— Ты с ним говорила?

— Да, мы ездили в Москву перед Новым годом, и я с ним встречалась. Поговорили вполне мирно.

Не без язвительных замечаний, конечно, с его стороны, но я знаю вашего сына, Людмила Ивановна, и я знаю, чего от него ждать. У него всё отлично и без нас. Всегда было отлично, и уж на меня ему обижаться попросту грех. Я приняла и поняла всё, и никогда его не держала.

Точнее, не сдерживала. Даже когда он мне изменял.

— Нина, что ты говоришь? — шикнула на неё свекровь, а Нина согласилась, что сказала лишнее.

Для матери сын всегда идеален, и даже его измены, которые Пашка особо и не скрывал, для матери не могут служить основанием для обвинения и осознания его морального падения.

— Если мы с ним останемся друзьями, я буду рада. Ради Ариши.

— А твой новый муж?

Нина взглянула предостерегающе, коротко ответила:

— Он мне не муж, — и тут же посмотрела на часы и из-за стола поднялась: — Извините, но нам пора. Не хочу опоздать на автобус в Лунёво.

— На дачу собираетесь?

— Да, там Вовка с семьёй. Погостим у них.

— Передавай привет.

— Обязательно. Ариша, попрощайся с бабушкой.

Нина, стоя в стороне, наблюдала за скомканным прощанием, за тем, как Пашкина мать неумело сюсюкает с единственной внучкой, и тихонько вздыхает, не получив желаемого отклика. Но Нина больше не переживала из-за непонимания родственников. Её ребёнок был нормальным, во всех отношениях, а если кто-то не умеет или не желает найти к ней подход, значит, не особо хочет с Ариной общаться. А заставлять она никого не будет, и расстраиваться не будет, прошли те времена.

Родной городок казался чужим. И очень маленьким. Нина шла, держа Арину за руку, по знакомым с детства улочкам, которые почти не изменились, лишь кое-где появились яркие вывески магазинов да билборды на обочинах. Поглядывала по сторонам, понимая, что её внимательность какая-то болезненная, будто она примеривается к возможному возвращению сюда, но вместо смирения в душе, ностальгии, хоть малюсенького желания вернуться, понимала, что задыхается. Маленький скверик, маленький фонтан, небольшая торговая площадь, частный сектор в черте города, даже движение на дорогах минимальное, с большим городом и не сравнить. Здесь жизнь спокойная и размеренная. На неё, одетую в белую норковую шубу, оборачивались прохожие, как на чужестранку. Она и чувствовала себя чужой.

На вокзальной площади махнула рукой таксисту на более-менее приличного вида иномарке, даже не посмотрев в сторону автобуса на Лунёво, который вот-вот должен был отправиться.

Они выехали вслед за ним и сразу обогнали. А Нина, обняв дочку одной рукой, достала из сумки телефон и взглянула на экран, хотя, и без того знала, что Костя больше не звонил. Снова стало страшно.

Вовка вышел их встречать к калитке. Родители, скорее всего, предупредили его об их с Аришей приезде, и он, в честь этого, расчистил от снега широкую дорожку к дому, настолько широкую, что машина могла бы подъехать прямо к крыльцу.

— Какие гости, — ухмыльнулся он, опираясь на лопату, и наблюдая, как они выходят из такси.

Нина брату улыбнулась.

— Не ждали?

— Как же, ждали. — Он лопату к забору поставил и поднял Арину на руки, наблюдал, как Нина с водителем рассчитывается. Потом опустил Арину на землю и забрал из багажника сумку с вещами. А когда машина отъехала, Нине подмигнул. — Ты в гости или все-таки убежище ищешь?

— Доложили уже? — с досадой поинтересовалась она.

— Мама Марине полчаса в трубку рыдала.

— Ага, меня к Люсе отправила, а сама быстрей звонить и жаловаться.

— Как Люся поживает?

— Хорошо, подпитывает себя хвалебными речами о сыне.

Вовка усмехнулся, пнул калитку и та широко распахнулась.

— А Пашка?

Нина сняла кожаные перчатки и в запале ими взмахнула.

— Этот, вообще, лучше всех. — И воспользовавшись тем, что Ариша убежала вперед, добавила: — Спит с той блондинкой, что танцует. Кажется, она певица.

— Телеведущая на музыкальном канале, — усмехнувшись, поправил ее брат.

Нина заинтересованно взглянула.

— Серьезно? Ты ее знаешь?

— Мне Маринка сказала. Она знает все. Смотрит каждую неделю эти танцы, даже смски шлет.

Нина фыркнула.

— Еще деньги на него тратить!

Вовка рассмеялся. Они вместе вошли в дом, Нину тут же племянники окружили, она всех расцеловала и громко сказала:

— Мы всем подарки привезли! — А сама нашла глазами дочку. — Ариш, раздевайся, а то вспотеешь.

Марина вышла ей навстречу, и вместо приветствия поинтересовалась с понимающей улыбкой:

— Сбежала от родителей?

— Да уж, — негромко отозвалась Нина. — Они сразу напридумывали кучу страшилок, я уже покаялась, что приехала.

— Хорошо выглядишь, загорела.

Нина к ней наклонилась, поцеловала в щеку.

— Да, из отпуска сразу мордой в грязь.

Марина нахмурилась.

— Что случилось?

Нина безнадежно отмахнулась.

— Не сошлись во мнении по некоторым ключевым вопросам.

Вовка выглянул из кухни со стаканом компота, отхлебнул.

— Это по каким же?

— По вопросам брака, — не стала она скрывать, но тут же заявила: — Все, не хочу больше об этом.

Накормите нас обедом, и будем подарки разбирать.

Шохин приехал на следующий день. Нина за полчаса до этого ушла в поселковый магазин, и поэтому не видела, как его автомобиль остановился у забора, как он сам из машины вышел, громко хлопнув дверью со стороны водителя, и остановился, оглядывая поселковую улицу.

Когда-то этот поселок был застроен простыми дачными домиками с фанерными стенами, но за последние десять лет приобрел солидности. Участки огородили приличными, по деревенским меркам, заборами, а сами дома достроили, а то и вовсе перестроили, многие владельцы переехали сюда на постоянное место жительства. Так поселок, обретя постоянных жителей, окончательно утратил статус дачного. На окраине даже появился мини-маркет и кафе, и людей приезжало, куда больше, чем в три соседние деревни вместе взятые. Правда, в будний зимний день улицы были пусты и ни одной машины Косте встреч не попалось. Дом под номером сорок три ни чем на фоне других не выделялся, разве что чищенными дорожками и ледяной горкой в палисаднике. Шохин толкнул калитку, та, скрипнув, отворилась, и он прошел во двор. Из приоткрытой форточки доносились звуки работающего радио и детские голоса. Он нажал на кнопку звонка, а сам развернулся, окидывая взглядом небольшой, по его мнению, участок. По забору фруктовые деревья под шапкой снега, кусты, наверное, смородины, а чуть в стороне от дома, деревянная беседка, чуть накренившаяся и обвитая сухими стеблями дикого винограда. За забором, на соседнем участке, лаяла собака, видимо, почуяв чужого.

Дверь за его спиной открылась, Костя повернулся, но вместо Нины увидел плотного телосложения молодого мужчину. Тот смотрел на него без удивления, но с явным интересом.

— Вам кого?

Шохин вздохнул.

— Нину. Она здесь?

Мужчина не ответил, оглядел его с головы до ног, видимо, уже догадавшись, кто перед ним, и пытаясь принять решение — впустить гостя в дом или с порога пинка дать. Шохин с пониманием ожидал этого самого решения, почему-то не особо надеясь на гостеприимство. Но неожиданно дверь перед ним открыли пошире, впуская в дом, и сообщили:

— Она в магазин ушла. Будете ждать?

— Еще бы. — Переступил порог и огляделся. Потом прислушался. Где-то, определенно, буйствовали дети.

— Я ее брат.

Шохин поторопился достать руку из кармана дубленки и ответил на рукопожатие.

— Костя.

— Вова.

Его откровенно разглядывали, с усмешкой, и Шохин неуютно повел плечами, гадая, что Нина успела рассказать родственникам. Но если исходить из того, что его в дом впустили, значит, все не так плохо.

— Она давно ушла?

— С полчаса. С другой стороны, где у нас особо гулять-то? Скоро вернется.

Из комнаты выглянула пухленькая блондинка, его увидела и в удивлении приоткрыла рот, видимо, не зная, как реагировать, а Вова представил:

— Моя жена.

— Очень приятно.

Шохин чувствовал себя глупо. Его разглядывали в молчании, и ему сказать было нечего. Потом заметил за спиной женщины ребенка. Арина выглянула, увидела его и замерла, а когда он руку к ней протянул, подошла. Не торопясь, как всегда осторожничая, но тут же руки подняла. Костя поднял ее и улыбнулся.

— Привет, орешек. Как дела? — Она молчала, только глаза на него таращила, видимо, не на шутку удивившись его приезду. А Шохин тихо спросил: — Мама злится?

Арина закивала, и ухватилась за его шею, когда по узкой лестнице сбежали дети. Вот от них было много шума, вопросов и просьб. Костя на всякий случай их пересчитал. Вспомнил, что Нина рассказывала ему про семью брата, и взглянул на Вову с уважением, особенно после того, как тот прикрикнул на отпрысков: — Тихо! — и на самом деле стало тише, правда, посыпались требования.

— Мама, я хочу есть.

— А я пить.

— Пап, можно в приставку поиграть?

— Вы проходите в комнату, — спохватилась хозяйка. — Нина скоро придет.

Ариша поглядывала на братьев и сестру сверху, с намёком на превосходство, намеренно игнорируя любопытные взгляды. А когда Костя опустил ее на пол, разделся и прошел в комнату, поторопилась за ним, села рядышком на диван и подтянула к себе кошку Машку, которая до этого момента спокойно спала, свернувшись клубком на диване. Костя на кошку посмотрел, почесал за ухом заспанное, мало что соображающее спросонья животное, потом снова к девочке обратился:

— Ты расстроилась?

Арина помолчала, потом кивнула, не поднимая глаз. А когда в комнате появился дядя и сел напротив них на стул, поднялась, привалилась к спинке дивана, словно спрятавшись у Кости за плечом.