого сам путь не будет иметь никакого смысла.

На остановке ко мне подошёл молодой парень и попросил закурить. Я отрицательно помотал головой. В его взгляде тупое разочарование, затем хищный блеск, и вот он снова смотрит по сторонам, ищет потенциальную жертву. Я же жду трамвай.

Отношения, даже самые благополучные, это всегда взведённый курок. Помнить об этом, значит уже многое сделать друг для друга.

Почему я только сейчас это так ясно осознал?! Тогда мне любовь казалась непреходящим состоянием. Каждый день с мыслью друг о друге. Каждый день делать ещё один маленький шаг навстречу, и одним только этим шагом как бы отрезать всё, что осталось позади. Расстояние между нами всё ближе, а позади глухая стена, и есть только один путь — навстречу. Как оказалось — не один. Сотни. Тысячи извилистых путей, где вязнут не ноги, но сердце. Нету почвы под ногами. Одна пустота.

Я немного пошатнулся, стоя в переполненном трамвае, когда вырвался из плена мыслей. Поймал странный взгляд одной бабульки. Та видимо подумала, что я пьян. А может ещё что похуже. Как только трамвай остановился, я поспешил сойти. И пусть не моя остановка. Лишь бы не ловить на себе этот взгляд.

Домой возвращался вовсе без мыслей. Смотрел исключительно перед собой. Дома набрал ванну и лёг отмокать. Потом заснул.

Разбудил телефонный звонок. Какой-то социологический опрос. Спешно бросил трубку, едва пробубнев ''Не нужно''. Мир вокруг стал надоедливым насекомым, комаром, что пищит да пьёт кровь. Прибить бы его, да только проку от этого никакого. Пора уже начать жить иначе. Познакомиться с кем-нибудь. Попробовать снова. Я уже не так глуп, чтобы идти на поводу у эмоций. Глядишь, выйдет что путное.

Весь вечер просидел в социальных сетях. Общался, много шутил. Так не похоже на меня настоящего. А уже глубокой ночью сидел на кухне, пил горький кофе и слушал наши с тобой любимые песни.

Глава 15

XV

Мир принадлежит одиночкам. Или сумасшедшим, что в принципе одно и тоже. Простые люди на то и простые, что не задаются целесообразностью той или иной, предложенной другими модели сосуществования социума. Они просто приспосабливаются к ней и живут себе дальше.Одинчки — другие. Они не умеют, а точнее не хотя приспосабливаться. Они пытаются построить вокруг себя свой маленький, но такой уютный мирок. Иногда им это удаётся.

Сегодня у меня назначено очередное свидание. Я догадываюсь, что ничего не выйдет, но прозябать в одиночестве стало просто невыносимо. Она — парикмахер. Детей нет. Недавно рассталась с парнем. Блондинка, среднего роста. Любит поэзию, особенно Блока. Всё, что я о ней знаю. Вполне достаточно для первой встречи.

Встретится договорились у театра. Она, Вика, живёт поблизости. К тому же это некий намёк мне на её утончённый вкус. Чтож, наживка проглочена.

Задерживается. Накрапывает мелкий дождик, но меня это ничуть не смущает. Терпеливо жду, изредка поглядываю на наручные часы. Девушка всегда должна немного опаздывать на свидание, потому что это хороший тон. Хороший тон для мужчины - дать ей опоздать.

Мне на плечо ложится чья-то рука. Оборачаиваюсь. Вика. Красивее, чем на фото в социальных сетях. Гораздо красивее.

- Привет — обратилась она ко мне с улыбкой.

- Здравствуй — отвечаю я. - Спасибо, что пришла.

- Думал не приду?

- Были такие опасения — признался я. - Может сразу пойдём в кафе? Дождик.

- Давай. Здесь поблизости есть хорошее местечко. Недорого и всё всегда свежее.

До кафе шли молча. Я было пытался о чём-то заговорить, но нить тут же обрывалась. Вика тоже брала на себя инициативу, но давалось ей это с трудом. Было невооружённым взглядом видно, как она волнуется, как боится не понравится. И я, признаюсь, боялся произвести на неё плохое впечатление, оттого и молчал больше обычного. Как подростки на первом свидании, ей богу!

В кафе было светло, чисто и уютно. Раздражала разве что слишком громкая музыка с экрана телевизора. Несколько посетителей молча сидели за своими столиками и ели. Было слышно, как по карнизу над входом тарабанит дождь.

- Что будете заказывать? Сегодня специальное предложение на салат ''Эдельвейс''. Если закажете какао, то вторая чашка бесплатно.

Я ничего не ответил официантке, а лишь вопросительно посмотрел на Вику, предложив самой сделать выбор. Девушка довольно внимательно и долго изучала меню. Пытается произвести впечатление человека, который не берёт что попало, у которого есть свой вкус. Чёрт! Да сколько можно уже анализировать простые вещи, которые не несут за собой никакого подтекста?! Так ведь и умом тронуться недолго! Ромео нашёлся. Что я вообще здесь делаю?

И вдруг словно накатило...

Не ищи повод. Просто останься. Можешь потом уйти из моей жизни, но только не уходи сейчас. Можем, как и прежде, болтать обо всём на свете, о чём-то не важном и второстепенном, оттеняя главное, а можем просто молчать, сидя напротив друг друга, ожидая, пока остынет кофе, всё читая в одном только взгляде. Если хочешь, то можешь даже кричать. Я пойму этот крик, потому как сам свой еле сдерживаю. Можно сделать вид, что у нас всё по прежнему, что не было этого непонимания, этой сумятицы невыразительных дней, которая перечеркнула всё, к чему мы так долго шли. Дальше только пропасть. Да, её можно перешагнуть и идти дальше одному ли, или рядом с кем-то ещё. Я знаю, ты сможешь. Да и я смогу. Пусть и не сразу, но смогу. Но разве это так решается? Разве в каждый последующий момент недопонимания у человека будет только один выход — уходить? Сколько он так сможет бежать? Разве счастье единственный критерий благополучных отношений? Ведь должно быть что-то ещё, что гораздо сложнее по определению, но куда понятнее тем, кто повязан очень тонкой и непрочной нитью судьбы? Разве невозможность разделения счастья с другим человеком не делает его несчастным, и, напротив, когда кто-то рядом, а вокруг рушится мир, то не всё ли равно, что там происходит с миром? И разве это ощущение безразличия не схоже с ощущением внутреннего покоя, единственно которого ищешь в любви, а не только лишь пресловутового счастья, за которым гонятся одни глупцы? И разве не в этот момент начинаешь понимать, что именно важно в жизни! А впрочем, не бери в голову. Не ищи повода остаться. Его нет. Просто останься.