Уже часом позже Андреа поздравляла себя с удачно прошедшей краткой вылазкой. Она посетила три отдельных номера и собрала немалый урожай. В последнем из обкраденных ею номеров остановилась итальянская графиня со своим любовником, что и стало причиной выбора Андреа. Чванливая аристократка постоянно появлялась в свете, увешанная драгоценностями в три ряда, большая часть из них покоилась теперь в сумочке у Андреа. Такие вещи, как огромных размеров бриллиант, рубиновое ожерелье да в придачу такие же серьги, сами по себе могли бы стоить вожделенных двадцать пять тысяч долларов, если бы только Ральф не занизил так бессовестно их цену под предлогом необходимости платить перекупщику.

Пожалуй, теперь она может считать свой промысел законченным. Какое облегчение – знать, что отныне ей нет нужды лазить по ночам в чужие номера, трепеща перед агентами Пинкертона, злобными собаками, перед опасностью каждую минуту быть схваченной и отправленной в тюрьму. Отныне она свободна и скоро получит свободу и Стиви. Все, что остается сейчас ей проделать, – потихоньку пробраться со своей добычей к себе в номер.

Андреа приоткрыла дверь в коридор и с удивлением и испугом обнаружила, что, вопреки ее ожиданиям, там кто-то есть. Прямо к ней направлялась сама блистательная графиня в сопровождении любовника!

Проклятье! Всего одна минута – и она была бы уже далеко отсюда! А теперь ей надо либо где-то укрыться, либо постараться удрать через балкон.

– Ни за что на свете не стану больше прятаться под кроватью и слушать любовные охи и вздохи, как тогда, с Фредди и Люсиль, – поклялась она себе.

В то время, когда графиня отпирала дверь в свой номер, Андреа уже перелезла через перила балкона, со страхом разглядывая такую далекую землю в двух этажах под нею. Она не имела ни малейшего представления о том, как ей удастся спуститься отсюда, не свернув себе шею и не привлекая ничьего внимания. Судя по всему, ей придется торчать здесь до утра – или до той роковой минуты, когда графине с приятелем взбредет в голову полюбоваться на звезды.

Тут она разглядела фигурную решетку, украшавшую фасад отеля. Она начиналась примерно в двух футах от балкона. Если ей хватит ловкости перебраться на нее и решетка окажется достаточно прочной, появится шанс покинуть укрытие до утра.

Затаив дыхание, чувствуя себя так, словно она дебютирует в цирке, с трудом балансируя тяжелой сумкой с украденным, Андреа двинулась вдоль балконных перил к решетке. Покрепче ухватившись за перила, она протянула дрожащую руку в сторону чугунных завитков. Ее пальцы наконец сомкнулись мертвой хваткой вокруг холодных прутьев, безжалостно давя вьющиеся по ним стебли плюща. Вот она перенесла на решетку правую ногу. А с левой ногой возникла проблема – вернее, с ее юбками, которые оказались чересчур узкими, и не давали ей необходимой свободы движений.

Андреа замерла в неподвижности, распластавшись между балконом и решеткой. Тяжелая сумка тянула ее к решетке, тогда как основной точкой опоры все еще оставался балкон. В этой позиции она не могла двинуться ни вперед, ни назад, и уж конечно и речи не могло идти о том, чтобы освободить одну руку и приподнять проклятые юбки! Попросту говоря, она попалась! Разве что она решится разжать руки и грохнуться оземь с высоты пятнадцати футов!

До смерти испуганная, разозленная, готовая в любую минуту разрыдаться от отчаяния, Андреа рванулась изо всех сил. О, какой музыкой прозвучал для нее треск рвущейся материи! Еще один рывок, и вот уже она обеими ногами стоит на завитках чугунной решетки. Распластав руки по стене, она помедлила мгновение, переводя дыхание и набираясь храбрости для спуска, который оказался не так уж труден. Осторожно согнула колени и потянулась дрожащими руками к решетке под собою, двигаясь, словно запутавшаяся в паутине муха (хотя мухе наверное, было бы легче орудовать своими шестью лапами, не связанными ни сумкой, ни юбками).

Осторожно, проверяя на прочность каждый прут, на который ей предстояло опереться, Андреа принялась спускаться вниз. И все же, несмотря на свою осторожность, в пяти футах от земли, когда ей уже показалось, что она вот-вот окажется в безопасности, Андреа поставила ногу на ржавый прут, который подломился под ее тяжестью. С хриплым придушенным криком она рухнула на клумбу, давя росшие там цветы.


Брент совершал последний обход вокруг отеля в безотчетной надежде высмотреть кого-то или что-то, не подходящее ко времени и месту, прежде чем отправляться спать. Конечно, ему хотелось захватить врасплох вора, хотя он уже мало верил в такую удачу. Этот малый оказался чересчур шустрым, он всегда умудрялся хотя бы на шаг опередить Брента и остальных детективов.

Он как раз заворачивал за задний угол отеля, направляясь в сторону улицы вдоль его боковой стены, когда услышал какой-то хруст, словно от сломанных прутьев. Взглянув в ту сторону, он успел заметить, что кто-то упал с решетки, украшавшей фасад здания. В ту же секунду в нем проснулся инстинкт охотника. Почему-то он не сомневался – он был твердо уверен, – что заметил пресловутого вора. Не успел упавший подняться на ноги, как Брент ринулся в погоню.


Андреа только было собралась ощупать свои конечности на предмет возможных переломов и ушибов, когда услыхала, что кто-то бежит в ее сторону. Она тут же подскочила и, бросив один короткий взгляд через плечо, бросилась наутек от погони, прочь от отеля. Подбегая к горевшему на перекрестке газовому фонарю, она каким-то чудом умудрилась накинуть на голову капюшон и замотать нижнюю часть лица черным атласным шарфом. Перебежав улицу, она кинулась в первую попавшуюся темную аллею.

Благодаря тому, что юбки у нее были изрядно изорваны, она могла бежать с предельной скоростью. И все же, несмотря на все усилия, она чувствовала, что преследовавший ее мужчина настигает ее. Она еле успела увернуться от низко растущего сучка и едва успела подумать о том, что вряд ли его удастся миновать гнавшемуся за ней мужчине, как услышала глухой стук, падение и проклятье.

Выбежав на другой конец аллеи, Андреа свернула налево, пересекла улицу возле перекрестка и поскорее завернула направо за угол первого же здания. Укрывшись таким образом от взгляда преследователя, она прислонилась к каменной стене, чтобы хоть немного восстановить дыхание и осмотреться. Вслушиваясь в то, что творилось позади, она страстно надеялась на то, что ей удалось сбить погоню со следа. Если он побежит от перекрестка в противоположную сторону – она спасена. Если же нет…

В отличие от ее мягких туфель, тяжелые подметки гнавшегося за нею мужчины грохотали по тротуару не хуже барабанов судьбы, если таковые вообще существуют. Она ясно слышала, как он в растерянности остановился, и затаила дыхание, ожидая, что ей повезет и он выберет другую дорогу. Но вот он опять побежал, побежал в ее сторону. И снова Андреа пустилась наутек, стараясь держаться в самых темных местах, прижимая к себе драгоценную сумку с добычей. К ее ужасу, шаги преследователя раздавались все ближе.

В тот момент, когда она уже была уверена, что он вот-вот схватит ее, она обнаружила, что бежит вдоль стены здания театра, где нынешним вечером была вместе с Брентом. Повинуясь инстинкту самосохранения, словно преследуемая львом лань, она проскочила в узкий проход, начинавшийся у бокового входа в театр. И тут же, к вящему своему ужасу, поняла, что попала в тупик, из которого можно выбраться лишь по тому пути, по которому она сюда забежала. И единственный выход перекрыт погоней.

Она закрутилась на месте, в отчаянии попытавшись проникнуть в выход на сцену, который наверняка был заперт, но ведь ей некуда было податься. Неожиданно дверь поддалась ее напору и легко распахнулась. Она шагнула внутрь, в полную темень. Практически потеряв всякую ориентировку, она тем не менее понимала, что, просто стоя на месте, наверняка окажется тут же схваченной. И Андреа на ощупь двинулась вперед. Сделав всего несколько шагов, она наткнулась на стену, потом узкое свободное пространство, потом опять на стену. Это узкое пространство – скорее всего, один из переходов за кулисами театра, подумала Андреа.

В этот момент она услышала, как позади нее захлопнулась дверь, ведущая на сцену. Тяжелое дыхание преследователя говорило о том, что он тоже попал в этот коридор и тоже в первый момент ничего не может различить в кромешной тьме. Ни секунды не задумываясь, Андреа поспешила по узкому коридору в неизвестность, предоставив гнавшемуся за ней мужчине пытаться найти и зажечь светильник. Ведя рукой по стене, она нащупала дверь и хотела было укрыться за ней, но интуиция подсказала ей, что и для преследователя это будет первое место, где он станет ее разыскивать. Сделав усилие над собою, она миновала еще одну дверь и еще и лишь перед четвертой дверью разрешила себе остановиться, повернула ручку и проскользнула внутрь совершенно беззвучно. Дрожащими пальцами она принялась шарить по внутренней стороне двери, надеясь найти задвижку, но – увы – ее там не было. Как равным образом не было ни одного освещенного окна, в отблесках которого она смогла бы найти путь к бегству из этой чернильной тьмы.

Стоило двери у него за спиной захлопнуться, как Брент был вынужден застыть на месте, совершенно ослепленный беспросветной чернотой, навалившейся на него. Изо всех сил насторожив слух, он какое-то время простоял абсолютно неподвижно, пытаясь уловить хоть малейший звук шагов. Но не услышал ничего, кроме собственного тяжелого дыхания и сумасшедшего стука сердца. И ничто не давало ему ни малейшей подсказки, где может находиться укрывавшийся в кромешной тьме вор. А ведь он мог стоять прямо возле Брента, готовый в первый же удобный момент оглушить преследователя ударом по голове.

Брент заставил себя досчитать до шестидесяти, чтобы хоть немного успокоиться. Он выжидал. Вслушивался. Он был готов мгновенно среагировать на малейший шорох, на легчайший звук. Ничего. Осторожно пошарив у себя в кармане, Брент извлек как можно бесшумнее коробку спичек. Напрягая каждый мускул, стараясь приготовиться к возможной атаке, он наконец отважился чиркнуть одной из спичек и поднял ее над головой. И никого не увидел. И ничего не услышал. Зато заметил свисавшую над порогом керосиновую лампу.