– Расскажи, пока я одеваюсь.

– Сядь и поешь.

Ева испустила театральный вздох, села и положила себе на тарелку яичницу с беконом.

– Давай!

– Джейкоб Слоун основал фирму в партнерстве с Карлом Майерсом, отцом того Карла Майерса, чье имя сейчас красуется на логотипе. У Слоуна осталась лишь горстка счетов, которыми он занимается лично. Однако, согласно моему источнику, он по-прежнему принимает весьма активное участие в управлении фирмой.

– Нормально. Он хочет знать, куда падает его мячик.

– Да, я согласен с такой версией. Майерс занимается корпоративными и индивидуальными счетами внутри страны, как и его отец. Разумеется, это самые крупные индивидуальные счета. Роберт Краус стал партнером лет десять назад. Он возглавляет юридический отдел и ведет самые престижные международные и зарубежные счета.

Рорк подтолкнул к ней глубокую тарелку с какими-то хлопьями, по мнению Евы, подозрительно напоминавшими кусочки древесной коры.

– А твоему деловому партнеру известно, занимаются ли сами высокопоставленные руководители текущими делами?

– Он говорит, весьма активно. Хотя фирма имеет довольно разветвленную структуру с множеством отделов и менеджеров среднего звена, еженедельно проходят совещания руководства – это когда они остаются втроем. Кроме того, проводятся ежедневные брифинги, раз в квартал каждый отдел составляет отчет и оценочные характеристики сотрудников. Копии этих документов в обязательном порядке подаются партнерам фирмы. Как видишь, они не уклоняются от текущих дел.

– Ну, если так, одному из них трудно было бы проделать что-то сомнительное за спиной у остальных двух.

– Вроде бы так, но «трудно» не означает «невозможно» или даже «маловероятно».

– Главный у них Слоун, – пробормотала Ева. – Наверно, простому служащему труднее всего добиться встречи с ним с глазу на глаз. Но, с другой стороны, именно к нему логично было бы обратиться подчиненному, обнаружившему какие-то нарушения. Если, конечно, подчиненный не подозревает, что в этом замешан сам Слоун.

– А если подчиненный что-то подозревает или не уверен, тем больше у него причин попытаться собрать как можно больше фактов, как можно больше доказательств, прежде чем обращаться к властям.

– Угу, – пробормотала Ева и, сама того не замечая, съела несколько кусочков древесной коры. – Я получила информацию о Слоуне. Он из тех, кто «сделал себя сам». Поднялся с самого низа, рисковал, блефовал, построил свою фирму и репутацию по крупицам. Один брак – женился на женщине с деньгами и семейными связями. Один сын. Очень консервативен. Имеет второй дом на Кайманах.

– С точки зрения ухода от налогов это превосходный выбор, – заметил Рорк. – И прекрасный способ укрывать доходы. Наверняка он знает все ходы и выходы.

– Копперфильд занималась зарубежными счетами. Может, она наткнулась на что-то, в чем он был замешан. Если он основал фирму, у которой с годами выработалась блестящая репутация, посвятил ей все свои силы, вложил в нее всю жизнь, значит, он этой фирмой гордится и ему есть что терять. – Ева встала. – Ладно, пойду проверю, какое у меня сложится личное впечатление. – Она наклонилась и поцеловала Рорка. – Если понадобится разобраться с бухгалтерией, сможешь помочь?

– Не исключено.

– Приятно слышать. Пока.


Ева договорилась о встрече с Пибоди и Макнабом в вестибюле фирмы. Как и было приказано, четверо полицейских в форме с переносными сейфами для изъятия и транспортировки улик уже ждали на месте.

Макнаб был в куртке, сшитой из ткани, на которой были такие разводы, словно их рисовал пальцами чрезвычайно живой двухлетний ребенок.

– Неужели ты не можешь хоть раз постараться выглядеть как подобает полицейскому?

Он лишь усмехнулся в ответ.

– Когда поднимемся наверх, у меня будет самое строгое выражение лица.

– Ну да, как будто это поможет.

Ева пересекла вестибюль, предъявила свой жетон и ордер охраннику. Он принял самое строгое выражение, пока сканировал удостоверения и бумаги. И для этого ему даже не потребовалось подниматься наверх.

– У меня приказ сопроводить вас наверх.

– А вот это видел? – Ева еще раз указала на свой жетон и ордер. – Это отменяет все данные тебе приказы. Хочешь с нами в лифт? Без проблем. Но мы тебя не ждем, мы поднимаемся.

Он быстро сделал знак другому охраннику и поспешил вслед за Евой к лифтам. Они ехали молча. Когда двери открылись, их встретили двое в костюмах – мужчина и женщина.

– Предъявите ваши удостоверения и мандаты. – В голосе женщины слышалось раздражение. Она изучила три жетона и ордер. – Ну что ж, на вид они в порядке. Мы с моим коллегой проводим вас в кабинет мисс Копперфильд.

– Дело ваше. Вообще-то мы сами знаем дорогу.

– Мистер Краус сейчас подойдет. Если вы подождете немного…

– Вы это читали? – Ева опять протянула ордер. – Тут не сказано, что я должна кого-то ждать.

– Элементарная любезность…

– Вам бы вспомнить об элементарной любезности до того, как вы больше суток продержали мое расследование в заложниках.

Ева направилась туда, где они с Пибоди уже побывали накануне.

– Сохранение тайны крайне важно… – начала женщина, стараясь поспеть за стремительным шагом Евы.

– Убийство тоже. Вчера вы меня тормознули. Краус хочет со мной поговорить? Пусть говорит, пока мы изымаем файлы и электронику. – Ева вошла в кабинет Натали. – Этот ордер дает мне полномочия на изъятие любых данных на любых носителях, будь то диски или печатные копии, любых файлов, записей, заметок, фиксированных электронных коммуникаций, предметов личной собственности… Черт, давайте короче. Я имею право изъять все, что находится в этой комнате. Все, можно грузить, – добавила она, повернувшись к Пибоди и Макнабу.

– Тайна вкладов наших клиентов гарантирована, она священна и неприкосновенна.

Ева повернулась к ней, стремительная и опасная, как кобра.

– Я вам скажу, что еще священно и неприкосновенно. Человеческая жизнь. Хотите взглянуть, что стало с Натали Копперфильд? – Ева сделала движение, словно собираясь открыть свою сумку.

– Нет, не хочу. Мы потрясены тем, что произошло с мисс Копперфильд и мистером Байсоном. Мы испытываем глубокое сочувствие к их родным и близким.

– Да, вчера я пару раз налетела на ваше потрясение и ваше сочувствие. – Ева рванула на себя ящик стола.

– Лейтенант Даллас!

В комнату вошел ухоженный мужчина лет пятидесяти с небольшим в темно-сером костюме и ослепительно-белой рубашке. У него было волевое оливково-смуглое лицо с крупным носом и темными глазами. Волнистые черные волосы были зачесаны назад, на висках серебрилась седина – то ли подлинная, то ли специально добавленная для солидности.

Ева узнала его по идентификационному фото, извлеченному из электронного досье. Роберт Краус.

– Мистер Краус!

– Вы не позволите мне злоупотребить ненадолго вашим временем? Пока ваши спутники продолжают здесь работать, мы с партнерами хотели бы переговорить с вами в конференц-зале.

– Нам еще предстоит провести изъятие в кабинете Байсона.

Краус едва заметно поморщился, но кивнул.

– Понятно. Мы постараемся вас надолго не задержать.

Ева повернулась к Пибоди.

– Берите все. Чтоб все было упаковано и надписано. Если я не вернусь к тому времени, как вы закончите, пусть патрульные все транспортируют. Я вас найду.

– Прежде всего, позвольте мне извиниться за задержку, – начал Краус, пропуская Еву вперед. – Этически и юридически мы обязаны защищать интересы наших клиентов.

– Этически и юридически я обязана защищать права убитых.

– Да, я понимаю. – Краус прошел мимо общих лифтов к частному. – Я знал и Натали, и Бика, они оба вызывали у меня профессиональное и личное уважение. Краус на шестьдесят пятый, – сказал он в переговорное устройство.

– Кто-нибудь из них говорил с вами о возможной проблеме – профессиональной или личной?

– Нет. Но это было бы крайне необычно для любого из них – обратиться ко мне, если бы речь шла о личной проблеме. Если бы возникла проблема или вопрос относительно одного из счетов, которыми они занимались, они обратились бы к своему непосредственному начальству, к заведующему отделом, а уж их начальники, в свою очередь, доложили бы мне или еще кому-то из партнеров в случае необходимости. И уж конечно, я и мои партнеры ожидали бы отчета или докладной записки, даже если бы проблема была разрешена без нашего вмешательства.

– А вы не получали такого отчета или докладной записки?

– Нет, не получал. Признаться, я не понимаю, почему вы думаете или подозреваете, что случившееся с ними имеет отношение к нашей фирме?

– Я ни слова не говорила о том, что я думаю или подозреваю, – невозмутимо парировала Ева. – Я изучаю все аспекты их жизни, их передвижения, их разговоры. Это стандартная процедура расследования.

– Понимаю.

Кабина остановилась, и он опять пропустил Еву вперед.

Вот он, командный центр, поняла она. Власть, как нагретый воздух, поднимается вверх. Обычное дело.

Город возникал за стеклянной стеной с бледно-золотистым отблеском, преображенный и похорошевший в этом отсвете богатства и власти. Стены были отделаны темной древесиной, полы покрыты мягкими темно-красными коврами. Никакой стойки администратора, никакой зоны ожидания. Ева поняла, что клиенту, удостоенному чести попасть на этот этаж, никогда не предложили бы зарегистрироваться или подождать.

Здесь стояли роскошные диваны и массивные столы, предназначенные для непринужденных доверительных разговоров. И еще здесь был маленький стильный бар, где, предположила Ева, престижные клиенты могли заказать напиток по своему выбору.