Паркер открыла первый эскиз и произнесла:

— Волшебная страна.

Невеста восторженно охнула, и Мак ощутила — так же, как наверняка и ее подруги, — мгновенно вспыхнувшее чувство удовлетворения.


— Кажется, мы победили. А вы как думаете? Боже, я совсем без сил. — Эмма растянулась на диване. — И меня подташнивает. Я забивала панику сладостями. Но мы победили, правда? Если нет, я соберу все свои сбережения и найду наемных убийц для Кэтрин Симан. Она крепкий орешек.

— Она любит дочь, — заметила Паркер.

— Да, это видно, но, боже, мы представили идеальный вариант, а она так и не дала окончательного согласия.

— Согласится, никуда не денется. А если и нет, твои деньги нам не понадобятся. Я сама ее убью. — Потирая шею, Паркер мерила шагами комнату. — Ей нужно все обдумать, обсудить с мужем, а Джессика поговорит с Джошем, выяснит его мнение. Это разумно. Это нормально.

— Рулит Кейт, — напомнила Мак. — Думаю, ей просто нравится пытать нас. Она точно купилась на свадебный торт в форме королевского дворца.

— Ты думаешь? — спросила Лорел.

— Я следила за ней. Я следила за ней, как кошка за мышкой… а, может, я была мышкой, а она — кошкой. Не важно. У нее глаза засверкали, когда она увидела торт. Я прямо слышала ее мысли: «Никто, кроме моей малышки, не получит этот королевский дворец». Мы все попали точно в цель. Эмма, они обе обалдели от твоих кизиловых деревьев с китайскими фонариками. А каскадный букет из тюльпанов? У Джесси глаза вспыхнули от восторга. Вдруг мамочка упоминает, что ее муж не умеет танцевать, и Паркер тут же достает из своего волшебного запаса визитку личного инструктора по танцам.

— Классный ход, — согласилась Эмма. — В любом случае, Мамочка хочет то, что хочет Деточка, а Деточка хочет нас. Я это нутром чую. — Эмма со вздохом рассталась с диваном. — Я должна подготовить нарциссы для девичника. Кто мне поможет отнести тюльпаны?

— Пойду взгляну, вернулась ли моя машина. У меня фотосессия и куча дел в городе. Паркер, если Линда не объявилась, можно одолжить твою машину?

15

В понедельник не объявились ни машина, ни мать. Во вторник терпение Мак начало иссякать, но все ее звонки и на домашний телефон матери, и на мобильный неизменно переводились на голосовую почту.

В среду утром Мак уже всерьез подумывала подать в полицию заявление об угоне своей машины, но быстро поняла, что именно ей придется вносить за мать залог, и отправилась в главный дом выпрашивать завтрак.

— У Паркер срочный вызов. Субботняя невеста проснулась с прыщом на лице или чем-то в этом роде. Эмма ждет раннюю доставку, так что остались только мы с тобой.

— То есть оладий не будет?

— На оладьи у меня нет времени. Господи, скорее бы миссис Грейди стряхнула со своих ног островной песок и вернулась домой. Я должна делать листья и цветы. Возьми булочку.

— Паркер сказала хотя бы примерно, когда вернется?

Лорел оторвала взгляд от теста для цветов.

— Линда не вернула твою машину?

— Они обе пропали без вести. Я оставила дюжину сообщений на голосовой почте. Когда Линда их услышит, ее уши начнут кровоточить и отвалятся. Я пригрозила объявить машину в розыск.

— Так сделай это. Вон телефон.

— Меня арестуют за идиотизм, ведь я сама дала ей ключи. Я проеду мимо ее дома. У меня еще одна съемка, и нужно забрать заказ, который не был готов в понедельник. И мне нужны новые туфли.

— Картер не объявлялся?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты собираешься купить туфли, а это твоя утешительная процедура. Ты ему звонила?

— Зачем? Что я могу ему сказать? Что мне жаль? Я уже это сказала. Что я была не права? Да, я была не права, я знаю, что была не права, но это не меняет то, что я чувствую.

— И что же ты чувствуешь?

— Я ничего не понимаю, я боюсь. Я чувствую себя идиоткой. Можешь все это удвоить, потому что я безумно по нему скучаю. Мне не хватает разговоров с ним. Поэтому я не должна с ним видеться и разговаривать.

— У тебя какая-то нечеловеческая логика.

— Может, он вообще не хочет ни видеть меня, ни разговаривать со мной.

— Трусиха.

— Может быть. Только трусиха без машины. — Мак помолчала, наблюдая, как Лорел раскатывает тесто. — Ты не могла бы одолжить мне свою?

— Могла бы. Но это значило бы потакать твоим отношениям с Линдой. Для этого я слишком тебя люблю.

— Это не потакание, а бизнес. Я запихнула бы оборудование в ее нелепую игрушку, но Линда не оставила ключи. Клиент же не виноват ни в моем малодушии, ни в эгоизме Линды.

— Не виноват, — согласилась Лорел, принимаясь формочкой вырезать первые цветы.

— Я так злюсь. Конечно, злость немного отвлекает от страданий по Картеру, но с тем же успехом я могла бы страдать в собственной машине. Почему Линда так поступает? Только не говори — потому, что я ей это позволяю. Я клянусь — я поклялась бы на крови, — что не собиралась одалживать ей эту проклятую машину. Я ни за что не наступила бы на те же грабли, если бы не особые обстоятельства.

— Я хотела бы поверить, но ничего не меняется, Мак. Ты отдаешь все, она — ничего. Линда, как всегда, в шоколаде. Она вернет твою машину, если и когда захочет. Ты будешь злиться и ругаться. Она выльет на тебя обычное дерьмо, а потом все начисто забудет, поскольку получила, что хотела, и снова стала центром твоего мира. Злись, ругайся сколько влезет.

— И что же мне, по-твоему, делать? Забить ее штативом?

— Я помогу тебе спрятать тело.

— Да, ты помогла бы. — Мак вздохнула. — Ты настоящий друг. А я не всегда трусливая и бесхарактерная.

— Никто и не говорит. Наверное, поэтому я и злюсь ужасно, когда ты проявляешь трусость и малодушие. И ведь всегда с ней. Заставь ее хоть раз заплатить, Макензи. Вот увидишь, в следующий раз получится гораздо легче.

— И что ты предлагаешь? Я же не могу вызвать копов. Я сама дала ей чертовы ключи. И я думаю… нет, я знаю, она нарочно не оставила свои…

— О, мне нравится этот взгляд. Ты уже не похожа на малодушную трусиху. Что ты задумала?

— Линда оставила машину.

— О-о. Мы хотим разбить игрушку? Подожди, я накину пальто и прихвачу старую бейсбольную биту Дела.

— Нет, боже, жестокая душа.

— Я люблю что-нибудь крушить. Отличное лекарство.

— Мы не будем причинять вред машине — она невинная жертва, мы ее отбуксируем. Я могу это устроить.

— Неплохо, но тогда Линде даже не придется за ней приезжать.

— Не к ее дому. — Мак сощурилась, продумывая до конца свой план. — Помнишь, как несколько месяцев назад один парень вмазался в новую машину Дела? Тот механик обо всем позаботился. Пригнал тягач, обеспечил автомастерскую, все. Черт побери, как же его звали? Где Паркер с ее магическими визитками?

— Позвони Делу. Он наверняка помнит. И знаешь, почему мы друзья? Когда ты борешься, Мак, ты прекрасна.

— Так ты одолжишь мне свою машину?

— Обзвони всех, и она твоя.


Завершив съемку, переделав намеченные дела и выполнив поручение Лорел, Мак решила, что заслужила новые туфли… а учитывая триумфы и страдания последних недель, пожалуй, и новые сережки.

Сережки за Линду. Туфли за Картера. Торжество и раскаяние.

Может, заехать к нему, пока она еще чувствует себя сильной и справедливой. Они же взрослые, разумные люди, далеко не безразличные друг другу. Они, безусловно, найдут какой-нибудь компромисс, какое-никакое решение, золотую середину.

Она не хочет его терять, она не хочет жить без него…


Мак бродила по огромному универмагу, пока не наткнулась на священный Грааль — обувное царство «Нордстрома».

Может, купить и новые сапоги? Сапог ведь много не бывает. Новые туфли и новые сапоги подарят ей непоколебимое ощущение уверенности, столь необходимое для встречи с Картером. Можно прихватить бутылку вина как искупительную жертву. Они будут разговаривать, и он будет смотреть на нее так, как смотрит только он. И… нет, нельзя уподобляться Линде и задерживаться, ведь она лишила Лорел средства передвижения.

А вот просто заглянуть к Картеру и подарить бутылку вина — хорошая мысль… Представить все как шутку, разрядить напряжение. Эй, я принесла тебе вино. Может, вечером привезешь его ко мне? Разумеется, придется заехать в супермаркет и купить продукты. Или совершить налет на запасы миссис Грейди.

Нет-нет, думала Мак, нацеливаясь на ярко-голубые ботильоны, мгновенно завоевавшие ее сердце. Ужин необходимо приготовить. Необходимо показать Картеру, что она готова потрудиться ради их отношений, показать, как много он для нее значит.

Именно поэтому она и перепугалась до смерти.

— Простите… Мередит, не так ли?

Мак обернулась и уставилась на смутно знакомую блондинку.

— Нет, вы ошиблись.

— Но ведь вы свадебный фотограф?

— Да. Макензи.

— Ну, конечно! Простите. Я Стефани Горден. В прошлую субботу мы познакомились на свадьбе моего кузена.

— Да, верно. Как поживаете?

— Среди обуви великолепно, как всегда. Какие изумительные сапоги! Мы с Корин сегодня развлекаемся. Корин! Иди сюда и познакомься с Макензи.

О, боже! Как могла судьба вручить ей потрясающие сапоги и в тот же момент лягнуть в живот?

— Корин, это Макензи. Она свадебный фотограф и очень хороший друг Картера.

— Неужели?

— Здравствуйте, Корин.

М-да, к удару в живот можно смело добавить пощечину. Сплошное совершенство — от изящных красных остроносых лодочек до романтично рассыпавшихся по плечам, блестящих темных кудрей.

Глаза, бездонные и завораживающие, оценили Мак, красивые губы изогнулись в вежливой улыбке.

— Привет, Макензи. Потрясающие сапожки.