— Потому что это шокирует, — ответила она. — Люди не могут понять всего этого. Я рассказала некоторым друзьям, которых встретила после ухода Стива, всю историю. Первое, что они не поняли, — это почему я не подала на него в суд, не засадила его за решетку. Все думают, что можно без труда это сделать. Нельзя. Он потерял нашу общую собственность — доказать, что он специально это сделал или украл, было невозможно. Далее, они удивились: почему я сразу не позвонила богатой тетушке и не сказала: «Вышли мне денег, ты можешь себе это позволить». Очень скоро они начинали как-то странно на меня смотреть, словно я все придумала. Я чувствовала себя некомфортно, словно была мошенницей, и перестала рассказывать людям правду, став настоящей обманщицей. У меня было несколько знакомых, но все меньше и меньше настоящих друзей. С настоящими друзьями делишься самым сокровенным. А в историю моей жизни верилось все труднее и труднее.

— Но ты решила позвонить тете Фло. После публикации в газетах, — напомнил Майк.

— Я хотела позвонить ей из-за твоей семьи. И у меня когда-то была семья — совсем не такая, как твоя, но крепкая, дружная, любящая семья. Когда-то Фло и я были очень дороги друг другу, и какой-то степени мы были как сестры. В моей жизни было много друзей из школы и колледжа, но с некоторыми я потеряла связь, выйдя замуж за Стива и переехав, а с остальными — после развода, потому что мне было стыдно от того, какой глупой я была. Когда все уладится, я, может быть, снова свяжусь с некоторыми из них.

Но сначала мне нужно решить все с Фло. До смерти родителей мы не ссорились, а потом она взяла на себя роль родителей. Она стала говорить мне, что делать, что чувствовать, считая, будто несет за меня ответственность. Может быть, наполовину причиной того, что я вышла за Стива, было как раз то, что Фло велела мне не делать этого.

Но я совсем не такая, как ты. Я не боюсь желаний, мне страшно захотеть не тех вещей. Мне не хватает решимости, я еще неопытна.

— Тебе не хватает уверенности. Это появится со временем.

— Майк, речь идет не о каких-то пустяках. Речь идет о жизни, о будущем. Моем. Детей.

— Нашем.

— Перестань, — сказала Крис.

— Можно по-разному причинить себе боль, Крис. Можно причинить себе боль, сделав неправильный выбор и полюбив негодяя, который хочет лишь использовать тебя. Или же не любить того, кто был бы для тебя хорош.

Любить или не любить — вот, кажется, над чем у нее не было контроля, подумалось Крис. Она должна попытаться контролировать свою жизнь.

— Я не слишком беспокоюсь о том, что со мной будет, — сказала она Майку, — потому что не собираюсь торопиться. Но я возненавижу себя, если каким-то образом причиню боль тебе… и им.

Она взглянула на детей.

— Первое, что я заметил, Крис, — это то, что ты хорошо заботишься о них. Ты хорошая мать. Для меня этого достаточно. Я думаю, — произнес он, поцеловав ее в нос, — что тебе можно доверить человеческую жизнь. Я не беспокоюсь о том, что ты со мной сделаешь.

— Майк, когда приедет тетя Фло, ты хочешь, чтобы я осталась с ней в гостинице или жила у тебя?

— Я хочу, чтобы ты осталась там, где хочешь. Но помни, Крис, что твоя тетя через многое прошла и ты должна быть с ней корректна. Будь вежлива и мила с ней. Но также можешь сказать ей, что ты взрослая женщина, мать и должна быть там, где считаешь нужным.

— Она почти то же самое сказала и о тебе.

— Вот как?

— Она сказала: «Крис, скажи этому замечательному мужчине, что ты очень благодарна за все, и пообещай звонить ему и даже навещать».

Майк угрожающе нахмурил брови.

— Ну, — проговорил он, пожав плечами, — если тетя Флоренс окажется действительно неприятной особой, я думаю, мы справимся с этим.

Да, Майк, наверное, мог справиться почти со всем, решила Крис и попыталась уснуть.

Ее всегда привлекали независимость и власть. Ее отца, ее мерзкого бывшего мужа, даже тети Фло. Майк был во многом похож на них всех.


На следующее утро Майк встал пораньше, чтобы нарубить дров. Проснувшись, Крис услышала на улице шум и увидела, как он ремонтирует насос. Он тихо возился с ним, но, когда нужно было о чем-то поговорить, распрямлялся. Даже когда они не разговаривали, все тоже было хорошо. Оказывается, можно молчать, находясь рядом друг с другом. Крис впервые открыла для себя это. В браке у нее никогда такого не было.

Майк пошел с детьми на прогулку, а Крис осталась помыть посуду после завтрака и свернуть спальные мешки. Дети взяли его за руки и не спеша пошли, задавая на ходу тысячи вопросов.

Потому-то она и не пошла с ними. У нее не было иллюзий насчет долгой и счастливой жизни, и она на мгновение поддалась своим желаниям, тому, чего боялась.

Она позволила себе помечтать о том, что у нее и у детей будет мужчина, защитник. Мужчина, который станет любить и заботиться. Она думала, что увидела все это еще в Стиве, но на самом же деле это оказалось жизнелюбие, а не любовь. Она была слишком молода и полна горем, чтобы понять это.

Крис посвятила детям всю свою любовь и внимание, хотя сама была этого лишена, но им не хватало некоторых вещей. Например, счастья их матери. Ее это сильно беспокоило. Что они получили от ее одиночества? Скрытые эмоциональные шрамы, которые дадут о себе знать позднее, препятствуя им создать нормальные отношения? Или они не будут знать, как построить собственную семью, потому что в годы взросления видели только уставшую в отчаянной борьбе мать? Отсутствие отца? Отсутствие возможности видеть, как общаются взрослые, выказывая естественную привязанность, произошедшую от любви? А как насчет улыбки на лице их матери, потому что хороший мужчина занялся с ней любовью?

Кроме шуток, после ночи с Майком она чувствовала себя по-другому: успокоенной, расслабленной, удовлетворенной. И, чувствуя себя хорошо, она была лучшей матерью. Они заметили все эти перемены?

А Майк снабжал их не только кабельным телевидением, новой одеждой и обувью, которая была им необходима для похода в горы. Это были спокойствие и душевное равновесие. Его доверие и уверенность. Она видела, что они по-другому сидели на его коленях, чувствуя себя в безопасности. Им просто необходим отец, особенно теперь, когда большой пожарный показал, что это такое.

Ей хотелось жить так, как они жили несколько дней. Готовить, пока он работает, и удивлять его чем-то особенным. Или не готовить и слушать его жалобы. Она хотела говорить с ним о пожаре и подавать на стол для Мэтти и Большого Майка. Она хотела гулять с детьми в парке, быть домохозяйкой, покупать что-то, что ей не нужно, и спорить о тратах, жаловаться на то, что он никогда не вытирает раковину, и регулярно заниматься любовью. Еще ей хотелось работать над книгой и, может быть, завести еще одного ребенка. И проснуться среди ночи и жаловаться, что он уделяет ей мало внимания, и слушать его извинения и обещания исправиться.

Она хотела обычный счастливый современный брак, в котором полно удовольствия, взаимопомощи и немного проблем, а благоразумным женщинам такое больше не нужно! Особенно тем, кто прыгнул в этот костер и сильно обжегся. Она сама себе не казалась благоразумной.

Майк не просил ее остаться навсегда. Крис надеялась, что и не попросит, но знала, что он подводил к этому постепенно. Она чувствовала это. Если бы она согласилась, то все только бы испортила. Но ей было невыносимо и от мысли, что придется бросить его. Она любила его. И знала это. Если бы у нее только было время подумать над этим.

Но скоро приедет Фло. Думай быстрее, Крис.


Позже, в воскресенье вечером, когда они вернулись в Сакраменто и ложились спать, он спросил:

— Во сколько ты за ней поедешь?

— После полудня.

— Привезешь ее сюда?

— Нет, я забронировала номер в «Красном льве».

— Я буду на работе. До утра вторника.

— Дети и я проведем весь день и вечер с ней, но вернемся сюда, если можно.

— Перестань вести себя так, будто я собираюсь изменить свое решение. Старая тетушка Фло не волнует меня так сильно, как тебя.

— Это потому, что ты ее совсем не знаешь.

— Что она может сделать? Поколотить меня? Да брось, расслабься. Если нужна помощь, звони. Если она попытается похитить тебя, мы придумаем, как с ней справиться.

— Займись со мной любовью, — проговорила она. — Но не делай это так, словно в последний раз.

— А что, есть вероятность, что в последний раз? Если да, то просто не лги, я прошу лишь об этом. Просто скажи правду.

— Я не хочу, чтобы это было так, — произнесла Крис сквозь слезы. — Клянусь, я не хочу.

— Мне этого достаточно.


Аэропорт Сакраменто был маленьким, тесным и оживленным. Крис припарковала машину как можно ближе к терминалу, но все равно какое-то расстояние пришлось пройти. Она держала Кэрри и Кайла за руки. Они были серьезны, хотя и не знали точно почему. Им рассказали о тете Фло, маминой тете из Чикаго, которую они никогда не видели и которую мама не видела уже пять лет. После суда. Она не стана рассказывать эту часть.

Крис так сильно нервничала, что не могла даже заметить, что люди смотрят на нее. Она просто увидела, что они сидят около стойки безопасности, и ждала. И ждала.

Самолет задержали, но Фло вышла быстро. Вероятно, она прилетела первым классом. Ну конечно.

И вот она появилась, еще более великолепная и полная энергии. Она была довольно высокой, но носила каблуки. Она была одета в розовый замшевый костюм и шелковую блузку с глубоким вырезом. На ногах были сапоги, возможно, из рыбьей кожи. У пальто, перекинутого через руку, была светлая норковая отделка воротника. Фло носила так много мехов, сколько могла. Ее серьги с бриллиантами сверкали из-под светло-каштановых волос. Она была великолепна, аристократична. Сорок один год. Старушка тётя Фло. Нужно быть милой с ней.