Боже мой.

Я не верила своим ушам. Тереза не была похожа на человека, который готов терпеть издевательства, но стоило мне об этом подумать, как я поняла, насколько глупа моя мысль.

– Я была совсем юной, но это не повод встречаться с парнем, который тебя бьет, – продолжила Тереза, словно услышав мои мысли. – Я никому об этом не рассказывала. Выдумывала всякие истории, когда были видны синяки, но однажды, прямо перед Днем благодарения, мама увидела меня и все поняла. Скрывать это больше не имело смысла. Но хуже всего не то, что я терпела издевательства своего парня, а то, как на это отреагировал мой брат. Калла, он просто сорвался. Кэм приехал домой к моему парню. Высказал ему все, и… они начали драться. Кэм так сильно его избил, что парень загремел в больницу, а Кэма арестовали.

– Как же так! – ахнула я, широко открыв глаза.

Тереза кивнула.

– Кэму пришлось несладко, а я долго мучила себя вопросами «А что, если…» Что, если бы я с ним не осталась? Что, если бы я кому-то рассказала? Может, тогда Кэму не пришлось бы ставить все на карту? Он многое потерял. Он пропустил целый семестр. Его выгнали из футбольной команды. Ему пришлось разгребать все, что он натворил. Я долго винила себя за это. Я сожалею по сей день.

– Уверена, Кэм тебя не винит, – сказала я.

– Нет, не винит, – вмешалась Эвери. – И никогда не винил.

Тереза невесело улыбнулась.

– Это потому что у меня суперский брат.

Я взяла ее за руку, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы.

Эвери приобняла меня.

– Как и Джейс. Он тоже суперский.

Мы тихонько усмехнулись.

– И у него тоже есть секреты. Серьезные и важные. Я не могу их раскрывать, потому что это его дело, но я долго ничего не знала, а когда он все мне рассказал, я поняла, почему он предпочитал держать все в себе. – Прекрасное лицо Терезы исказилось от чувств. – Суть в том, Калла, что мы все врали и все чего-то стыдились. И все мы жалеем, что не рассказали об этом раньше.

– Но когда ты делишься своей тайной, раскрываешь все карты… – Эвери снова улыбнулась, когда я взглянула на нее. Она взяла меня за руку, и я поняла, что в эту минуту мы все были связаны нашими тайнами. – Это прозвучит до ужаса банально, но все действительно меняется.

– Особенно когда рассказываешь друзьям, – тихо добавила Тереза.

Сжав губы, я несколько раз кивнула, даже не понимая, с чем именно соглашаюсь. Скорее всего, со всем сразу. Прошло с полминуты, прежде чем я нашла в себе силы, которые позволили мне признаться во всем, что я уже рассказала Джексу, но на этот раз не прибегая к помощи текилы.

Я рассказала им о маме – все как есть. О том, какой она была и какой стала, и о том, из-за чего она изменилась. О пожаре. Я рассказала им о Кевине и Томми и об отце, который нас бросил. Рыдая навзрыд, я рассказала им о шрамах, обо всех до единого. На самом деле мы рыдали все втроем, но было что-то очистительное в том, что я делилась с ними своей историей, после того как они поделились личным со мной. И слезы способствовали этому очищению.

Когда я закончила, мы сидели обнявшись и я наконец чувствовала в себе то, о чем мне твердил Джекс: я почувствовала, что могу быть смелой, потому что мне было нелегко обо всем им рассказать. Неважно, что Джекс уже все обо мне знал, главное, мы понимали: неважно, звучит ли твой рассказ в первый раз или в десятый, потому что если и становится немного легче, то лишь немного.

Пока мы обнимали друг друга, я осознала кое-что очень важное. Жаль, что мне понадобился целый двадцать один год, чтобы прийти к этому: семья – это не только кровь и ДНК. Семья – это гораздо большее. Клайд, Тереза и Эвери и не были моими родственниками, но я считала их членами своей семьи.

И не менее важным было то, что даже в слезах, с опухшими глазами я ощутила в себе то, о чем говорил Джекс и что я ощущала, когда раздевалась под его пристальным взглядом.

Я поняла, что могу быть смелой.

Шмыгнув носом, Тереза первой разомкнула наши объятия и вытерла слезы ладошкой.

– Ну что, теперь мы знаем, чью задницу нам нужно надрать, чтобы вытащить тебя из дерьма твоей матери?

Глава двадцать шестая

Незадолго до рассвета дом наконец-то опустел. Тереза с ребятами по-прежнему собирались утром отправиться в Филадельфию. Мне до жути хотелось провести время с ними, но я решила не глупить, тем более что детектив Андерс дал мне понять, что не ручается за себя, если я на свой страх и риск отправлюсь бродить по городу.

И это было печально – я соскучилась по друзьям, а мысль о том, что мне приходится отказываться от развлечений, потому что надо мной довлеет реальная угроза, и вовсе приводила меня в ужас.

Нужно было что-то менять. Не знаю что, но я понятия не имею, сколько еще продержусь, не слетая с катушек.

Но Джекс предложил отличную идею устроить у него дома поздний завтрак или ранний обед, прежде чем ребята отправятся в город, а затем, скорее всего, обратно в Западную Вирджинию. Так что я получила возможность еще раз увидеться с ними… пусть и в четырех стенах.

Это все же было лучше, чем ничего.

Когда мы с Джексом наконец-то остались наедине, я переоделась в пижаму. Джекс вошел в спальню и остановился возле кровати. Его лицо было напряжено, зубы сжаты, губы сложены в тонкую линию.

Мне вдруг стало не по себе. После всего, что случилось, я не забыла, что мы были как-бы в ссоре, но сейчас наш спор перешел в разряд того, что должно было занимать меня в первую очередь.

И все же мысли об этом вышли на передний план, сметая все на своем пути. Меня даже не волновало, что вопрос об Эйми был вовсе не так важен, как все остальное.

На выразительном лице Джекса отражалась такая буря чувств, что я не смогла пошевелиться, когда он бросился вперед и остановился прямо передо мной. Мы посмотрели друг на друга, я с трудом сглотнула. Он поднял руку, но вместо того чтобы коснуться моей левой щеки, что уже входило у него в привычку, провел кончиками пальцев по правой и дотронулся до моей рассеченной губы.

– Болит? – спросил он.

Я слегка покачала головой:

– Нет. Совсем чуть-чуть.

Его глаза потемнели, он уронил руку.

– Этого не должно было случиться.

Что ж, с этим спорить смысла не было.

Он провел рукой по волосам.

– Я даже не заметил, что ты вышла. К тебе приставили пистолет, а я был совсем рядом, но ничего не заметил. Я должен был догадаться.

– Ого. Погоди-ка. Джекс, ты в этом вовсе не виноват. Ты был занят за стойкой. Я даже рада, что ты ничего не видел, – сказала я. – Иначе ты мог бы пострадать.

Джекс с недоверием посмотрел на меня.

– Я мог пострадать? Но пострадала ты, Калла! Этот козел тебя ударил, а ты переживаешь за меня?

– Ну да… а еще за весь бар, который он пригрозил расстрелять. – Стоило мне сказать это вслух, как я поняла, что это не имеет значения. Джекс завелся лишь сильнее. Я шагнула в сторону и села на кровать. – Со мной все в порядке, Джекс. Правда.

– Тебе пришлось его укусить. Тебе пришлось укусить какого-то ублюдка, чтобы защититься от него. С каких пор это называется «все в порядке»?

– Ну, когда ты таким образом ставишь вопрос, я уже не уверена.

Сжав челюсти так, что заходили желваки, парень подошел ближе и опустился передо мной на колени.

– Я обещал, что с тобой ничего не случится.

– Джекс…

– Но это случилось. – Парень подхватил меня под колени и развел в стороны мои ноги, становясь между ними. Тут его взгляд упал на мою руку. На плече красовался здоровый синяк. – Мне это не нравится. Что, если бы… Одна мысль об этом сводит меня с ума. Мне уже пришлось однажды пройти через все это.

Я не сразу догадалась, что он имеет в виду, пока не вспомнила о том, как погибла Дженна.

– Сейчас все по другому.

Джекс не ответил.

– Ты же понимаешь, правда? Ты не несешь за меня ответственность, – продолжила я. – И Дженна тоже принимала свои решения.

Он отвернулся и сжал зубы.

– Даже будь ты…

– Калла, – перебил меня он.

Но я продолжала.

– Даже будь ты тогда дома, Джекс, не было бы никаких «если».

– Просто… просто перестань.

– Нет. – Отступать я не собиралась. – Она бы погибла от передозировки, даже будь ты в соседней комнате. Твое присутствие ничего бы не изменило. Так или иначе она бы все равно нашла способ.

Джекс снова посмотрел мне в глаза.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что мне пришлось пережить то же самое, – ответила я, не отводя от него взгляда. – Я пыталась все исправить, пыталась заставить маму свернуть с этого пути, но все было тщетно. Я пыталась миллион раз. В глубине души и ты понимаешь, что с твоей сестрой все было бы точно так же.

Прошло несколько секунд, после чего он глубоко вздохнул.

– Не знаю, Калла. Такое… такое принять нелегко.

– Я понимаю.

Господи, уж мне ли не знать! Но в то же время я понимала, что не могу найти таких слов, которые действительно избавили бы Джекса от чувства вины, которое терзало его долгие годы. На это требовалось время, да и прийти к этому он должен был сам.

– По-моему, тебе лучше на несколько дней остаться здесь, – немного помолчав, проговорил он.

Я нахмурилась.

– Я ведь и так здесь живу?

– Детка, я не об этом. – Джекс провел пальцами по синяку у меня над локтем. – Лучше тебе не появляться в баре, пока… пока все не уляжется.

– Что? – Я отдернула руку, и Джекс снова встретился со мной упрямым взглядом. – Я не стану прятаться ни здесь, ни где-либо еще. Не потому, что я не понимаю, что происходит, а потому, что мне нужны деньги.

Он снова обнял мои колени.

– Калла…

– Мне правда нужны деньги. Джекс, у меня ссуда больше чем на сто тысяч долларов. Лопатой я деньги не гребу, но в баре получаю хоть что-то. Я не могу позволить себе расслабляться по Программе переселения Джекса.