Лана Май - Останься рядом

Мирон нажал на кнопку отбоя и посмотрел на притихшую Анну.

– Куда мы поедем? – спросила она осторожно.

– Жека Лужин сейчас даст нам ключ от второй своей квартиры, она как раз свободна. – Мирон завел двигатель и, осторожно объезжая ухабы, выехал на трассу. – Пересечемся с ним по пути.

– Он знает, для чего тебе ключ?

– Думаю, догадывается. – Мирон заливисто рассмеялся. – Нам же не по пятнадцать лет.

– Мне как-то неудобно. – Анна поежилась. – Неловко получается.

– Не переживай, это нормально. – Он надел очки. – Мы же друзья.

В условленном месте Мирон остановил машину, и к ним тут же подошел Женя.

– Привет! – Мирон вышел из машины и обнял Женю. – Давай чуть позже встретимся, пивка выпьем?

– Давай, – согласился Женя и украдкой заглянул в машину Мирона. – Аня? – удивленно произнес он. – Это ты?

– Привет, – тихо ответила она, кивнув головой, и отвела глаза. – Я.

В этот момент она была готова провалиться от стыда сквозь землю. Попрощавшись с другом, Мирон сел за руль, и они поехали в квартиру, любезно предоставленную Женей. Сейчас Анне казалось, что это был самый большой позор в ее жизни: взять ключи у общего друга, чтобы поехать в его квартиру с женатым мужчиной.

Но чуть позже она узнает, что есть намного больший стыд. А еще есть точка отсчета, после которой стыда больше не существует. Точка, после которой остается только «хочу» и «не могу без тебя». После определенной черты весь мир теряет смысл, и не важно, кто что думает или говорит о тебе. Это происходит, когда ты начинаешь видеть его глазами, слышать его ушами и чувствовать запахи, только если он дышит.

И важно только одно: с кем он – с тобой или с другой женщиной?

За минувшие две недели Мирон брал ключ у Жени Лужина по меньшей мере восемь раз. Теперь влюбленные, как правило, виделись несколько раз в день. Случалось, что Мирон приезжал к Анне и в обеденный перерыв, чтобы поцеловать или угостить чем-то вкусным. Каждое утро он ждал Анну, чтобы отвезти на работу, а вечером привозил домой. Темно-синий «ситроен» он парковал исключительно за аркой ее двора, потому что она очень боялась, что об их связи станет известно родителям. Иногда ему не удавалось вырваться для вечерних любовных утех, тогда он просто отвозил Анну домой.

За это время их отношения для обоих переросли в намного большее, чем просто увлечение или даже страсть. Прощаясь, они целовались на каждом светофоре и едва доживали до утра, чтобы встретиться. Они уже не могли представить себе жизнь друг без друга.

– Пока не встретил тебя, я думал, что знаю, что такое любовь… – Мирон лежал на скомканной постели, глядя в потолок. – Ты не понимаешь… я теперь сдохну без тебя…

– Не говори так! – взмолилась Анна, прижавшись всем телом к возлюбленному. – Я тоже не смогу без тебя. Ни дня… Когда тебя нет рядом, я все время думаю о тебе. Каждую секунду.

– Если бы не мое семейное положение, то я бы уже сегодня просил твоей руки у родителей. – Мирон отвел покрасневшие глаза. – Я не понимаю, почему так сложилось? Ведь мы могли быть вместе еще тогда…

– Мирон, но ты ведь понимаешь, что нам все равно придется расстаться? – сказала Анна серьезно. – Чем дальше, тем сложнее нам будет. Мы расстанемся, но будем помнить об этом всю жизнь.

– Нет. – Мирон прижал к себе Анну и принялся осыпать ее лицо поцелуями. – Я никогда не отпущу тебя.

– Любимый, ты сам знаешь, что у нас нет будущего. – В глазах Анны блеснули слезы. – Мы слишком поздно встретились.

– Мне жалко Юльку, потому что я ей обещал не такую жизнь. И она хороший, добрый человек. – Мирон прерывисто вздохнул. – Но если хочешь, я уйду от нее прямо сегодня.

– Что ты такое говоришь? – Анна села и поправила растрепавшиеся волосы. – Я не хочу, чтобы из-за нас кто-то страдал. К тому же у тебя ребенок.

– Хорошо, давай подождем, пока дочке исполнится хотя бы год, – задумчиво произнес Мирон. – К этому времени я уже как-то подготовлю Юлю, да и ей будет проще, чем сейчас. А потом я разведусь. – Он сел и посмотрел Анне в глаза. – И тогда мы с тобой поженимся.

– Не говори так. – Анна заплакала. – Ты рвешь мне душу. Я не могу без тебя, но и рушить чужую семью не хочу. Я не знаю, что делать. Не знаю…

Обняв Анну, как маленькую девочку, Мирон гладил ее по голове и успокаивающе покачивался из стороны в сторону.

– Тихо, тихо, – шептал он. – Мы что-нибудь придумаем.

Каждый раз, приходя домой после свидания с Мироном, Анна старалась поменьше общаться с родителями, чтобы они не догадались о том, что происходит в ее жизни. Она стала замкнутой, ранимой и плаксивой. Часы, проведенные без возлюбленного, казались ей пыткой. Она не могла ни есть, ни читать, ни смотреть телевизор. Все ее мысли были о Мироне. За эти две недели Анна похудела на пять килограммов. Если бы она хотела избавиться от них раньше, то не помогли бы ни пробежки, ни диета. Эмоции оказались лучшим жиросжигающим средством.

По вечерам Анна либо погружалась в воспоминания, либо предвкушала встречу, лежа на кровати. Но когда ее сердце начинала точить ревность, она принималась писать Мирону сообщения. Чаще всего он тут же отвечал ей, но иногда ответ приходил не сразу. Тогда Анна рисовала в своем воображении самые ужасные картины близости между любимым и его женой. Мирон клялся ей, что больше не спит с Юлей, но она в это не очень верила.

В ее голове часто всплывала картина, которая причиняла ей боль. Однажды, когда они, разгоряченные, лежали с Мироном в постели, зазвонил его мобильный телефон, который он никогда не отключал. Не прекращая двигать корпусом, он взял трубку. Звонила его жена. Лежа сверху и глядя Анне в глаза, он механически двигался, но говорил с Юлей. Она хотела что-то узнать о стиральной машине. Сначала Анне показалось это забавным, но потом она поняла, что даже в такой момент он не способен прекратить быть мужем. А она для него всего лишь любовница. В тот самый миг она решила, что больше не желает оставаться вторым номером. Нужно было лишь дождаться удобного случая для разговора.

Время, проведенное без любимого, потеряло всякий смысл. Всегда рассудительная молодая женщина стала безрассудной и эмоциональной, как подросток. Анна все понимала, но ничего не могла с собой поделать, словно ее поразила болезнь невероятной силы, лекарства от которой не существовало. Любовь текла по ее венам, как сильнодействующий яд, парализовавший волю и ум.

Дни пролетали в ожидании коротких тайных встреч, и с каждым разом расставаться становилось все сложнее. Постепенно влюбленные потеряли осторожность, затягивая свидания допоздна. Мирон говорил жене, что ходит на волейбол и в бассейн, а Анна лгала родителям, что проводит время с подружками. Родители, мечтавшие, чтобы у дочери наконец появилась личная жизнь, благосклонно относились к ее поздним возвращениям. Казалось, они ждали, что она вот-вот принесет им добрые вести. Анна чувствовала это. Поначалу ей было неловко от того, что она лжет родителям, но постепенно стыд стал ее привычным состоянием и она попросту перестала обращать на него внимание. Со временем Анна привыкла к мысли, что разрушает чужую семью, и она больше не казалась ей такой страшной.

«Что же делать, если Мирон полюбил другую? – думала она. – Не ломать же ему свою жизнь просто потому, что его жена родила ребенка? Ничего, придет время, она тоже встретит другого. И настанет день, когда все снова будут счастливы».

Анна больше ни секунды не сомневалась, что между ними вспыхнула настоящая любовь, ради которой можно и жизнь отдать. Мирон тоже любил ее словно безумный.

Теперь им было мало встреч в квартире Жени, да и не всегда хотелось туда ехать. Они все чаще находили укромные места, где можно было припарковать машину на полчаса. Больше это Анну не смущало.

– Знаешь, – прошептала Анна, водя пальцем по голой груди Мирона, сидящего на заднем сиденье автомобиля. – Я думаю, что нет смысла ждать целый год. Если ты все равно решил уйти от нее, то лучше сделать это сразу.

– Это не так просто, как ты думаешь. – Он опустил глаза. – Я хочу, чтобы, когда мы будем вместе, тебя никто не винил. Хочу, чтобы никто не знал, почему я ушел.

– О чем это ты? – Надув губы, Анна натянула футболку. – Пошел на попятную?

– Глупенькая! Ты ничего не знаешь. – Мирон с грустной улыбкой покачал головой. – Я каждый день придираюсь к жене по мелочам, чтобы она сама устала от меня. Я все время ищу поводы для ссор. – Он принялся натягивать джинсы. – Когда мы расстанемся, все будет выглядеть так, что это она меня бросила. И ей так будет легче это принять, и ты останешься чистой. – Мирон застегнул ремень. – Во всем виноват только я. Это моя карма, и я хочу взять всю нашу боль только на себя. Понимаешь?

– Я не боюсь осуждения. – Анна покачала головой. – Мне все равно, что будет дальше. Главное, чтобы мы были вместе.

– Ты изменила всю мою жизнь. – Мирон погладил Анну по темным волосам. – Ты дала мне так много, что даже представить себе не можешь. Я навсегда принадлежу тебе.

– А я тебе, – как эхо повторила Анна. – Я твоя.

Едва надетая одежда снова упала на пол.

В этот раз Мирон возвращался домой позже обычного. Стрелки часов показывали десять вечера. Осторожно открыв дверь ключом, он вошел в квартиру. К его удивлению, на пороге стояла обувь тестя и тещи. Они никогда не наносили им таких поздних визитов, поэтому в душу Мирону закралось нехорошее предчувствие. Он быстро вошел в гостиную.

На большом диване сидела Юля с заплаканными глазами. Ее мать, Наталья Георгиевна, обнимала дочь за плечи. В кресле в дальнем углу сидел Игорь Степанович. Когда в комнату вошел Мирон, он даже не шелохнулся. Только его глаза злобно буравили зятя.

– Юля! – воскликнул Мирон, и его сердце замерло от страха. – Что происходит?

– Что происходит? – Юля посмотрела на него чужим холодным взглядом. – Тебе намного лучше известно, что происходит!