Наконец-то у Брента появилось преимущество перед вором, и преимущество немалое. Как бы проворно ни убегал его «клиент» и как бы тщательно ни кутался с головы до ног в черный плащ, Брент успел разглядеть, что сложение у воришки довольно хлипкое. Скорее всего, это был мальчишка. Весьма искусный в воровском ремесле и хитрый мальчишка. Если бы только Бренту удалось схватить его, у него не» будет ни малейшего шанса вырваться. Разве что он вооружен револьвером. Или ножом.

Эта мысль заставила Брента помедлить. Несмотря на свое несомненное физическое превосходство перед преследуемым, Брент все же должен был быть осторожен. Пытаясь найти хоть какое-то подобие оружия, Брент подобрал для этой цели единственное, что удалось обнаружить: длинную тонкую палку чуть побольше полицейской дубинки. Пожав плечами, он решил, что лучше что-то, чем ничего. Теперь, вооруженный дубинкой и лампой, он счел возможным отправиться на поиски вора.


Андреа, прижимаясь спиной к двери, слышала, как его шаги раздаются все ближе и ближе. Вот он остановился один раз и второй, и по скрипу несмазанных петель она поняла, что преследователь проверяет все выходящие в коридор двери. Когда шаги приблизились к той комнате, где укрылась она, из-под двери просочились лучи света.

Проклятье! Ему и в самом деле повезло – он натолкнулся на лампу! А на двери нет задвижки, и ничего под рукой, чтобы хоть как-то ее подпереть, и она ничего не сможет сделать, чтобы помешать преследователю обнаружить и схватить ее. Разве что…


Брент толкнулся в четвертую дверь, которая казалась прикрытой, но не запертой, словно что-то с той стороны мешало ее распахнуть. Он налег посильнее, и дверь подалась внутрь – она наверняка не была заперта. И все же что-то не давало открыть ее до конца – то ли упавшая мебель, то ли… маленький воришка.

Он наваливался на дверь вновь и вновь, но та больше не поддавалась его усилиям. Наконец он отступил назад, насколько позволяла ширина коридора, разбежался и со всей силы саданул плечом по деревянной панели. Совершенно неожиданно дверь распахнулась безо всякого сопротивления, так что Брент с разгона потерял равновесие и головой вперед влетел в дверной проем. Падая на пол, он лишь старался не разбить полную керосина лампу, чтобы не устроить пожар в театре и не сгореть тут, чего доброго, живьем. Справившись с этой задачей, он только и успел заметить, как закутанная в черное фигура прошмыгнула в распахнутую настежь дверь.


Пользуясь слабым отблеском света, даваемого лампой, Андреа что есть духу неслась обратно по коридору к боковому выходу из театра, пребывая в тем большем смятении, что успела разглядеть ворвавшегося вслед за нею в комнату человека. Она чуть не лишилась чувств, узнав в нем Брента! Она еще не успела добежать до выхода, когда услыхала, что он уже снова гонится за нею. Зацепившийся за что-то шарф чуть не задушил ее, но она рванулась и освободилась, оставив на торчавшем в стене гвозде клочок материи.

Понимая, что ей не успеть добежать до двери, Андреа попыталась свернуть налево. Взлетев по короткой лестнице, она выбежала на сцену, по пятам преследуемая Брентом, освещавшим дорогу себе – и ей – спасенной им лампой. Он был так близко, что она ясно слышала его тяжелое дыхание, и при желании он, наверное, мог бы огреть ее этой ужасной дубинкой, которую сжимал в руке. И тут позади нее вдруг раздался шорох, странный клацающий звук и еще более странное жужжание. Все это сопровождалось градом ругательств из уст Брента, причем было такое ощущение, что его голос удаляется и доносится откуда-то сверху.

Прикрывая лицо краем капюшона, Андреа рискнула бросить короткий взгляд через плечо. То, что она разглядела, заставило ее остановиться и в изумлении уставиться на представшую перед ней картину. В шести футах над сценой беспомощно висел Брент, одной ногой угодивший в петлю тянувшейся откуда-то сверху веревки. Судя по тому, как он ругался, он не был ранен – если не считать его мужского самолюбия. По какому-то чудесному стечению обстоятельств, он все еще держал в руках лампу, освещавшую сию занимательную сцену.

Несколько секунд Андреа в немом изумлении взирала на Брента, извивавшегося на веревке и описывавшего у нее над головой широкие круги. Затем, собравшись с духом и постаравшись говорить как можно более низким и хриплым голосом, она прорычала:

– Ты в порядке?

– Черт бы тебя побрал! – донесся ответный рев. – Конечно нет! Сними меня отсюда!

– Черт бы тебя побрал! – отвечала она все тем же хриплым басом. – Ты что думаешь, я чокнутый? Нет уж, оставайся-ка ты там, наверху, тогда и моя шкура будет целее.

Брент сделал героическое усилие, чтобы говорить спокойно.

– Если ты поможешь мне спуститься, я обещаю, что помогу тебе получить самый мягкий приговор. Я адвокат. И для меня не секрет, как проделать такую штуку.

– Да будь ты хоть сам папа римский. Я не могу спустить тебя оттуда, потому как понятия не имею, как это делается. Я и сейчас не знаю, как тебя вообще угораздило так попасться.

– Я споткнулся о какую-то веревку – судя по всему, это часть от механизма поднятия декораций, – и от толчка почему-то сработала лебедка. Если ты поищешь хорошенько за кулисами, то наверняка найдешь ее и сможешь опустить веревку.

– Гони лампу, не то мне ничего не найти, – грубо потребовала она.

– Отлично. Вот возьми. И поторопись, ладно? Кровь уже прилила у меня к голове.

Найдя среди реквизита какую-то скамеечку, Андреа взобралась на нее и, старательно прикрывая лицо от Брента, взяла у него лампу. Потом поставила ее в дальний угол сцены и осведомилась:

– Эй, мистер, у тебя есть нож?

– Да, у меня есть маленький складной ножичек. А в чем дело?

– Да в том, что придется тебе пустить его в ход, чтобы себя освободить. По моему разумению, минут за двадцать ты справишься.

– Но это не входило в наш уговор! – возмутился Брент.

– А я с тобой и не думал ни о чем уговариваться, – заявила Андреа. – Но ты слушай сюда. Я такой добрый, что не оставлю под тобой лампу, и ты не брякнешься прямо на весь этот горящий керосин. А к тому же я постараюсь сделать твое приземление помягче.

Стараясь не вслушиваться в эпитеты, раздавшиеся в ответ из уст Брента, Андреа кое-как выволокла из скопившегося за кулисами хлама кровать, на которой по счастью оказались достаточно мягкий матрац и одеяло.

– Желаю мягкой посадки, законничек! – с издевательским хохотом прохрипела она. – Живи себе покуда!

– Стой! – заорал Брент ей вслед. – Наглец, ты что же, оставишь меня болтаться на этой чертовой веревке, как будто я мартышка на ветке!

– Похоже, мозгов у тебя поменьше, чем у той самой мартышки, не то ты бы уж давно сам оттуда спустился! – отвечала она. – Давай-ка работай головой, адвокат ученый!

Будучи уверенной в том, что Бренту не доставит особого труда выбраться из ловушки, Андреа бегом вернулась в отель, где без приключений добралась до своего номера и присоединила последнюю добычу к накопленным ранее сокровищам. Наконец-то она была в безопасности, причем к тому же и в полной уверенности, что Брент не узнал ее. О, если бы это было не так, он наверняка разъярился бы в десять раз сильнее. Ей оставалось лишь благодарить судьбу за чудесное спасение и радоваться тому, что теперь она сможет оставить свой отвратительный промысел – тем паче что она, похоже, исчерпала все возможности своего ангела-хранителя.


Брент кое-как добрел до отеля и ввалился к себе в номер, все еще разъяренный донельзя и к тому же со страшной головной болью – результатом столь долгого пребывания в подвешенном вниз головой состоянии. Ух, добраться бы ему только до этого недоростка – проклятый бандюга заплатил бы за все! Брент рухнул поперек кровати, не в силах даже снять с себя одежду. Он все еще изобретал различные способы мести так унизившему его воришке, когда на него навалилось благотворное забытье.

На следующее утро Брент по-прежнему страдал как духовно, так и физически. Он умылся, переоделся и, вынимая из кармана измятого и испачканного в последней переделке костюма ключи, бумажник и всякие мелочи, наткнулся на клочок черного атласного шарфа. Он видел, как убегавший вор зацепился за гвоздь, торчавший из стены в злополучном коридоре, и машинально сунул обрывок в карман, а потом по вполне понятным причинам позабыл об этой улике. Теребя в руках шелковистую ткань, он размышлял, что мог бы установить с помощью этой улики, как вдруг почувствовал нечто странное, ужасно знакомое. Поднеся обрывок шарфа к носу, он старательно принюхался. Боже правый! Ведь именно так пахли те самые духи, которые он подарил ей вчера утром. Те самые духи, которые мучили его на протяжении всего дня, ведь он просто сгорал от желания прижать к себе в страстном объятии так манившее его тело, источавшее этот аромат!

Ошеломленный, Брент рухнул в оказавшееся под рукой кресло в полной прострации. Нет, этого не может быть! Наверняка это всего лишь необычайное совпадение! Или он не ошибся? Внезапно в его памяти всплыли все случаи, когда Андреа старалась распрощаться с ним пораньше – с тем только, чтобы потом неожиданно столкнуться с нею в гораздо более поздний час. Но у нее всегда находилось достаточно логичное – или похожее на логичное? – объяснение столь странным столкновениям. И он готов был прозакладывать свой последний доллар за то, что именно ее увидел в свете уличного фонаря прошлым вечером, когда бросил игру в карты и ринулся в ее номер, где она встретила его в ночной рубашке, по всем признакам, только что поднявшись со смятой постели! Боже, что за спектакль она ухитрилась перед ним разыграть!

Более того – стало быть, именно она чуть не попалась ему в руки прошлой ночью в театре! Именно она оставила его болтаться вверх ногами, а сама преспокойненько удалилась к себе в отель! Вспоминая обстоятельства этой злополучной ночи, он был теперь уверен, что успел заметить белоснежную кружевную сборку, на мгновение выглянувшую из-под края бесформенного черного плаща. Конечно, у него в тот момент была не лучшая точка для наблюдения, но он готов поклясться, что прошлой ночью гонялся за женщиной!