Нет. Никогда. Эта правда уйдет вместе с ним в могилу.

Церемония закончилась, и люди начали расходиться, медленно шагая по траве к своим автомобилям. Позади Тео какая-то женщина сказала:

– Он помогал всем в семье. Мы все на него опирались. Он был такой сильный и в то же время такой скромный.

Кто-то еще спросил:

– Итак, ты собираешься вернуться в Израиль, Ильза?

– Да. Во всяком случае, он так хотел, – услышал он голос Ильзы.

Когда она проходила мимо, в глаза Тео бросилось видневшееся в вырезе ее блузки золотое колье с усыпанной бриллиантами миниатюрой. Ему смутно припомнилось, что в другом мире, в другой жизни его мать носила точно такое же.

Он завел машину и они отъехали. Вокруг простирался район, где оставалось несколько крупных имений с участками леса и неогороженными полями, все еще ярко-зелеными. На одно из них только что села стая диких гусей, летевших на юг. Они гоготали и шумно хлопали крыльями.

– О, ты только взгляни на них! – воскликнула Айрис. – Давай на минутку остановимся и посмотрим на них поближе. О, как красиво!

Они вышли и зашагали вниз по склону холма туда, где гоготали гуси.

– Ты помнишь, – заметила Айрис, – как мама всегда любила птиц? Всех, от попугаев до орлов.

Гуси кричали и размахивали крыльями. Солнце не пекло, лишь пригревало, так что создавалось впечатление, что ты находишься в теплой приятной ванне. Рука Тео, слегка обнимающая Айрис за плечи, скользнула ниже, к талии, и он крепко прижал ее к себе.

– Тео, дорогой, – прошептала она.

Он приподнял другой рукой ее лицо за подбородок и впился в ее губы долгим поцелуем. Несколько мгновений они стояли так, овеваемые теплым воздухом, и вокруг царила тишина, нарушаемая лишь криками гусей да изредка шуршанием шин проносившихся наверху, на дороге, машин.

– Я чувствую себя такой счастливой, – произнесла Айрис, когда, наконец, он выпустил се из своих объятий. – Это, наверное, ужасно, чувствовать себя так, возвращаясь с похорон?

– Такова жизнь. Люди всегда устраивали поминки, не так ли? Потому что радовались, что сами они пока еще живы и у них есть еще время. Только и всего.

– Но испытывать желание заняться любовью, – проговорила она чуть ли не со смущением, – после того, как только что похоронили хорошего человека?

– Он бы это понял. Он знал, что такое любовь, – ответил серьезно Тео и подумал: вряд ли мне доведется испытать и пережить столько, сколько выпало на долю этого человека. В глубине глаз Пола всегда таилась смешинка, словно про себя он посмеивался над окружающим миром.

– Я никак не могу забыть тех отвратительных слов, которые говорила, когда бы ни шла о нем речь, даже тогда, когда ты сказал мне, что он собирается искать Стива. Как же я жестоко ошибалась!

– Мы все иногда ошибаемся. Не стоит об этом тревожиться.

– Я действительно хотела вскоре пригласить его к нам снова. Мне показалось, что ему у нас очень понравилось. И знаешь, у меня сложилось впечатление, что он уделял особое внимание мне! Я хочу сказать, что на его лице, когда он на меня смотрел, а смотрел он часто, всегда появлялось странное выражение, и хотя при других обстоятельствах это было бы мне неприятно, тогда у меня не возникло никакого чувства неловкости. Это было хотя и странно, но как-то по-доброму. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Я не сказала об этом в тот вечер, так как это казалось таким глупым.

– Я так не думаю.

– И когда он прощался, когда он благодарил меня за приятно проведенный вечер, он сказал: «Благослови вас Господь». Это было чудесно, но совсем не то, что обычно говорят в таких случаях люди. И он сказал это с такой… такой страстью! Тебе не кажется это странным?

– О, – сказал Тео, – может, ты ему кого-то напомнила, только и всего. Такое бывает. Кто знает? Пойдем, дорогая, пора ехать домой.