Вэн регулярно наведывался в город по делам своей экспортной торговли; иногда он привозил новости о Сиу Мэнде. Маленький Паг Ли, которого мать прозвала Лу-фу-чай, потому что у него был характер тигренка, рос всеобщим любимцем и баловнем. Мэй Лэй, бывшая нянька Куй-фа, заботилась о мальчике, как о собственном внуке. И вот, пока мать молилась и ожидала вестей о своем муже-скитальце, малыш жил как будто только ради того, чтобы слушать истории о богах и небесных царствах, которые Мэй Лэй рассказывала ему по вечерам у огня. В свои пять лет Паг Ли уже обладал разумением и запасом слов подростка – ничего необычного для человека, рожденного в год Тигра.

Любимой историей Паг Ли была легенда про неустрашимого царя Солнце, питавшегося цветами.

– Няня! – требовал мальчик почти каждый вечер. – Расскажи мне, как царь Солнце захотел получить пилюлю бессмертия.

И тогда Мэй Лэй откашливалась, чтобы прочистить горло, не забывая при этом помешивать суп, в котором плавали кусочки овощей и рыбы.

– Ну так вот, – начинала старуха, – пилюля эта попала в руки одной богини, которая берегла ее как зеницу ока. И ни за что на свете не желала с ней расставаться. И хотя царь Солнце много раз упрашивал богиню подарить ему пилюлю, все было впустую. Но вот однажды царь кое-что придумал. Он отправился на гору Черепахи из Белого Нефрита и построил там прекрасный замок с хрустальной крышей. И был этот замок столь величествен и ярок, что богиня тотчас возжелала им завладеть. И тогда царь Солнце предложил обменять его на ту пилюлю. Богиня согласилась, и царь, очень довольный, унес пилюлю к себе домой…

– Ты забыла сказать, что он не мог проглотить ее сразу, – перебил Паг Ли.

– Ну да! Богиня присоветовала не глотать ее сразу, потому что сначала Солнцу следовало попоститься двенадцать месяцев, но царица Луна обнаружила тайник, в котором…

– И снова ты перепутала! – закричал мальчик. – Царь отлучился из дому, а пилюлю спрятал на крыше…

– Да-да, конечно, – согласилась Мэй Лэй и добавила приправы в суп. – Царица Луна случайно обнаружила пилюлю. Царь Солнце отлучился из дому, а царица бродила по дворцу и заприметила сияние, исходившее из самой верхушки. Это и была божественная пилюля. Вот так она ее нашла, и…

– Сначала она забралась на стол.

– Совершенно верно, она забралась на стол, потому что крыша во дворце была очень высокая. А как только проглотила пилюлю – сразу воспарила.

– Ей пришлось хвататься за стены, чтобы не удариться о крышу, – уточнил Паг Ли, которому очень нравилась эта подробность.

– А когда ее супруг вернулся и спросил про пилюлю, царица Луна распахнула окно и улетела. Царь за ней погнался, но она летела все выше и выше, пока не добралась до луны, на которой полно ванильных деревьев. И вдруг царица начала кашлять и выплюнула кусочек пилюли, и он превратился в белого кролика. И этот кролик – предок инь, то есть женского начала.

– Но зато царь Солнце страшно лютовал, – продолжал Паг Ли, у которого не хватало терпения слушать историю, не перебивая. – И он поклялся, что не успокоится, пока не покарает Царицу. А бог Бессмертных, который слышит все, услышал эти угрозы и повелел царю простить царицу.

– Так оно все и было. И чтобы успокоить царя, подарил ему Солнечный дворец и волшебный пирожок из сарсапареля[16]. «Этот пирожок убережет тебя от жара, – пообещал бог. – Если ты его не съешь, огонь дворца может тебя испепелить. И наконец он вручил ему еще и лунный талисман, чтобы царь мог навещать Царицу.

– Вот только она не могла навещать царя, потому что у нее не было волшебного пирожка для защиты от жара.

– Вот-вот. Когда царица увидела царя, то попробовала убежать, но он взял ее за руку и, чтобы доказать, что больше не гневается, срубил несколько ванильных деревьев, выстроил из них Дворец Великого Холода и украсил его драгоценными камнями. С тех пор царица Луна живет в этом дворце, а царь Солнце навещает ее в пятнадцатый день каждого месяца. Вот как соединяются на небесах ян и инь.

– И вот почему луна становится такой полной и сверкающей! – закричал Паг Ли. – Потому что она такая довольная!

И каждый вечер, набегавшись по полям, мальчик снова возвращался на кухню, чтобы потребовать нового рассказа, хотя и знал его лучше самой рассказчицы.

Наступил сезон дождей, и Паг Ли смотрел, как скрываются под водой посевы. Мать заперла мальчика дома, чтобы он начал учиться с учителем, которого подыскал Вэн. Ему уже не удавалось убегать с друзьями в поля. Паг Ли часами просиживал за столиком с перепачканными тушью пальцами, старательно выводя сложные иероглифы; мальчик находил утешение в мысли, что однажды сможет самостоятельно расшифровать истории, сокрытые в книгах. А еще у него оставались рассказы Мэй Лэй по вечерам, у огня, по завершении всех дневных дел.

Однажды холодным осенним утром пришло письмо, в котором Сиу Мэнд сообщал о своем возвращении. Куй-фа распахнулась, как цветок, имя которого она носила. Не напрасно окружала она алтарь Трех Источников таким вниманием. Куй-фа сама его обихаживала, ведь призывать удачу – это дело, которое нельзя доверить случаю, а Мэй Лэй была уже слишком стара и забывчива, чтобы этим заниматься.

Впервые за пять лет Куй-фа развила лихорадочную деятельность. В сопровождении служанки она отправилась в город и купила несколько мешочков с благовониями, горшок великолепного меда и несколько сотен свечей. А еще она заказала новую одежду для себя, для Паг Ли, для своего мужа и для Мэй Лэй.

Задолго до начала приготовлений к Празднику зимы алтари семьи Вонг уже сияли, украшенные свечами и цветами. Молитвы женщин звучали в морозном воздухе – они просили еще об одном годе здоровья и процветания. Куй-фа подошла к алтарю бога очага и смазала его губы нектаром из северных ульев. Вот какой язык слушали и понимали боги: сладкий мед и пахучие цветы, изысканные курения и яркие одежды, которыми люди одаривали их раз в год. Много меду подарила Куй-фа богу, которому предстояло подняться к богам небесным, донести до них земные сплетни и просьбы. После такого угощения женщина была уверена, что Сиу Мэнд вернется живым и невредимым.

Вся эта суматоха обернулась для Паг Ли передышкой. Уроки отменили, больше того, ни у кого из взрослых не было времени, чтобы им заниматься. Вместе с друзьями он бегал по полям, запускал в небо ракеты и любовался по вечерам фейерверками. К вящей радости мальчишки, именно в это время года Мэй Лэй выпекала сахарное печенье, которое сорванцы таскали у нее при первой возможности, хотя знали, что старушка и так угостила бы их; однако в этом и заключалась бо́льшая часть удовольствия – прятать лакомство и потом поедать тайком.

Каждый вечер Куй-фа подходила к алтарю и заново смазывала губы божества медом.

– Расскажи повелителю Первого Неба, как я воспитываю сына. Я одна. Мне нужен отец мальчика.

И вот сквозь дым благовоний начинало казаться, что бог приоткрывает губы и улыбается.


Однажды вечером Сиу Мэнд неожиданно возник на пороге. Кожа его задубела на солнце, а безмятежное выражение лица изумило всю семью. Пока муж Куй-фа жил на острове, он общался с дедушкой Юаном и отвечал за сбыт первых грузов свечей, статуэток, ладана, амулетов и других предметов культа, которые отправлял в Гавану Вэн.

Ослепленный этим городом света, молодой человек почти позабыл свою родину. Сам он считал, что это случилось по вине дедушки, в доме которого он и жил. Старик получал от республиканского правительства пенсию за то, что побывал мамби́ – так называли на Кубе повстанцев, воевавших против испанской метрополии. Его жизнь, полная опасностей и приключений, только добавляла очарования острову.

Каждый вечер вся семья усаживалась слушать рассказы Сиу Мэнда об острове, вышедшем, казалось, из легенды времен династии Хань, – с его экзотическими фруктами и скопищем удивительных существ, неповторимых в своем разнообразии. Самыми интересными были истории про самого дедушку-мамби, который приехал на остров еще совсем юным и познакомился с необыкновенным, можно сказать просветленным, человеком, и речи его были столь зажигательны, что дедушка Юан присоединился к нему в борьбе за всеобщую свободу. Так он сделался мамби и пережил десятки приключений, о которых рассказывал Сиу Мэнду, покуривая длинную трубку на пороге своего дома. Прошло пять лет, и вот настало время молодому человеку возвращаться, и он снова отправился в путь, раздираемый противоречивыми желаниями – воссоединиться с семьей и никогда не покидать этот чудесный край.


Прошло уже много времени, Сиу Мэнду никак не удавалось позабыть соленый прозрачный воздух острова; но воспоминания эти запутались в молчаливых сетях памяти, задохнулись в более насущных делах. Задули новые ветры, принесли известия о гражданской войне, угрожающей изменить лицо страны. А еще поговаривали, что японцы наседают с востока. Но это были разрозненные слухи, набегавшие и уходившие в сезон дождей, и никто в округе не обращал на них внимания.

Вот в каких обстоятельствах семья готовилась встречать новый год Крысы. Еще через два года завершится полный цикл с рождения Паг Ли и наступит новый год Тигра. Малыш родился в стихии огня, а следующий цикл будет земной. Как бы то ни было, Сиу Мэнд подумал, что пора подыскивать мальчику супругу. Куй-фа возражала – по ее мнению, спешить не стоило, – однако муж ее не слушал. После долгих колебаний и тайных совещаний с дядюшкой он решил переговорить с отцом одной из молодых претенденток. Был совершен обмен подарками между семьями, произведены все предварительные ритуалы, после чего взрослые вернулись к своим делам в ожидании важного события.

И вот однажды вечером пришла война.


Высокий бамбук зеленел на солнце, всходы колыхались на ветру, словно морские волны. Куй-фа в спальне вышивала узор на туфельках, как вдруг услышала крики:

– Идут! Идут!

Повинуясь инстинкту, женщина кинулась к тайнику, где хранились драгоценности, схватила сверток размером с ладошку и сунула за пазуху. И прежде чем крики раздались снова, она потащила Паг Ли к двери. На пороге они столкнулись с Сиу Мэндом. По лицу его катился пот, одежда была в беспорядке.