– Движемся дальше.

Сообразуясь с географией и со своим списком, Ева проехала шесть кварталов на восток, туда, где располагалось нью-йоркское отделение адвокатской фирмы, представляющей интересы Фонда Баллока. Счет этой фирмы был передан Копперфильд несколько месяцев назад, размышляла Ева, к тому же тут была еще одна связь через Байсона, представлявшего племянницу одного из партнеров.

Представительство адвокатской фирмы размещалось в солидном кирпичном здании. В приемной было тихо, как в церкви. За стойкой администратора сидела женщина, за ее спиной играли разноцветные блики от света, льющегося из витраж-ных окон.

Выглядела она весьма эффектно: рыжеволосая красотка с пышной гривой, падающей ей на плечи. Ева предъявила свой жетон, и красотка заморгала в ответ.

– Я не понимаю.

– Это жетон, – подсказала Ева. – Полиция. А теперь позвоните своему шефу и передайте, что нам надо с ним поговорить.

– Бог ты мой! То есть, я хочу сказать, извините, но мистер Кавендиш на совещании. Я сейчас позвоню его секретарю, мы проверим расписание и найдем место для встречи с вами.

– Нет-нет, вы не поняли. Позвольте мне повторить. Жетон. Полиция. – Ева огляделась и заметила в углу полированные деревянные ступени. – Офисы наверху?

– Да, но… но… но…

Ева оставила рыжеволосую красотку заикаться, а сама вместе с Пибоди двинулась к лестнице.

Второй этаж напоминал не церковь, а музей. Старинные потертые ковры – явно чертовски дорогие. Обшивка стен деревянная – не пластик и не ДСП, – и панели тоже небось старинные. На стенах висели картины в рамах – по большей части пейзажи.

Слева по коридору открылась дверь. Вышедшая из-за двери женщина была гораздо старше девицы внизу и заметно сообразительнее. Ее иссиня-черные волосы были собраны на затылке в пучок, но эта строгая прическа шла к ее резко очерченному волевому лицу. Деловой костюм в тонкую полоску тоже был лишен всякого кокетства, но скроен так, что идеально подчеркивал линии великолепной фигуры.

– Насколько мне известно, вам уже сообщили, что мистер Кавендиш на совещании и сейчас его нельзя беспокоить. Чем я могу вам помочь?

– Вы можете вызвать его с совещания и объяснить, что нам придется его побеспокоить, – невозмутимо ответила Ева. – Нам бы это очень помогло. – Столкнувшись с горящим упрямством взглядом женщины, она почувствовала бегущие по спине мурашки азартного возбуждения. – Имя есть, сестрица?

– Элин Бруберри. Я секретарь и юридический ассистент мистера Кавендиша.

– Вот и отлично. Мы ведем следствие, и в этой связи нам необходимо поговорить с мистером Кавендишем.

– Мистера Кавендиша, как вам сказали уже дважды, нельзя беспокоить. И, если хотите знать, он не обязан встречаться с вами без предварительного уведомления.

– Вот тут вы меня поймали, – легко согласилась Ева. – Что ж, мы будем просто счастливы дать мистеру Кавендишу, лично вам и всем, кто здесь работает, уведомление о том, что вы обязаны явиться в Центральное полицейское управление для дачи официальных показаний, которые – будучи юридическим ассистентом, вы должны это знать – могут занять от нескольких часов до… ну, скажем, до следующего Рождества. Есть и другой вариант: мы можем поговорить с ним прямо сейчас в тепле и комфорте его собственного кабинета. И не исключено, что мы уйдем минут через двадцать и перестанем вцепляться вам в волосы. – Ева сделала многозначительную паузу. – Выбирайте.

В наступившей тишине было отчетливо слышно, как Элин Бруберри негодующе фыркнула.

– Вам придется сказать мне, о чем идет речь.

– Да нет, не придется. Вы можете спросить вашего босса, что он предпочитает: поговорить со мной прямо сейчас или в самом скором времени отправиться в управление и провести там неопределенное время на официальном допросе. Но, если хотите, вы можете сами принять за него это решение. В любом случае выбор за вами.

– Но… – добавила Пибоди, постучав по циферблату своих наручных часов, – время пошло́.

– Ждите здесь.

Ева выждала, пока Элин Бруберри не скрылась из виду, пока не затих яростный стрекот ее сапожек на высоких каблуках.

– «Время пошло»? – переспросила она.

– Ну, ты же видишь, как здорово сработало? Тебе не кажется, что она какая-то уж больно злющая? И она знает, зачем мы сюда пришли.

– О да, она, несомненно, знает. Любопытный поворот. – Ева подошла к одной из картин и стала пристально рассматривать сельский пейзаж. – Как это так получается: люди живут и работают в городе, а потом вешают на стены деревенские виды? Неужели они не могут решить, где им хочется быть?

– Многие люди считают деревенские виды умиротворяющими.

– Ну да, как же. Пока не задумаются, кто это там крадется за деревьями или ползет в траве.

Пибоди беспокойно переступила с ноги на ногу.

– Многие люди вообще не думают о том, что кто-то крадется за деревьями. Там резвятся очаровательные оленята. И в траве никто не ползет, там прыгают маленькие крольчата.

– Ладно, проехали. Давай-ка мы тоже порезвимся, Пибоди. Давай для начала прокачаем Бруберри. И Кавендиша.

– Это действительно могут быть оленята с крольчатами, – проворчала Пибоди и, вытащив карманный компьютер, начала проверку.

Через несколько минут пред ними снова предстала Бруберри. Ее спина была прямой, как доска, голос звучал холодно и отчужденно.

– Мистер Кавендиш примет вас сейчас. Десять минут.

10

«Из церкви в музей, – подумала Ева, – а из музея в мужской клуб».

Уолтер Кавендиш занимал кабинет с массивными, широкими креслами и диванами из темного дерева, обитыми кожей цвета бургундского. Пол был застлан яркими восточными коврами, вроде бы настоящими, со сложным рисунком. Густая янтарная жидкость плавала в тяжелых хрустальных графинах, которые могли бы послужить весьма надежным орудием убийства.

Компактный черный компьютер с блоком связи соседствовал на антикварном письменном столе с многочисленными, педантично расставленными предметами старинного письменного прибора из бронзы. А за столом восседал Кавендиш – богатый, преуспевающий, в элегантном костюме приглушенно-коричневого цвета с еле заметной золотистой искрой. На взгляд Евы, весь этот реквизит не помог ему обрести уверенность в себе. Он явно нервничал.

Уолтеру Кавендишу было чуть за пятьдесят. Красное лицо в обрамлении густой шевелюры того неопределенного цвета, который у парикмахеров называется «тусклый блондин». Светло-голубые глаза, бегающий взгляд. Этот взгляд на миг задержался на лице Евы и тут же скакнул куда-то ей за плечо.

Он поднялся из-за стола, и на его грубоватом лице появилось официальное выражение.

– Я хотел бы видеть удостоверяющие документы.

По мнению Евы, он говорил с прононсом провинциального актера.

Они с Пибоди как по команде протянули свои жетоны.

– Лейтенант Даллас, – представилась Ева, – и детектив Пибоди. Вероятно, вам пришлось прервать свое совещание. Странно, мы не видели, чтобы кто-то отсюда вышел.

Кавендиш на мгновение как будто растерялся, его бегающий взгляд метнулся к лицу Бруберри, и в ту же секунду его ассистентка заговорила.

– Это было селекторное совещание, – спасла положение Бруберри.

– Да-да, верно.

– Как удобно. – Ева не сводила глаз с Кавендиша, и он понял: она уже знает, что он лжет. – Ну, раз уж у вас нашлось несколько минут, у нас есть к вам вопросы в связи с расследованием.

– Да, мне так и сообщили.

Он указал на кресла, приглашая их садиться, и сам начал опускаться в свое. Руки для пожатия он не протянул, и тогда Ева сама нарочно выбросила руку вперед. Ей хотелось ощутить его на ощупь. Кавендиш замешкался. Ева заметила, что он опять взглянул на ассистентку и только потом взял Евину руку в свою.

«Мягковата, – решила она. – И влажная».

– Что вы расследуете?

– Убийство, Натали Копперфильд и Бика Байсона. Вам эти имена знакомы?

– Нет.

– Насколько я понимаю, новости по телевизору вы не смотрите, газет не читаете. – Ева выразительно взглянула на огромный экран в темной деревянной раме на стене. – Эти люди были убиты три дня назад, каждый в своей квартире. Оба они работали в аудиторской фирме Слоуна, Майерса и Крауса. А знаете, что самое забавное? Натали Копперфильд занималась финансовыми делами вашего головного предприятия. И тем не менее ее имя вам ничего не говорит?

– Я не запоминаю имена всех, о ком мог слышать или читать. Я очень занятой человек, делами, о которых вы говорите, занимается Элин… моя ассистентка.

– Мне известно о мисс Копперфильд, – включилась в разговор Бруберри. – Какое отношение ее смерть имеет к нашей компании?

– Сейчас вопросы задаю я, – отчеканила Ева. – Где вы были, мистер Кавендиш, три дня назад между полуночью и тремя часами ночи?

– Дома, в постели. Со своей женой.

Ева подняла брови с хорошо разыгранным удивлением.

– Вы не помните имена двух человек, о которых трубит вся пресса, но, ни минуты не раздумывая, не сверяясь с ежедневником, сообщаете мне, где вы были ночью трое суток назад?

– В это время ночи?! Дома, – повторил он. – В постели.

– У вас были контакты с мисс Копперфильд или мистером Байсоном?

– Нет.

– Странно. Вам не кажется странным, детектив, – обратилась Ева к Пибоди, – что мистер Кавендиш не имел никаких, даже самомалейших контактов с лицом, ответственным за ведение счетов его фирмы?

– Должна признаться, лейтенант, это действительно странно. Вот возьмите, например, меня: я того парня, что мне в управлении зарплату выдает, по имени знаю и ни с кем не спутаю.