Дайна Чавиано - Остров бесконечной любви

– Уж постарайся исполнить мою просьбу, не то отправишься в крысиный чулан, – предупредила служанка и пошла восвояси.

Эта угроза возымела действие. Через несколько недель живот Куй-фа начал раздуваться, и тогда Мэй Лэй водрузила рядом с алтарем богини полную корзину фруктов. А в том месяце года Тигра, когда дожди вновь достигли своего апогея, родился Паг Ли. Без умолку оравший младенец тут же впился в материнскую грудь.

– Такой крохотный, а уже по нраву зверек, – пророчески изрек отец, заслышав эти вопли.

Сиу Мэнд дожидался рождения сына с радостью и тревогой: было объявлено, что после этого события ему предстоит путешествие на остров, где умер его отец и где до сих пор живет его дедушка Юан, которого молодой человек даже не знал. Это была затея Вэна: тот хотел наладить контакты с тамошними коммерсантами, мечтавшими торговать предметами культа и овощами.

– Я бы и сам поехал, – объяснил Вэн, – да только слишком стар я для таких путешествий.

В голове Сиу Мэнда пронеслись отрывочные воспоминания об отъезде его отца – смутные вести, мамин плач… А если эта история повторится? Если ему не суждено вернуться?

– На Кубе все переменилось, – уверял Вэн, заметив сомнения юноши. – Китайцев теперь не нанимают в носильщики.

Коммерсант имел в виду собственного деда, почтенного Паг Чона, который семь лет подряд трудился по двенадцать часов в день, согласно контракту из тех, что подписывают не глядя, – до тех пор, пока однажды вечером не свалился замертво на вязанку тростника, которую пытался поднять. Несмотря на это обстоятельство, Юан последовал примеру отца и тоже отправился на тот остров. Много лет спустя его сын Тай Кок, отец Сиу Мэнда, решил вновь увидеть батюшку и оставил жену с сыном на попечение Вэна. Хотя Тай Кок и не стал наниматься в батраки, его втянули в запутанную историю с деньгами, и в результате он погиб в уличной стычке. А год спустя матушка Сиу Мэнда умерла от лихорадки, и ребенок остался под опекой мужчины, которого, хотя он и приходился его отцу двоюродным братом, Сиу Мэнд всегда называл дядюшкой.

– Но как же теперь обстоят дела на Кубе? – спросил Сиу Мэнд, подливая чаю в чашку.

– По-другому, – ответил Вэн. – Китайцы на этом острове процветают. Такая там обстановка… благоприятная для ведения дел. По крайней мере, так мне сообщает дядюшка Юан.

Коммерсант имел в виду дедушку Сиу Мэнда, единственного выжившего в результате их семейной миграции. Он жил на острове вот уже больше тридцати лет.

– Расскажи о Гаване, дядюшка.

– Юан уверяет, что тамошний климат похож на наш, – лаконично отозвался Вэн: больше он ничего не мог сообщить, потому что и сам почти ничего не знал.

Неделю спустя, во время очередной поездки в Макао, Сиу Мэнд приобрел в лавке заморских товаров карту. Дома молодой человек расстелил ее на полу и провел пальцем по тропику Рака, который проходил через его провинцию, пересекал Тихий океан, затем территорию Америки и доходил до кубинской столицы. Сиу Мэнд узнал нечто новое. Климат в двух городах не случайно был так похож: Кантон и Гавана находились точнехонько на одной широте. И это ясное и прямое перемещение по карте показалось юноше добрым предзнаменованием. Через месяц после рождения сына Сиу Мэнд отправился в путь на другой край света.

Сесилия вздохнула, повернув ключ зажигания. Сияло сказочное утро, а она валилась с ног от усталости. Быть может, это преждевременная старость? В последние дни у нее все вылетало из головы. Девушка подозревала, что в ее крови странствуют гены бабушки Росы, которая на закате своих дней путала все на свете. Если бы она унаследовала способности бабушки Дельфины, то стала бы ясновидящей и заранее знала, кому суждено умереть, какой самолет упадет, кто на ком женится и что говорят покойники. Однако Сесилия никогда не видела и не слышала ничего такого, чего не чувствовали бы другие люди. Выходит, она обречена. Ее участь – преждевременная старость, а не всеведение.

Гудок клаксона вывел девушку из задумчивости. Оказывается, она остановилась перед дорожным терминалом и за нею выстроилась очередь из машин – все дожидались, когда она расплатится. Сесилия сунула деньги в автомат, металлическое чрево тотчас поглотило монетки, и шлагбаум поднялся. Еще одна машина среди сотен других, среди тысяч других, среди миллионов. Девушка съехала с шоссе по направлению к парковке; последние десять минут она вела машину с автоматизмом водителя, который проделывает такой маневр множество раз на дню. Еще одно утро: подняться на том же лифте, пройти по длинному коридору в редакцию, чтобы сдать статью о событиях, которые тебя вовсе не интересуют. Когда Сесилия вошла в общий зал, там царил необычный переполох.

– Что такое? – спросила она у Лауреано, который подскочил к ней с какими-то бумагами.

– Сногсшибательная новость!

– Да что случилось?

– Не случилось, а случится, – объявил Лауреано, пока Сесилия включала компьютер. – Говорят, что папа собирается на Кубу[7].

– И что?

Приятель смотрел на нее вытаращив глаза.

– Да разве ты не понимаешь? – изрек он наконец. – Там же все вверх дном перевернется!

– Ох, Лауро, ничего там не перевернется.

– Да точно, сестричка. Стоит папе только появиться в коммунистической стране… И капут! Arrivederci Roma! Чао, бамбино!

– Мечтать не вредно, – буркнула Сесилия, выбрасывая старые заметки в мусорную корзину.

– Так, значит, ты мне не веришь, – обиделся Лауро. – Смотри, вот то, что ты просила. – С этими словами он положил свои бумажки на стол.

Сесилия сразу же стала их просматривать. Это была статья, которую она хотела почитать два дня назад, когда ей посоветовали развить старую историю о доме-призраке, который то появляется в разных местах Майами, то исчезает. Сесилия еще не знала, понравится ли эта тема шефу, но уже двое суток ломала голову, как бы добавить хоть что-то новое; но у нее была только эта статья.

– Мне не очень нравится эта затея, – сказал Лауреано, выслушав подругу.

Сесилия бросилась возражать, но парень ее перебил:

– Я не имею в виду тему. Она могла бы вызвать интерес, если бы ты осветила ее под другим углом. Но лучше подыскать какую-нибудь другую историю. Если раздобудешь больше интересных сведений о твоем доме-призраке, мы поместим твою статью в любое воскресное приложение, пусть даже и через полгода. Но не суетись, пусть это будет дополнением к другим твоим делам.

Ну что ж, Сесилия доделала два репортажа, которые начала на прошлой неделе, и только после этого погрузилась в чтение статьи о доме, выписывая имена людей, у которых потом можно будет взять интервью.

Уже под конец рабочего дня Сесилия зацепилась взглядом за один абзац. Быть может, это всего лишь совпадение, однако, когда девушка еще жила в Гаване, у нее была знакомая с таким же именем. Это она? Единственный человек с таким именем из всех, кого она знала. Фамилия не могла помочь, потому что Сесилия не помнила фамилии гаванки – только имя, как у греческой богини.

Гея жила в одном из домиков под сенью деревьев, типичном для района Коконат-Гроув. Сесилия прошла через сад к домику с ультрамариновыми стеклами. Дверь и окна были еще более яркие, почти съедобные на вид, вроде меренги на именинном торте. Рядом с дверью висел бубенчик, наполнявший вечер одиноким позвякиванием. Растущий неподалеку делоникс обрушил на девушку оранжевый ливень. Сесилия помотала головой и постучала в дверь, но костяшки ее пальцев не выбили почти никакого звука из старой плотной древесины. Только потом она заметила простецкий колокольчик, похожий на те, что вешают на шею козам, и потянула за шнурок.

После недолгой паузы из-за двери раздался громкий голос:

– Кто там?

Кто-то смотрел на Сесилию сквозь узенькую щелку в форме глаза.

– Меня зовут Сесилия. Я журналистка из…

Дверь распахнулась на середине фразы.

– Привет! – крикнула та самая девушка, которую Сесилия помнила по университетским годам. – Что ты тут делаешь?

– Ты меня помнишь?

– Естественно! – ответила хозяйка, улыбаясь вроде бы вполне искренно.

Сесилия подумала, что ей живется очень одиноко.

– Проходи, не стой на пороге.

На диване сидели два кота. Один из них, белый с золотистым пятном на лбу, прищурившись, изучал гостью. Другая оказалась кошкой – такими пестрыми могут быть только самки. Она опрометью бросилась в другую комнату.

– Цирцея очень пугливая, – извинилась девушка. – Садись.

Сесилия в нерешительности остановилась перед диваном.

– Поли, брысь! – шуганула второго зверя хозяйка.

В конце концов, когда Поли спрятался под стол, Сесилия уселась на диван.

– Что ты тут делаешь? – спросила Гея, устраиваясь в кресле у окна. – Я даже не знала, что ты в Майами.

– Уже четыре года.

– Господи! А я – восемь. Как время-то летит!

– Я готовлю статью для своей газеты и вот наткнулась на твое имя в старом материале. У той журналистки сохранился твой адрес, только телефон изменился. Вот почему я не смогла тебя предупредить.

– И о чем твоя статья?

– О том доме-призраке…

Гея насупилась:

– Да, помню-помню. Это было два года назад. Но я не хочу снова говорить об этом.

– Почему?

Гея теребила оборку на платье.

– Я не впервые сталкиваюсь с призрачным зданием. – Девушка вздохнула, словно от боли. – Я видела такой на Кубе. Еще точнее, я там была.

– Очень интересно.

– Два этих дома никак не связаны, – поспешно добавила Гея. – Тот был такой зловещий, ужасный… А этот совсем другой. Не знаю, что это означает.

– Призраки ничего не означают. Они есть, или их нет. Люди их видят или не видят. Верят в них или издеваются над теми, кто верит. Мне не доводилось слышать, чтобы они что-то означали.

– Потому что никто не знает.

– Не понимаю.

– У домов-призраков есть секреты.

– Какие секреты?