Дайна Чавиано - Остров бесконечной любви

Речь шла о последнем скандале, потрясшем страну. История была такая кошмарная, что даже родители Пабло, равнодушные к политике, негодовали. Кто-то отдал приказ задержать мятежного командира, который пришел в дом к другому мятежнику. Вместо того чтобы выполнить приказ, полицейские – шайка бандитов в форме – изрешетили пулями всех, включая ни в чем не повинную жену хозяина.

Пабло уже собирался подойти и ввязаться в спор, но ему вспомнился отцовский совет: «Не забудь: ты идешь в университет, чтобы учиться, а не чтобы якшаться с баламутами».

– Пабло!

Молодой человек удивленно оглянулся. Кто может его здесь знать? Оказалось, это Шу Ли, его старый школьный товарищ.

– Хоакин!

Они не виделись уже два года, с тех пор как друг переехал и поменял школу.

– Ты на каком?

– На юридическом. А ты?

– На медицинском.

Они поднялись по лестнице и прошли через ректорат, чтобы попасть на центральную площадь, где было оживленнее всего. Рядом с библиотекой они встретили друга Шу Ли… или, лучше сказать, Хоакина, потому что никто из них прилюдно не использовал китайские имена.

– Пабло, это Луис, – представил молодых людей Хоакин. – Он тоже поступил на медицинский.

– Очень приятно.

– А где Берти́ка? – спросил Хоакин.

– Только что ушла, – ответил Луис. – Сказала, что больше не может тебя дожидаться.

– Бертика – это его сестра, – пояснил Хоакин.

– Это ее прежний статус, – уточнил Луис, подмигнув Пабло. – Теперь она его невеста.

– Если я сейчас не уйду, то не успею к своим, – перебил Хоакин.

И оставил двух медиков, предварительно договорившись, что после занятий они вместе выпьют кофе.

День выдался тяжелый, несмотря на то что ни один из преподавателей их ничему не учил. Занятия вылились в перечисление экзаменационных нормативов и требований, списков книг, которые нужно купить, и советов по поводу предстоящей учебы.

Выходя из университета, Луис и Пабло уже были друзьями, они успели обменяться адресами, телефонами и сообщили друг другу настоящие имена. Луис предупредил, что его номер почти всегда занят, потому что по телефону болтает сестра.

– А она на каком? – спросил Пабло в ожидании Хоакина и Берты.

– На философско-филологическом… Смотри, вот она идет. А Хоакина, как обычно, нет. Готовься, сейчас начнется ругань.

Пабло посмотрел в сторону дома, из-за угла которого появились три молоденькие девушки, нагруженные книгами. Одна из них, с азиатскими чертами лица, определенно была сестрой Луиса. Другая, светловолосая, заливисто хохотала, заводясь от собственного смеха. Третья, с бронзовой кожей, молча улыбалась, опустив глаза.

Когда подруги были уже в нескольких шагах, смуглокожая подняла взгляд – и ее книги посыпались на землю. Она на мгновение замерла, а подружки бросились подбирать книжки. И тогда Пабло понял, что его сон был зашифрованным посланием богов: покойник, коснувшись луны, превратился в тигра. Или – что то же самое – увядший дух с помощью женщины вернул себе жизненные силы. А если попробовать другое прочтение? Восьмерка, номер покойника, обозначала тигра; номер луны, 17, мог оказаться доброй женщиной; и 14, знак тигра, тоже указывал на супружество. То была божественная формула: порядок элементов не изменял результата. Как бы то ни было, юноша подошел к Гуаньинь, богине милосердия, чей силуэт сверкает как луна, чтобы коснуться лица, которое никогда не переставало ему сниться. И вот теперь она перед ним, прекрасная как никогда, после стольких лет бесплодных поисков.

Быть может, это эпидемия или это происходило всегда, но никто просто не замечал? В конце концов Сесилия была вынуждена признать: кубинки склонны к массовому самоубийству, как киты.

Первой была подружка знаменитого актера – девушка, с которой они виделись несколько раз. Сесилии рассказывали, что после бурной ссоры она, обезумев, выскочила на улицу. Десятки свидетелей подтвердили, что шофер не виноват. Девушка видела машину и сама кинулась под колеса… Потом подруга, с которой они часто встречались, когда Сесилия жила в Гаване. Трини была яркая женщина, блестящий лектор, неутомимая читательница. Они много раз беседовали о литературе, о книге, которой обе восторгались, – «Властелин колец». Сесилия навсегда запомнит их разговор о лесе Лотлориэн, их общую любовь к Галадриэль, королеве эльфов… Но Трини умерла. Расставшись с очередным возлюбленным, с которым они жили где-то в Штатах, она села на скамейку в парке, достала пистолет и выстрелила в себя. Сесилия не могла этого понять. Не знала, как состыковать королеву эльфов и огнестрельное оружие. Одно из тех событий, которые заставляли ее думать, что мир перевернулся с ног на голову.

Но скоро она перестала задавать вопросы. Это было как коллективная карма, и Сесилию тоже одолела депрессия, и она слегла в постель с какой-то необъяснимой лихорадкой. Если она пыталась подняться, подступала тошнота и звенело в ушах. Не на шутку встревожившись, Фредди и Лауро привели к ней врача.

– Не знаю, покроет ли моя страховка… – начала девушка.

– Забудь о деньгах, – оборвал врач. – Я пришел, потому что мы близко дружили с Тирсо.

Это имя ей ничего не сказало.

– Тирсо – мой двоюродный брат, – пояснил Лауро.

По его тону Сесилия догадалась, что брат этот умер, но не стала расспрашивать как и от чего.

– Ты гипертоник? – спросил доктор, посмотрев на скачущую по шкале стрелку.

– Вроде нет.

– Давление у тебя повышенное, – пробормотал эскулап, роясь в чемоданчике.

После осмотра рук и ног он добавил:

– Нельзя допускать подъема давления. Видишь эти синяки? Сосуды у тебя хрупкие, артериальные стенки могут лопнуть. Не хочу тебя пугать, но это сочетание высокого давления с хрупкостью сосудов может привести к кровоизлиянию в мозг.

– У меня дед и бабушка умерли от этого.

– О господи! – простонал Лауро, обмахиваясь рукой, как веером. – Боюсь, меня сейчас стошнит. Такие разговоры портят мне настроение.

– Мать твою, Лауро, – не выдержал Фредди. – Перестань хотя бы сегодня валять дурака!

– А я и не валяю, – возразил Лауро. – Просто я очень чувствительный человек.

– Я тебе оставлю вот это, – продолжал доктор. – Когда поправишься, вернешь.

Это был тонометр, где цифры появлялись на экране.

– Выпей две таблетки прямо сейчас. – Доктор достал из чемоданчика упаковку. – И принимай каждое утро, как только встанешь. Но вообще-то, рекомендую сходить к специалисту для полного обследования. Как у тебя с холестерином?

– Нормально.

– Возможно, твое повышенное давление связано с какими-то переживаниями.

– Связано, однозначно! – наябедничал Фредди. – Эта женщина все переживает в себе. Всякий раз, как у нее что-нибудь случается, она забивается в угол и рыдает, как Мария Магдалина.

– Чувства могут убить быстрее, чем холестерин, – предупредил доктор на прощание.

Однако чувства свои Сесилия контролировать не могла, и лекарства ей не помогли. К тому же оставалась лихорадка, причин которой доктор вообще не понимал. Сесилия сдала все возможные анализы. Ничего. Это была загадочная, одинокая лихорадка, вроде бы не связанная ни с чем, кроме ее депрессии. Врач рекомендовал полный покой. Два дня спустя, когда один общий знакомый позвонил сообщить, что видел Роберто на пляже с рыжей девицей, Сесилия впала в летаргию, почти что благостную. У нее появились видения и сновидения. Иногда девушке казалось, что она разговаривает с Роберто, а в следующий момент она снова была одна. Или тянулась к нему, чтобы поцеловать, и вдруг перед ней оказывался незнакомый мужчина.

На Гавану обрушился нескончаемый ливень. Он шел трое суток, вгоняя городские власти в панику. В школах отменили уроки. Почти никто не работал. В новостях передавали, что это рекордный уровень осадков за последние пятьдесят лет. Время было странное, точно галлюцинация. И пока Гавана превращалась в новую Венецию, Сесилия бредила в жару.

В последнюю ночь потопа девушка решила, что умирает. Она проглотила несколько таблеток аспирина, но температура не спадала. Несмотря на завидные результаты анализов, Сесилия угасала, как старушка. В тот день она поняла, почему люди в прежние времена умирали от любви: глубокая депрессия, вывернутая наизнанку иммунная система, эмоции, задирающие давление до небес, – и пошло оно все к черту! Хрупкое сердце не выносит груза души.

Утром третьего дня Сесилия проснулась с подозрением, что добралась до края. Не успела она открыть глаза, как почувствовала прикосновение чьей-то руки к своей пылающей коже. Повернула голову, чтобы увидеть, кто это ее приласкал, но в спальне никого не было. Сесилия почему-то подумала о бабушке Дельфине. Взгляд ее упал на книгу, за которую она еще не бралась. Подчиняясь безотчетному порыву, она наугад раскрыла страницу: «В своем разуме мы носим силу жизни и силу смерти». И ей тотчас вспомнились слова Мелисы: «У тебя в ауре тень». Девушка вздрогнула. «С тобой случится что-то плохое, если ты не примешь меры внутри своей головы».

Сесилия измерила давление: 165 на 104 – и снова почувствовала леденящее прикосновение, как будто рядом находилось незримое существо. И тут у нее возникла идея. Сесилия закрыла глаза и представила цифры: 120 и 80. Она думала о них долго, пока ей не удалось увидеть в голове картинку и почувствовать – больше, чем захотеть, – что картинка останется неизменной и при открытых глазах. Сесилия еще раз измерила давление: 132 на 95. Показатели снизились. Она снова сосредоточилась и закрыла глаза на несколько минут, упорно представляя: «120 на 80… 120 на 80», пока цифры не проявились в ее голове отчетливо. По закрытой комнате пролетел освежающий ветерок. Прошли три, четыре, десять минут. Сесилия успокоилась, еще раз накачала тугую манжету и прочла показатели: 120 на 81. Ей было трудно в это поверить, но у нее, несомненно, получилось. Каким-то образом ей удалось снизить свое давление. Сесилия решила проделать то же самое и с температурой. После нескольких попыток жар начал спадать, и девушка наконец забылась глубоким сном.