— Должен извиниться перед тобой, Ким.

— Извиниться? За что?

К черту серьезные разговоры! Устала она быть мрачной — гораздо приятнее счастливое расположение духа. И она собирается стать счастливой! Ким сидела, качая ногой, открытая туфелька, на высоком каблуке, без задника, съехала на мысок и равномерно покачивалась.

— В последние недели я делал все неправильно, обращался с тобой ужасно. Мне жаль.

А ведь он абсолютно прав.

— Да, понимаю. — Ей удалось сохранить беззаботный тон. — Сначала работа, удовольствия потом. Не сразу поняла, просто никогда не приходилось увлекаться трудоголиком. Все равно, очень милая у нас получилась интрижка.

Лицо его потемнело, в глазах промелькнуло что-то неуловимое.

— Никогда не думал об этом как об интрижке.

— Правда? Ах да, я же должна была стать твоей женой… — Ким повертела кольцо на пальце. — Игра — вот что это было. — И преувеличенно грустно вздохнула. — Ты так хорошо играл, что я не разобралась поначалу, что ты играешь, — вот глупышка! — Ким откинула голову и рассмеялась. — Ты однажды сказал мне, что я тебя забавляю. Я была игрушкой, разве нет? А когда ты стал слишком занят и погрузился в работу, у тебя не осталось времени на игры. Ты просто бросил меня, как надоевшую игрушку.

— Прекрати! — произнес Сэм резко. Поднявшись, он стоял над ней — высокий, угрожающий.

Она взглянула снизу вверх ему в лицо и широко раскрыла большие невинные глаза, захлопав длинными ресницами.

— Разве неправда, что я была просто развлечением? Знаешь, я все понимаю. — Ким зевнула. — Пойду-ка лучше спать, устала.

Его лицо казалось высеченным из камня.

— Прекрати играть со мной, Ким! — зарычал он.

— Играю? Я? Нет, по-моему, это вы, сэр, отлично освоили роль страстного любовника. — И она встала.

Сэм молча отступил, давая ей пройти. Ким улыбнулась ему:

— Доброй ночи, Сэм.


Он теряет ее… Сэм смотрел на закрытую дверь спальни Ким, охваченный унынием и ощущением опустошенности. Пока в его жизнь не вошла Ким, он не знал толком, чего хочет. Тепло и радость — вот то, что она принесла с собой. Точно так же он нашел их однажды в ее семье, убитый горем после потери родителей.

Ее обаяние и жизнерадостность наполнили темные, одинокие пространства его души. До боли хочется обнять ее — погасить кошмар, владеющий с некоторых пор его жизнью.

Высказать ей весь ужас, заполнивший его душу? Поверит она ему или уйдет, бросит его?

Злость, жгучая и едкая, обожгла ему горло — он потеряет Ким из-за другой женщины.


— Еще раз скажи мне: почему ты не хочешь жить в отеле или в меблированных комнатах? — спросила Ким у Сэма однажды вечером с явным раздражением. Она безрезультатно пыталась привлечь его внимание к покупке картин для дома, но он не проявил даже минимального интереса. Битый час Ким уговаривала его пойти в картинную галерею взглянуть на замечательные картины, обнаруженные ею вчера.

Последние несколько дней она работала над завершающими штрихами и почти не видела Сэма. А когда удавалось задать ему вопросы относительно того, что он любит, что предпочитает, то старалась придерживаться непринужденной, деловой манеры общения. Сэм был вежлив, но мысли его витали где-то далеко.

— Ким, не сейчас! — нетерпеливо отмахнулся он, сосредоточившись на очередной стопке бумаг.

Ярость поднялась в ней, она с трудом старалась не показать этого. Как она жалеет, что взялась за эту работу, поехала с ним на другой конец света! Работала как вол, старалась, а ему нет никакого дела. И нет дела до нее.

— А я хочу сейчас! — резко возразила она. — Я хочу поговорить с тобой об этом именно сейчас!

— Ну что такое? — нахмурился он.

— Почему ты ведешь себя так, словно тебе плевать?

«Наплевать на меня» — вот что хотелось бы ей сказать.

— Это всего лишь дом, — устало произнес он. — Просто мебель, картины, вещи.

— Но ты хотел свой дом! Место, которое полностью принадлежит тебе, взамен этого! — И Ким обвела рукой гостиную отеля, обставленную красиво, но безлико.

— Ну, я знал, что у меня не будет времени этим заниматься, — с преувеличенным терпением объяснил Сэм. — Именно поэтому и хотел, чтобы ты поехала со мной и обо всем позаботилась.

— А теперь не желаешь даже просто выбрать картины, которые будут висеть на стенах твоего дома?

— Я доверяю твоему вкусу, Ким.

— Не могу сказать, что мне не льстит твое доверие. Но то, что ты отказываешься принимать какое-либо участие, — неразумно. Это твой дом, а не мой.

— Конечно, — признал он бесстрастно и устало прикрыл глаза, будто говоря: «Да исчезни ты вместе со всем миром!» — Мне жаль, что я не могу тебе помочь, но я был бы очень признателен, если бы ты обошлась некоторое время без меня. Я завален работой.

Нет, тут что-то более серьезное, и это мешает ему уделить ей даже минуту времени.

— Что происходит, Сэм? Почему ты не расскажешь мне?

И Ким снова поймала у него в глазах отблеск внутренней борьбы, колебание, боль. На какой-то момент в лице его отразилась необычная уязвимость — она едва не потянулась к нему, сердце переполнилось нежностью, желанием приласкать, успокоить. Но момент прошел, он снова окаменел — непроницаем, как гранит; снова спрятался в свою раковину, показавшись лишь на мгновение.

— Возникли непредвиденные осложнения, — проговорил он холодно, — проблемы в бизнесе. Это не имеет к тебе ни малейшего отношения.

Лжет, она это точно знает! Ким посмотрела ему прямо в глаза.

— Понятно. Что ж, я тебя больше не побеспокою. — Она резко повернулась и выбежала из комнаты, подавив желание хлопнуть дверью.

Ладно, не может порадовать его — порадует хотя бы себя. Скинув туфли в углу, Ким стала срывать с себя одежду, изо всех сил сдерживая жгучие слезы. Больше она не станет забивать себе голову размышлениями о его вкусах. Будет просто делать свою работу так, как ей нравится. Представит, что обставляет собственный дом, для себя. У нее есть главное — свобода и неограниченный кредит.

Что же Сэм от нее скрывает? Что произошло в ту ночь, когда он вернулся чужим?


— Так ровно? — Ник стоял на лестнице, вешая картину, выполненную в технике батика.

Ким купила ее утром: современный стиль — стебли и листья бамбука на фоне сияющего голубого неба. Здесь, в гостиной, на открытой стене, она привлечет максимум внимания. Сэм ее еще не видел.

Ник сошел с лестницы и встал рядом с Ким, рассматривая картину.

— Просто потрясающе! Отличный выбор.

— Спасибо. — Она улыбнулась ему, довольная, что ее усилия кто-то оценил.

Потом повернулась машинально: в дверях стоял Сэм и наблюдал за ними; сердце у нее болезненно сжалось.

Ник тоже повернулся — посмотреть на хозяина дома.

Ким поспешила представить мужчин друг другу. Правда она не назвала Сэма мужем, хотя и говорила раньше Нику, как и всем остальным, что замужем. Один взгляд в глаза Сэма — и Ким поняла: от него не ускользнула эта фигура умолчания. Он изучал некоторое время картину, а потом произнес:

— Очень красиво, — и добавил, глядя на Ника: — У моей жены отличный вкус.

Ким чувствовала — в воздухе накапливается электричество. Сэм обозначает свою территорию, доказывает Нику право владения, в том числе и ею. Да как он смеет? Наедине с ней ведет себя как посторонний, а сейчас, здесь, притворяется любящим и ревнивым мужем.

— Да, Ким сделала с этим домом нечто особенное. — Ник обвел комнату широким жестом.

— Ник очень мне помог. — Ким не стала противиться соблазну уколоть Сэма. — Расставлял мебель, собирал книжные шкафы и кровати.

— Ну что вы, пустяки! — отмахнулся тот. — Обращайтесь ко мне в любое время. — И, взглянув на часы, выдохнул: — Мне пора.

«Зачем пришел Сэм?» — гадала Ким. Спрашивать? Нет уж. В одном она уверена: причина теперь не в том, что мысли о ней донимали его на важной деловой встрече. Воспоминание об этом пронзило ее, словно острый нож. Она поспешно присела и принялась собирать и складывать бумагу, в которую была упакована картина.

— Похоже, он уже давно здесь фланирует, — прокомментировал Сэм.

Тон его не понравился Ким, но, сделав над собой усилие, она проигнорировала его, только подтвердила беззаботно:

— Без Ника мне бы тут тяжело пришлось. Кроме того, мне нравится его общество.

О своем так называемом муже она этого в последнее время не сказала бы.

— Ладно. Скажи ему — пусть держится подальше от моего дома. — Голос Сэма был холоден как лед.

Ким едва поверила своим ушам.

— Надеюсь, ты пошутил.

Сэм, оставив ее слова без ответа, засунул руки в карманы.

— Мы сегодня приглашены на вечеринку с коктейлями. Я приехал, чтобы забрать тебя в отель. Тебе еще нужно переодеться.

Вечеринки — это то, что Ким любила: быть в окружении людей, общаться, смеяться. Что ее не устраивает, так это продолжать играть роль жены Сэма. Но это часть ее работы, что ж, она продержится еще один вечер.

— Хорошо, только надо оставить сообщение для Туки. — Туки, ее водитель, должен заехать за ней через час и отвезти в отель.

— Он был в офисе. Я отпустил его — сказал, что сам отвезу тебя.

Сэм принялся ходить по комнатам, разглядывать, что сделано с тех пор, как он был здесь в последний раз. Тогда, на китайском шелковом ковре… Но она не станет об этом вспоминать.

— Ты проделала большую работу, — произнес он наконец, глядя на нее с едва заметной улыбкой.

Много дней она не видела, как он улыбается, и что-то в ней встрепенулось. Тоска по тому, кем он был не так давно, — по мужчине, которому нравилось быть с ней, смеяться, любить ее…

— Спасибо. — Голос ее прозвучал как-то странно.

«Сэм, что с нами случилось?» — чуть не вымолвила она. Он смотрит на нее, в его глаза на мгновение вернулась былая теплота. Кажется, он хочет что-то сказать, как будто угадал ее мысли… Пространство между ними наполнилось звенящим напряжением.