– Соври чего получше, милашка! Я ж видела, как эту штуковину бросил вон тот малый, и ты видела это тоже! А теперь убери-ка свои лапы, а не то я выцарапаю твои хорошенькие глазки!

Началась совершенно отвратительная свалка, причем противница кусалась, царапалась и визжала, словно дикая кошка. Она сбила с головы Андреа шляпку с вуалью, измочалила оборки на платье и прошлась по подолу юбок своими грубыми грязными башмаками, изрядно располосовав их. Безусловно, для этой побирушки драка была привычным делом, и Андреа удалось одержать над нею верх только благодаря присутствию духа. Однако ей недолго было суждено пожинать плоды своей победы. Все еще не желая уступать, побирушка бросилась было в новую атаку, но тут Андреа заметила, что Ральф с ужасающей скоростью возвращается обратно.

Она попыталась было бежать, но успела сделать лишь несколько шагов к спасению, когда ей в плечо впилась грубая рука, заставившая ее повернуться. Злобно скалясь, Ральф смотрел на нее сверху вниз.

– Хватит, поигрались, сестричка, – сказал он.

Прежде чем Андреа нашлась что ответить, противница подскочила к ней и попыталась снова отнять фигурку.

– Вали-ка ты отсюда, Берти, – рявкнул на нее Ральф. – Тебе нечего совать сюда свой нос.

– Но ведь это я нашла, Ральф, – упрямилась побирушка.

– Это моя штучка, – снова свирепо рявкнул на нее Ральф. – А теперь убирайся, да поживее, а не то я, пожалуй, шепну твоему старику, что ты лезешь куда не просят, и тебя надо поучить малость хорошим манерам.

Берти неохотно удалилась, бурча под нос ругательства, и Андреа осталась лицом к лицу с Ральфом.

– Хы, да ты никак надумала выследить меня? Надумала перехитрить старину Ральфа? Это не лучшая выдумка, милая мисс Олбрайт, – глумливо скалясь, сказал он.

– Я… Я вовсе не… – смущенно прошептала Андреа.

– Не смей мне врать, бабенка! – прорычал Ральф, встряхнув ее так, что у нее застучали зубы. – Я не слепой и не дурак!

– Ну хорошо! – попыталась она собраться с духом. – Я… следила за тобой.

– Хотела крысенка отыскать, – продолжил он.

– Да, – прошептала она. – А почему бы и нет?

– Потому, что я с тебя сдеру за это штраф. Еще две тыщи, – отвечал он со злорадной улыбкой.

– Чего-то подобного я и ожидала, – пожимая плечами, холодно произнесла Андреа. – Непонятно только, к чему называть такие цены. Ваша бухгалтерия все равно будет работать в вашу пользу, мистер Маттон. Мне не собрать и десятой доли того, что ты от меня хочешь.

– Да неужели ж я буду обманывать такую милую куколку, как ты, миссис? – глумливо спросил он.

– Равным образом как и делать предметом торговли своего собственного сына, – запальчиво отвечала она.

– И я продам его по самой высокой цене, можешь не сомневаться, – нимало не смущаясь, закончил он. – И учти, что цена будет расти – чем дальше, тем больше. А ежели ты опять выкинешь пакость навроде сегодняшней, то попомни мои слова: я и торговаться с тобой не буду. Разорву нашу сделку, и ты никогда не получишь крысенка назад.

Тут его взгляд упал на бронзовую фигурку, которую Андреа все еще сжимала в кулаке.

– И не пытайся впредь подсовывать мне вместо товара такое дерьмо, как это. На кой черт мне эта фитюлька? Это что, дверная ручка с крыльца какого-нибудь богатея?

– Я просто подумала, что она понравится лично тебе, – горько улыбнувшись, отвечала Андреа. – Уж очень вы похожи.

– Ты лучше не цепляйся ко мне, милашка, – злобно сощурившись, пробурчал Ральф. – А то как бы хуже не вышло. И впредь старайся таскать свои пакеты почаще и пихать в них побольше барахла. Крысенок так пищит, что всерьез начал действовать мне на нервы, и чем быстрее ты заплатишь его долг, тем лучше будет для всех нас. Мы ж никому не хотим зла, так, детка?

– Попробуй только дотронуться до него своими грязными лапами! – воскликнула Андреа, гневно сверкая фиалковыми глазами, а внутри содрогаясь от страха, – и я клянусь, что найду способ свернуть твою гнусную шею!

– И станешь платить мне за это еще больше! – расхохотался негодяй.

– Я бы, может, и попыталась платить, но учти, что полиция уже знает о кражах, и все стали запирать свои вещи на ключ. Теперь мне не подобраться к ним так запросто – меня тут же схватят.

– Чего же ты раньше не сказала? – спросил он ее почти дружелюбно. – Нешто я оставлю без помощи своего партнера?

– Я не ваш партнер, мистер Маттон.

Он не обратил внимания на ее возражение, извлекая из кармана связку каких-то странных предметов, которые Андреа видела впервые в жизни. Он принялся демонстрировать их один за другим, попутно поясняя их назначение.

– Вот это – отмычка. Ты только вставь ейную бородку до конца, и она откроет тебе любой замок – хучь на шкафу, хучь на сундуке. Это, – он продемонстрировал ей три изогнутых в дугу предмета разной толщины, – отмычки тож, только для самых махоньких замочков, – и он извлек следующий предмет, напоминавший по виду ножницы. – А эти щипчики прячут в ладонь. Самые шустрые щипачи могут ими срезать побрякушки у чувихи с шеи или даже с ушей, ровно когда она в них выгуливает напоказ. Ты только не робей да поднавострись орудовать этими штучками, и у тебя в момент окажутся и камешки, и навар – сколько захочешь.

– Я так полагаю, что чувиха – это та, кого обокрали, а что такое щипач?

– А это спец по камушкам, детка, – не скрывая удивления такой ее необразованностью, хихикнул Ральф. – Такой же вор, как ты, только пошустрее.

– А навар?

– Деньжата. Монета или капуста. Кое-кто зовет их сахарком, кое-кто подмазкой.

– Когда речь идет про деньги в твоих руках, я могу назвать их только ворованными.

– Да зови как хочешь. Только не ленись таскать мне побольше. Доставляй каждую неделю в отель, как договорились, и с твоим бесценным Стиви будет все о'кей. И не вздумай срок пропустить или следить за мной – я враз отниму у него жратву.

– Я не смогу принести тебе пакет на следующей неделе, и потом тоже не смогу, – побледнев, сказала Андреа.

– Ты что, шутки шутить вздумала, детка? – Улыбка Ральфа снова стала походить на звериный оскал.

– Нет, просто моя хозяйка собирается поехать вместе со мною на Столетнюю выставку в Филадельфию, и я точно не могу сказать, как долго мы там пробудем, – вот и все.

На физиономии Ральфа отразилась усиленная работа мысли, но через минуту с алчным блеском в глазах он, к удивлению Андреа, пробурчал:

– Валяй. Там ты наверняка сумеешь натаскать побольше. С теми штучками, что я тебе дал, ты запросто вернешься с мешком барахла и враз сможешь выкупить своего крысенка, а я стану богач навроде короля. – Заметив явное недоверие на ее лице, он добавил: – Можешь не беспокоиться за своего ублюдка. С ним ничего не случится, покуда ты меня слушаешься. А вздумаешь перечить – тут же пожалеешь. И не сумлевайся – я разыщу тебя мигом, стоит тебе вернуться в город.

ГЛАВА 4

Филадельфия – июнь, 1876

Прошло почти три недели с той памятной беседы за ленчем между Брентом и Кеном, и вот в конце июня Брент стоял, изучая обстановку, в просторном холле отеля «Континенталь» в Филадельфии. С помощью такого чудесного средства, как телеграф, он смог зарезервировать себе апартаменты в этом солидном заведении, где во времена оные соблаговоляли останавливаться президенты и особы королевской крови. И теперь, глазея на бесчисленное количество постояльцев, торопившихся по своим делам и толпившихся в холле, Брент не без основания удивлялся, как у администрации отеля нашлось место, чтобы принять здесь и его скромную персону. Казалось, что не только отель, но и весь город кишит посетителями и туристами, жаждущими ознакомиться с чудесами Столетней выставки. Брент, конечно, не был в этом смысле исключением, однако его визит в Филадельфию не был связан лишь с одним любопытством к достижениям прогресса. Он прибыл сюда по приглашению агентства Пинкертона, которое организовал для него Кен. По правде говоря, Брент поначалу удивился, что предложение Кена не оказалось шуткой. Еще больше его удивило то, что ему предложили отправиться не в Вашингтон, а в Филадельфию. Кен быстро разъяснил это недоразумение.

– Судя по всему, наш воришка переехал, по крайней мере временно, поскольку поступили сведения о ряде сходных с прежними пропаж из Филадельфии. В Филадельфии сейчас проходит Столетняя выставка, и именно там сейчас собрались самые богатые сливки общества. А это всегда служит приманкой для всех преступников, от примитивных карманников до виртуозов своего дела. И нет ничего удивительного, что нашего потенциального клиента тоже повлекло туда.

– Но почему ты считаешь, что имеешь дело именно с тем самым «клиентом»? Ведь ты сам только что сказал, что подобные мероприятия притягивают воров со всего света, и ответственным за происшедшие в Филадельфии кражи может быть совершенно другой человек? Ты не думаешь, что тот, кто тебя интересует, по-прежнему орудует в Вашингтоне?

– В Вашингтоне кражи прекратились, – кивая головой, возразил Кен. – По крайней мере те, которые я обязан расследовать. И к тому же установлен ряд сходных обстоятельств, сопутствующих кражам в Вашингтоне и кражам в Филадельфии. Наш воришка имеет странную привычку оставлять место преступления в удивительно опрятном виде, зачастую даже более опрятном, чем до кражи.

– Он что же, не жалеет времени на то, чтобы вытереть пыль и вытрясти ковры после того, как совершает кражу? – со смехом спросил Брент.

– Не совсем так, но мы должны учитывать этот факт, если хотим вести расследование всерьез, чтобы не упустить его. Или ее. Нельзя исключать и возможности того, что крадет женщина, тогда многое становится понятно.

– Та имеешь в виду эту самую привычку быть аккуратным? – удивленно осведомился Брент. – Неужели ты так недальновиден, Кен? Да я с ходу могу назвать тебе с полдюжины джентльменов из моего ближайшего окружения, которые педантичны до отвращения. Они вызывают у меня дикое раздражение, потому что я по сравнению с ними выгляжу полнейшим неряхой, и моя драгоценная матушка всякий раз напоминает мне об этом как об основной причине того, что я до сих пор не в состоянии приискать для себя подходящую партию.