Когда раздался телефонный звонок, они оба чуть не вскрикнули от неожиданности и ярости на это непрошеное вторжение. Наступила тишина. Джордан бессильно опустил голову на грудь Анни и разочарованно закрыл глаза.

— Черт побери.

Телефон продолжал трезвонить, Анни внезапно вспомнила, зачем она здесь, и поняла, что она должна непременно ответить на звонок. Она выскользнула из под Джордана, натягивая платье на плечи. При этом ее сумка упала с кровати на пол. Отвернувшись он Джордана, она села на край кровати, и спустила ноги на пол. Затем подняла телефонную трубку и глубоко вздохнула.

— Анни Гамильтон, алло?

— Анни, девочка, это была отличная новость! — прогудел в трубке голос. — Тебе следовало сделать это несколько лет назад. Я тебе об этом давно говорил. Конечно, ты можешь заключать контракты на мои книги! Не оставляй меня с этим молокососом, сыном Гарри Робертсона.

Анни рассмеялась. Трелони Грей, как истинный ирландец, не мог не подурачиться. И, конечно, ему и в голову не могло прийти, что в Америке сейчас совсем другое время суток. Он никогда не покидал границ Европы. Анни представила его в кабинете с мебелью в стиле королей Георгов и стенами, закрытыми деревянными панелями. Наверное, он сидит перед камином с бутылочкой виски.

— Я получил твое письмо сегодня утром, — сказал Трелони. — Сразу по возвращении из Нааса со скачек. Моя лошадь отстала от победителя на четверть мили.

Слушая его болтовню, Анни вдела руку в рукав. За спиной раздалось скрипение пружин. Она поняла, что Джордан собирает вещи, высыпавшиеся из сумки, и возвращает их на место, но она старалась на него не смотреть.

— Спасибо, Трелони, я очень рада. Я постараюсь, чтобы ты об этом не пожалел. Но я должна тебя предупредить — Джеку это очень не понравится.

Трелони Грей угрожающе выдохнул:

— Пусть только вякнет, и я вставлю его в свою книгу. Я начал ее как раз с тридцать шестого года. Именно в этом году я и его отец вместе отправились в университет. Гарри Робертсона едва не отчислили за то, что он нарисовал фиговый листок на статуе.

Анни вдруг поняла:

— Ты что, взялся наконец за свои мемуары?

— И получил от этого колоссальное удовольствие, дорогая. Мне есть что вспомнить. Я не рассказывал тебе историю о Вили Моэме и устрицах, это когда ему взбрело в голову поработать официантом на корабле «Блю Трейн»?

— Нет, Трелони, — медленно произнесла Анни, застегивая пуговицы. — Я такого не помню.

К моменту, когда Трелони кончил рассказывать ей свои анекдоты и попрощался, Анни приняла несколько решений. Первое — за эту книгу надо запрашивать самую большую цену. Второе — права на нее надо продать как можно быстрее. Третье — те проценты, которые она получит, дадут ей возможность развивать свое дело на протяжении года, не меньше. Четвертое, и последнее, — она не хочет заниматься любовью с Джорданом.

Смеясь над анекдотами Трелони и прикидывая, удастся ли издать книгу к следующему Рождеству, Анни каждую секунду помнила о Джордане и чувствовала на своей спине его взгляд. Когда Трелони повесил трубку, она некоторое время продолжала сидеть с трубкой у уха, стараясь собраться с мыслями. Затем аккуратно положила ее на рычажок и выпрямилась. Джордан сидел на кушетке, его волосы были взъерошены, полы рубашки были выпущены из брюк, он смотрел на нее.

Она коротко рассмеялась.

— «Такова прихоть Судьбы». Кажется, так говорят в «Джентльмены предпочитают блондинок»? — Она отыскала на полу туфли и втиснула в них ноги. — Джордан, мы, похоже, сошли с ума. Чем мы занимаемся здесь?

Джордан поднял брови.

— Сексом, — отважился он признаться. Анни увидела, что лежало рядом с ним. Сверточек, выпавший из ее сумки. Со смущением Анни поняла, что это — то, что она приобрела в гостиничном киоске. Пачка презервативов. Джордан заметил ее взгляд и полез в карман, из которого извлек абсолютно такую же пачку.

Некоторое время Джордан испытующе глядел на нее и внезапно хлопнул рукой рядом с собой.

— Садись сюда, о мудрейшая из женщин, и расскажи, что ты там замышляешь. Это был тот самый Трелони Грей?

Анни села рядом, сохраняя некоторую дистанцию, и рассказала о том, что решила создать свое собственное агентство. Джордан расспросил о деталях — об авторских правах, об агентствах и процентах. Оба они понимали, что этот сугубо деловой разговор поможет им остыть… И это сработало. Мысли Анни переключились на аукцион, который ждал ее в Нью-Йорке. Джордан принял свой привычный вид внимательного слушателя.

— Давай, дерзай! — с чисто американским энтузиазмом воскликнул Джордан. — У тебя получится, я уверен! Анни покачала головой, вспомнив об его собственных целях.

— Мои цели такие скромные в сравнении с твоими. С твоим будущим постом.

— Погоди, мне еще надо победить.

— Все прочат тебе победу. А знаешь, мне только недавно пришло в голову, что я тоже хочу почувствовать себя победителем.

— Что-то в этом роде я слышал и от Джинни. — Джордан вздохнул и провел рукой по лицу. — Она мне очень сильно помогла. Не знаю, как бы я справился без нее. Жаль, что сейчас ей пришлось уйти в тень — ради успеха избирательной кампании. Я даже не могу просто упоминать ее имя, чтобы не растерять голоса. И мне как-то стыдно перед ней.

— А ты никого не слушай, — сказала Анни. — Советчики не всегда дают правильные советы. Если ты хочешь стать хорошим президентом, тебе следует иногда принимать то решение, которое тебе подсказывает твоя интуиция. Ты должен дать ей понять, насколько ты ей благодарен.

Джордан глянул на нее.

— Но как? Когда я откровенно заявлял, что во многом полагаюсь на ее разум и ее взгляды на мир, это привело лишь к тому, что люди стали поговаривать, что я смотрю ей в рот и на деле править страной будет она.

Анни прищелкнула языком.

— Да пусть говорят что угодно. В конце концов, выбирают-то они тебя, а не ее. Самое главное не слова, а чтобы люди почувствовали, как ты к ней относишься.

Джордан немного подумал.

— А что я должен сказать?

— Да что тебе подскажет твое сердце. Скажи просто, что любишь свою жену, что гордишься ею. И не надо вдаваться в подробности.

— Никаких объяснений и оправданий.

— Именно так.

— Что подскажет сердце, — медленно повторил Джордан. — Да, пожалуй, ты права. — Он глянул на нее так, что у нее закололо в груди. — Знаешь, ты все-таки потрясающая женщина.

Анни улыбнулась.

— Я знаю.

Она увидела, что его лицо опять затуманилось страстью. Надо скорей прервать это чарующее, обжигающее молчание.

— Джордан, тебе не пора обратно? — Джордан глянул на часы.

— Иисус, уже пять часов! — Он вскочил. — Мне надо успеть к утреннему выпуску новостей.

Джордан пересек комнату и поднял свой пиджак. Запустив руку в карман, он глянул вниз и поспешил застегнуть рубашку. Вдруг он остановился и лукаво глянул на Анни.

— Ага, одна пуговица у меня пропала. Интересно, кто это ее у меня оторвал? — Анни вспыхнула.

— Что ты думаешь о моей маскировке? — спросил он, доставая маску для «Халловена». Анни рассмеялась.

— Да, я знаю, как я выгляжу, — сказал он. — Но в службе безопасности ребята незатейливые — это они додумались устроить «Халловен» у нас в самолете, и чтобы у каждого была маска «президента».

— Выбрал хотя бы Линкольна или Рузвельта. — Джордан повесил маску на запястье.

— Я взял первое, что подвернулось под руку. В конце концов она позволила мне пробраться сюда. Надеюсь, она поможет мне и на обратном пути. Ты не волнуйся, я надену ее, только когда буду входить в гостиницу.

Он подошел к столу и написал что-то на бумаге.

— Здесь написано, как до меня добраться, если объявится Том. Если меня не будет, оставь сообщение: «Анни сказала, что все в порядке». Если он попытается связаться со мной, я дам тебе знать. И постарайся не волноваться, — добавил он, уловив тревогу в ее глазах. — Мне кажется, он умный парень.

Внезапно Анни вспомнила одну вещь.

— Подожди!

Она подбежала к столику и вытащила из сумки фотографию Тома, которую специально привезла для Джордана. Только сейчас она поняла, почему выбрала именно эту. Здесь Том был просто вылитый Джордан. Держа фотографию так, чтобы он не мог ее видеть, Анни запихнула ее в карман его пиджака.

— Что это?

— Подарок. На счастье. Посмотришь позже, когда рядом никого не будет.

Джордан нежно погладил карман, в глазах его мелькнула догадка.

— Я хотел бы когда-нибудь встретиться с ним, — произнес он. — Конечно, я ему ничего не расскажу. Я слишком много поставил на карту. Но мне очень бы хотелось его повидать.

— Я знаю. Я подумаю об этом.

Она молча наблюдала, как он застегивает пиджак. Больше его ничего здесь не держало. Джордан легко опустил руки на ее плечи.

— Ну что, мне, наверное, пора…

Анни молча кивнула. Она в последний раз жадно глядела на его лицо, на его рот, глаза, непокорные волосы — она хотела запомнить каждую черточку. Его глаза говорили ей то, что она хотела, так хотела от него услышать, все эти долгие двадцать два года.

Джордан наклонился.

— Это за моего сына, — он поцеловал ее в щеку. — Это за тебя, — он поцеловал ее в другую щеку. — А это за меня. — Он прильнул губами к ее губам.

Анни от неожиданности отпрянула — насколько ей позволили туфли на высоких каблуках, чувствуя, что его руки сжимают ее все сильнее. Но внезапно Джордан отпустил ее и выскользнул в коридор. Дверь захлопнулась.

Анни приложила руку к губам. Они горели. Она даже не слышала звука его шагов.

34

Разговорчивый малый

— Роза? Это Рик. Что, черт побери, происходит?

— А что происходит?

— Прекрати меня дурачить! Это серьезно.

— Что именно?

— В пять утра парни из службы безопасности сообщили мне, что «потеряли» Джордана.

— Как это они его не уберегли?

— Это он сбежал. Сказал, что прогуляется на свежем воздухе.