Эми Чжан - Останься со мной

Но мисс Гринберг издавна любили и ненавидели за ее прямоту, и есть в ее взгляде нечто такое, что заставляет всех устыдиться своего поведения.

И там, на уроке математики, я чувствую, что настроение меняется. Урок окончен, все устремляются из класса. По коридорам расползаются другие слухи. Все это сплетни, говорят, и Лиз вовсе не умирает. Она не умирает, а поправляется. Ведь это же Лиз Эмерсон.

Как раз перед началом третьего урока в школу приходит Джулия. Впервые в жизни в неопрятном виде.

Она всю ночь провела в больнице, и на ней все те же тренировочные штаны и футболка с дыркой под мышкой. Под глазами у нее темные круги, она очень бледная, почти зеленая.

Едва она переступает порог школы, ее окружают ученики, выражают сочувствие, но она едва их замечает.

В жизни Джулии уже случались печальные события, но то были трагедии в рамках ее мира – развод родителей, нестабильные напряженные отношения с отцом, смерть ее песчанки. Несчастный случай с Лиз – трагедия иного, пугающе огромного масштаба, и Джулия, как бы она ни старалась, не в состоянии удержать ее в себе.

Она покинула больницу в тщетной попытке убежать от нее. Пришла в школу, где ее ждало то же самое.

Следующий урок – химия.

Предполагалось, что Лиз будет изучать этот предмет в десятом классе, но из-за неувязок в расписании и по милости нерадивого методиста ее записали одновременно на химию и физику в одиннадцатом классе.

Очень жаль, ведь Лиз заинтересовалась химией еще в шестом классе, когда они проходили краткий курс. Поначалу ее привлекали цвета: ярко-синее пламя бунзеновской горелки, красная пыль меди, темно-фиолетовый перманганат. Логика пропорциональных уравнений, несомненность того, что при смешении элемента А с элементом В получается вещество С. Это было все равно что предсказывать будущее, настоящее волшебство. Главное, здесь все было реально, по-настоящему: приходилось быть очень осторожной, работая с соляной кислотой, зажигая спички, – чтобы случайно не обжечься. Она открывала для себя новое.

Но к тому времени, когда Лиз наконец-то поступила в класс химии, она уже утратила интерес к учебе.

Сегодня нет лабораторной работы. Нет лекции. Класс сидит молча, в темноте, озаряемой лишь светом экрана, на котором демонстрируется один из выпусков «Разрушителей легенд»[7].

Все смотрят на пустой стул. Вспоминают первый учебный день пятого класса, когда Лиз приехала и посеяла смуту в Меридиане так, как это могла сделать только она. Лиз Эмерсон, думают они, всегда была силой, которую нельзя не заметить.

Они ошибаются.

Когда Лиз первый раз привели в детский сад, она вцепилась в штанину отцовских джинсов, не желая идти с лучезарной воспитательницей, тащившей ее в залитую солнцем классную комнату.

Отец наклонился к ней и сказал, чтобы она загадала желание.

Лиз, со слезами на глазах, попросила папу остаться с ней.

Он пообещал, что никогда ее не покинет.

После похорон отца Лиз Моника впервые сама привезла дочь в школу. Моника не попыталась обнять ее, а Лиз не попросила мать остаться.

В пятом классе начальной школы города Меридиан в первый учебный день во время большой перемены Лиз спрыгнула с качелей и пошла на площадку для игры в кикбол. Она запулила мячом в лицо Джимми Трейвису, до крови разбила ему нос, обеспечила победу своей команде и во время обеда без приглашения уселась за стол, где обычно сидели ученики, пользующиеся популярностью в школе. С тех пор это было ее законное место.

В первый день учебы в средней школе Лиз пришла на занятия вместе с Кенни. На перемене Джимми Трейвис сказал ей, что она красивая, и она поцеловала его у качелей.

Они стали первой официальной парой.

Через две недели она его бросила, потому что он не дал ей списать домашнюю работу по математике, и с тех пор Лиз Эмерсон редко оставалась без ухажера.

Но никто из ее парней ей особо не нравился.

В день окончания восьмого класса она пошла на свою первую вечеринку, где целовалась с Заком Хейзом (он был старше ее). Тот всучил ей красный пластиковый стаканчик. Она попробовала пиво, и оно ей не понравилось, но она все равно выпила до дна, и Зак снова наполнил ее стакан. Ей показалось, что мир вокруг расплывается и разлетается, как лепестки, и это было по-своему приятное ощущение. Когда она, покачнувшись, стала падать, Зак подхватил ее на руки и отнес в спальню, но сам не ушел, а у нее не нашлось слов, чтобы отправить его прочь.

Позже Джулия отыскала их и увела ее, но Лиз затруднялась сказать, что с ней произошло до того, как подруга нашла ее.

В первый день учебы в девятом классе старшеклассница по имени Лори Андерсен локтем отпихнула Лиз в шкафчик и назвала ее тупой малолеткой.

Во время обеденного перерыва, пока Лори стояла в очереди, Лиз стащила у нее ключи от машины, включила сигнализацию и выбросила ключи в туалет. Лори, конечно, разозлилась, пыхтела от негодования, и Лиз, выразив ей сочувствие, подарила купон в салон на бесплатную процедуру восковой депиляции лица. Лори, к несчастью, имевшая привычку недооценивать девятиклассников, приняла подарок.

Владельцем этого салона красоты был дядя Кенни. Он открыл его, когда вышел из тюрьмы и понял, что можно делать деньги на удалении волос.

Лиз по телефону сообщила ему, что в его салон после школы придет Лори, и попросила, чтобы он организовал для нее особую процедуру, причем бесплатно. Тот ответил: конечно, с большим удовольствием.

На следующий день Лори пришла в школу с новой прической – у нее появилась челка, которая не очень ей шла, хотя подруги заверили ее, что выглядит она восхитительно. И все было нормально, пока ветер не поднял ее челку со лба, когда она выходила из спортзала.

И тогда все увидели, что у Лори Андерсен нет бровей.

Лиз заняла место Лори за Центральным Столиком в столовой. Внешне этот столик ничем не отличался от всех остальных, но был символом элитарности в стенах школы.

Позже Лиз задумается о том, как все сложилось бы, допусти она, чтобы ее мир изменился так, как должен был измениться. По ночам, вспоминая безбровое лицо Лори Андерсен, она убеждала себя, что это все равно случилось бы. Лори все равно стала бы хуже учиться. Все равно она не поступила бы в университет и ей пришлось бы работать в кафе «Сабвэй».

К тому же брови у нее отросли.

Следующий урок у Лиз – обществоведение. Предполагалось, что они будут обсуждать тему смертной казни, но сегодня даже команда сторонников этой идеи готова отстаивать позицию, что ни один человек не заслуживает смерти.

К тому же в их рядах отсутствует один член команды.

Лиз не сильна в искусстве полемики, не умеет убедительно доказывать свою точку зрения. Просто она обожает спорить и обладает невероятным талантом ставить в глупое положение своих оппонентов.

Джулия тоже посещает этот класс, но дискутировать она не любит. Не то чтобы ей не хватает красноречия – пожалуй, она сумела бы выиграть любые дебаты с помощью одного своего словарного запаса, – просто она не признает безоговорочных позиций. Ей не понятно, как одна сторона может быть безусловно права, а другая – во всем ошибаться.

Не сказать, что Джулия вся такая белая-пушистая в сравнении с Лиз. У Джулии полно своих бзиков, и самая большая ее беда – это пакетики с дурью, которые она покупает у одного кретина в «Радио-шэке» каждое воскресенье после церкви.

Джулия сидит на уроке и думает о позавчерашней ссоре с Лиз. Каких-то два дня назад. Она поглядывает на часы, и ей ненавистно их равнодушное неумолимое тиканье, потому что с каждой секундой все дальше уходит в прошлое вчерашний день, когда Лиз была цела и невредима и все было хорошо.

Это была давняя ссора. Точнее, она долго назревала, а два дня назад просто вспыхнула, вырвалась из них, и теперь вот уже много часов нависает над ними, будто грозовая туча.

Джулия порывается вернуться в больницу. Она хочет извиниться. Нет, она хочет сказать, что сделает так, как просит Лиз, что она обратится за помощью, мир перевернет, лишь бы Лиз Эмерсон не умерла.

Но она не может. Ни за помощью обратиться, ни мир перевернуть.

Вместо этого сидит и вспоминает, как все началось, и сожаление копится в ней, набухает, превращаясь в почти ощутимый ком, который можно вырвать, похоронить, уничтожить.

Если бы…

А началось это в девятом классе после футбольного матча по случаю праздника с участием бывших учеников. Они сидели за трибуной. Перед ними лежал безобидный пакетик с белым порошком, который Лиз стянула у какого-то незнакомца. Увидела, что он торчит из его кармана, и, естественно, стащила, – чтобы они все втроем попробовали. Каждая по чуточке. Кенни пребывала в радостном возбуждении, потому что она была Кенни и любое новое занятие, даже самое глупое, приводило ее в восторг. Лиз было все равно. Она делала это лишь потому, что она была Лиз Эмерсон.

Но Джулия… Джулия внешне демонстрировала скептицизм, но ее душил страх. Руки дрожали, когда она наблюдала, как нюхает порошок Лиз, как закашлялась Кенни после первого вдоха, как у нее потекли слезы, потому что порошок попал ей в глаза. Руки дрожали, когда она сама взяла пакетик и раскрыла его; руки дрожали, когда сама она застыла в нерешительности.

Лиз рассмеялась.

Джулия поддалась на провокацию, ибо Лиз и взглядом, и выражением лица подзадоривала ее рискнуть хотя бы раз. И она рискнула. Рискнула сознательно, в то время как Лиз и Кенни действовали по наитию, забыв про все, о чем предупреждала их учительница на занятиях, посвященных здоровому образу жизни, – это если они вообще ее слушали. Что наркотики на каждого действуют по-разному. Что можно пристраститься к наркотикам с первого раза.