– Ты так думаешь? – Ева посмотрела прямо в глаза Мадлен и улыбнулась. Она продолжала улыбаться, пока не заметила первый проблеск настоящего страха. – Тебя распнут под одобрительные крики толпы. А когда я покончу с тобой здесь, тебе придется отвечать перед властями Италии за Софию Белего: Чейз рассказал нам, где закопаны ее останки. Ты была с ним в Риме, когда она пропала без вести. У тебя и там есть дом, и они найдут доказательства, что Софию держали там.

– Мой сын – душевнобольной. Ему нужна профессиональная помощь.

– Если он душевнобольной, это ты сделала его таким. Ты извратила его представления о сексе, о женщинах, о нем самом, чтобы получать от него свою порцию удовольствия.

– Лейтенант, – заговорил адвокат, пока Мадлен Баллок продолжала сидеть неподвижно, глядя на Еву своими ледяными глазами. – Миссис Баллок уже заявила, что нападающей стороной был мистер Чейз.

– Миссис Баллок – лгунья и извращенка. Не следовало обсуждать планы убийства и похищения в присутствии слуг, Мадлен. Даже андроидов, потому что они хранят записи. – Ева открыла файл. – Вот у меня здесь распечатка голоса, где ты приказываешь Уину убить Натали Копперфильд.

– Это невозможно. Мы были одни, когда я…

– Когда ты отдавала ему этот приказ, – закончила Ева, когда Мадлен прикусила язык. – Знаешь, такие люди, как ты, просто не замечают слуг. Ты, наверное, думала, что, кроме вас двоих, в комнате никого нет. – Она закрыла файл. – Вот у меня тут записи Рэндала Слоуна: твой сынуля облажался и не нашел второй сейф в его доме. У меня тут множество подтверждающих заявлений и рассказ Тэнди от первого лица. У меня распечатки телефонных переговоров, которые ты не успела стереть перед арестом. Они добавляют лишний вес и без того внушительному вороху доказательств. Сдавайся, Мадлен. Твоему сыну, по крайней мере, хватило смелости взять на себя то, что он считал своей работой. Работой, которую ты ему поручила.

– Мне больше нечего сказать.

– Хорошо. – Ева встала. – Я предъявляю тебе обвинение в заговоре с целью убийства по многочисленным эпизодам. Доказательства у меня железные. Одно это пошлет тебя отбывать несколько пожизненных сроков где-нибудь на спутнике. И это еще до того, как наши федералы, Глобальная полиция, британцы, итальянцы бросят на весы свои претензии. Как ты думаешь, Пибоди, надолго ли ей удастся сохранить свой шикарный вид в камере на искусственном спутнике Земли?

– Полгода максимум.

– Я, пожалуй, с этим соглашусь. Под залог тебя не выпустят, Мадлен. И то же самое скажут тебе твои адвокаты… как бы они ни пытались умаслить судью. Слишком велик риск побега. Проведешь день или два в предвариловке и захочешь пойти на сделку, но запомни: как только я выйду из этой комнаты, никаких сделок не будет.

Ева направилась к двери.

– Лейтенант, – окликнул ее один из адвокатов и, склонившись к Мадлен, что-то забормотал ей на ухо.

– Я, безусловно, даже рассматривать это не буду. – Мадлен вскинула голову. – Она блефует. У нее нет и половины того, о чем она говорит.

Ева с улыбкой открыла дверь и в последний раз оглянулась.

– Нет, не блефую.

– Ты не хотела, чтобы она пошла на сделку, – заметила Пибоди, когда они ушли.

– Нет, не хотела. Она ужаснее, чем ее сын. Она создала его, развратила и использовала. Она куда страшнее, и мне хочется надеяться, что ближайшие пятьдесят лет она проведет в бетонной камере. Поезжай домой, Пибоди. Ты хорошо потрудилась.

– Я поеду, когда ты поедешь.

Ева вздохнула.

– Тогда давай оформим весь этот кошмар в письменном виде и будем выметаться отсюда.


Домой Ева вернулась к шести часам вечера, но готова была признать, что еле-еле передвигает ноги. Ей хотелось надолго залечь в джакузи, выпить целую бутылку вина и заняться неторопливым сексом с мужем, а потом завалиться спать часов на десять.

Ей хотелось изгнать из головы образ Мадлен Баллок, ласкающей тело своего сына.

Когда из гостиной до нее донеслись звуки музыки, перекрываемые звонким голосом Мэвис, Ева поняла, что радости в виде джакузи, вина, секса и сна придется на время отложить.

Мэвис сидела, развалившись в кресле и подняв ноги на пуфик, а Соммерсет передавал ей чашку чаю: вот почему на этот раз он не подстерегал Еву в вестибюле! Леонардо сидел, глядя на нее умиленным взглядом, а Рорк наблюдал за ними со снисходительной улыбкой, потягивая вино.

– Я чувствую себя такой избалованной. Нет, я не хочу сказать, что ты плохо обо мне заботишься, ты просто чудо, – повернулась она к Леонардо. – Но сегодня… это как каникулы или что-то в этом роде. Соммерсет, вы должны переехать к нам.

– Бери его, он твой, – сказала Ева, входя в гостиную.

– Даллас! Даллас!

– Не вставай, – замахала на нее Ева. – Это займет у тебя слишком много времени, а я все равно сама собираюсь сесть.

Она села на подлокотник кресла Рорка, собираясь перехватить его вино.

– Тэнди отдыхает. Она сегодня вставала, ходила, и Соммерсет говорит, что с ней все хорошо. – Мэвис бросила на него взгляд, полный обожания. – Он обращается с нами так, будто мы – две беременные принцессы.

– Вам обеим пришлось пережить несколько нелегких дней. – Соммерсет подал ей поднос. – Вот, Мэвис, возьмите канапе. Это ваши любимые.

– Да я, честно говоря, не голодна, но, может быть, одно. Или два. Мы отвезем Тэнди к нам домой, когда она проснется. Не будем больше путаться у тебя под ногами. Она еще не готова вернуться к себе и сидеть дома одна. Хотя, возможно, скоро эта ситуация изменится, – лукаво добавила Мэвис.

– М-м-м? – Это было все, что Ева сумела из себя выжать: в голове ее расползался туман.

– Аарон звонил ей сюда уже раз десять за сегодняшний день. Ну, ее приятель, помнишь? Он такой милый, такой виноватый. Они говорили часами. Она много плакала, но потом и посмеялась тоже. Он хотел… честно говоря, он умолял, чтобы она разрешила ему приехать и повидаться с ней прямо сегодня, но она не была к этому готова. Но она разрешила ему прийти к нам домой сегодня вечером. Он сделал ей предложение. Чтобы она вышла за него замуж.

– Очень мило.

– Она еще не сказала «да», но она согласится. Она мне призналась, что всегда только об этом и мечтала, и что, может быть, все это случилось только для того, чтобы у них была крепкая семья. Я знала, что ты найдешь ее, Даллас.

– Да, ты мне уже говорила.

– Я буду повторять это снова и снова. Я тебе передать не могу, что все это значит. Все, что ты сделала. Ты, и Рорк, и Пибоди. И Макнаб, и Бакстер, и этот красавчик Трухарт. Я надеюсь, эти ужасные люди будут жариться в аду.

– Моя маленькая Лисичка, – нежно проговорил Леонардо. Мэвис торопливо кивнула.

– Знаю, знаю. Прочь, плохая энергия, приходи ко мне хорошая. – Мэвис заерзала в кресле. – Но я ничего не могу с собой поделать. Тэнди рассказала мне все, что случилось.

– Дело закрыто. Все признались, кроме Баллок. Но я на нее не стала слишком сильно давить, чтоб она подписала признание. Мне оно не нужно. Зато мне понравилось смотреть, как она корчится.

– Моя трудолюбивая пчелка, – вставил Рорк.

– Мы собираемся вылететь из вашего улья. – Мэвис опять заерзала и опять поморщилась.

– Мэвис? – Леонардо приподнялся в кресле.

– Да я просто сижу неудобно, вот и все. Трудно найти удобное положение в последнее время. Помоги мне подняться, милый, мне надо немного размяться.

Пока он поднимал ее на ноги, в гостиную вошла Тэнди.

– Прошу прошения. Ой, здравствуйте, Даллас, Рорк. Я хочу вас поблагодарить, и мне так много нужно вам сказать… Но, боюсь, у меня только что воды отошли.

– Правда? – взвизгнула Мэвис. Ева побледнела. – Вот это да! Тэнди! – Она рванулась к подруге со всей возможной скоростью и схватила ее за руку. – У нас будет ребенок! Хочешь, мы позвоним Аарону?

– Хочу. – Лицо Тэнди вспыхнуло. – Очень хочу.

– Ни о чем не беспокойся. Леонардо поедет к тебе и заберет твою сумку, а я поеду с тобой в роддом. И мы… Ой. Ой-ей-ей. – Мэвис прижала ладонь к животу, согнулась и тяжело выдохнула. – О боже. Ха-ха. Вау! Мне что-то кажется… Ой! Кажется, у меня схватки.

Леонардо бросился к ней вприпрыжку, как пьяный бык. Ева обхватила голову руками.

– Идеальный случай.

– Что? Они обе? – Рорк схватил Еву за руку и вскочил на ноги, увлекая ее за собой. – Прямо сейчас? Обе?

– Просто идеально, как по заказу!

Разве не она только что завершила операцию, закончившуюся арестом двух международных преступников? Разве не она смотрела в лицо своему личному демону, когда, сидя в комнате для допроса напротив Баллок, увидела своего отца?

Она сумеет с этим справиться. С милостью божьей.

Но сейчас у нее в гостиной две рожающие женщины взвизгивали, глядя в лицо друг другу, и трещали так, что ничего невозможно было разобрать, а будущий отец, похоже, готов был в любую минуту хлопнуться в обморок. А ее собственный муж, славящийся своим хладнокровием, только что – в буквальном смысле – толкнул ее навстречу этому безумию.

Она оглянулась через плечо и бросила на него уничтожающий взгляд. Он в ответ лишь указал на нее пальцем и допил свое вино.

– Ладно! Всем молчать! Молчать, я сказала! Вот что мы будем делать.

Визг и трескотня смолкли разом, словно она резанула по ним лазерным скальпелем, и все глаза обратились на нее. Вообще-то ей самой больше всего на свете хотелось завизжать: «Соммерсет!» – это была ее первая мысль, – поэтому она безжалостно подавила надвигающуюся истерику.

– Так. Все сядут в один из внедорожников, и мы поедем в роддом.